Далее произошло невероятное, генерал расстегнул кобуру вынул наган и вскинув его выстрелил в сердце старшему лейтенанту! Опупеть! Так не может быть! Это вопит мозг, но глаза видят как ноги старшего лейтенанта обмякнув, сгибаются и он зарывается лицом в траву. Люди генерала наводят автоматы на бойцов роты.

– Стоять! Руки подняли вверх! Руки вверх! Все, руки вверх или перестреляем!!!

Строй поднимает руки, медленно, но поднимает перед зрачками стволов автоматов. Они знают, что такое автоматический огонь вот так, практически в упор. Очередь сметёт строй в секунды, они это видели. Страх парализует волю.

– Руки на затылок в замок. Кругом! Кто обернётся, того пристрелим!

Ясно, что давят на психику, ублюдки! Но давят грамотно, не даром на людях генерала форма НКВД. Иван повернулся и посмотрел на своих людей. И чего они стоят? Поднял руку и показал присесть и палец к носу, перекрывая рот. Этот жест все, даже дети понимают. Бойцы смотрят на командира и ждут. Иван медленно повернулся и достал из телеги Светку, показал на неё и на бойцов и снова на неё. Люди молча, разобрали оружие. Это хорошо, теперь показываем, чтобы они за телегу пригнулись и приблизились к командиру. Палец опять к губам!

Ага, лезут все. Так не пойдёт! Останавливающий жест рукой и указание на девиц с оптическими прицелами. Прочим показано прилечь немного дальше и не отсвечивать. Пусть и камуфляж, но у бережёного шанс выжить больше. Снайперам назначены цели, те, что крайние с автоматами. Центральный автоматчик не в себе, зыркает на других автоматчиков, а те немного сместились назад и контролируют не только толпу с руками на затылке, но и центрального автоматчика. Почему? Интересно, почему генерал идёт по дороге к повороту? Что это за такая чертовщина? Уж не мерещится ли это всё? Нет, не мерещится и нет никакого морока, прочие видят точно то, что и командир ефрейтор Иван Иванович Ковалёв.

Не долго длилися загадки и звук за лесом стрекотал! Генерал стоял на дороге и махал белым куском материи. Сука! Генералов с белыми флагами не стреляют враги, их берут в плен! Впрочем, если есть возможность пленить генерала, а он этого не хочет, то его постараются тоже взять в плен. Вариант, что генерал застрелится, есть и враги, как не странно борются с такой глупой смертью. Этот сдавался сам и сдавал немцам весь заслон на дороге к городу. Сука! Ивану было неприятно. Его лично и его отряд этот генерал тоже сдавал немцам, даже не зная об их существовании на планете в этом самом месте. Так не должно быть! Тем хуже для генерала и его людей! Азъ воздам!

Иван повернулся к девушкам и показал мимикой вздох, выдох и выстрел, но он первый стреляет. Это им команда на выстрел. Вот голова генерала в оптике и перекрестие прицела зафиксировано на голове. Можно в корпус, но генерал стоит боком и прицел в начало черепа на шее ничем не хуже. Вдох, выдох, задержка и толчок приклада в плечо. Рядом звучат два выстрела и крик:

– Ложись! Всем! Ложись!!!

Это кто – то кричит красноармейцам с руками на затылке. Другое дело Иван, у него в прицеле виден…, явно остатки черепа и кучка мяса в генеральской одежде. Зачтено! Отчаянные парни в мотоцикле! Пулемёт развернули на бойцов заслона. Плохое зрение у них? Улучшим. Получай пулемётчик третий глаз между двух других! Водителю тоже не жалко подарок в спину, Света хорошая девочка, она подарки свинцовые не зажимает! Только ловите! Как фрицы обрадовались! Мотоцикл в кювет прыгнул и перевернулся. Зачёт!

Пока командир отвлёкся на всяких разных, Микола с Тимохой в припрыжку ломятся к супостатам предателям. При этом орут благим матом, загоняя бойцов заслона в их ячейки. Если этот посыл воинам перевести на литературный, то практически Марсельеза зазвучит:

– К оружью, граждане!

Впрочем, варварский боевой язык следует переводить не хилым литературным аналогом, а цитатами из боевого устава издания одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года!

– Рота, к бою!

Иван удовлетворённо хмыкнул, сейчас призыв его бойцов как бальзам для слуха любому политруку. Микола и Тимоха с редким исключением призывали бойцом любить родину, стремясь достучаться до сердца каждого такими простыми и понятными всем словами как:

– Мать вашу…! Мать вашу…! Мать вашу…!

При этом каждому понятно, что Мать – родина зовёт своих сынов на подвиг ратный. Враг зараза, чума коричневая, практически уже рядом, на расстоянии прямого выстрела в прицеле отлично виден. Хорошо, что уже мёртвый. Иван подскочил к трём последним ячейкам обороны и дал команду затрофеить оружие, мотоцикл и его содержимое.

Пулемёт и патроны к нему, это сейчас огромное богатство. Что касается риска, так какой бой без риска? Девчата у Ивана в отряде все молодцы! Настоящие боевые подруги, Ворошиловские стрелки! Эти, которые члены в форме НКВД, даже не дёрнулись их на раз ухайдокали. Среднего, что с автоматом был, оставили в живых, он руки поднял и в землю мордой уткнулся. Микола с Тимохой его связали и провели собеседование, пока я бойцов к мотоциклу посылал. Девушки на полусогнутых к старшему лейтенанту побежали и к телеге его принесли. Эх, везёт старлею! Девушки его на руках носят, а он …, он оказывается жив зараза. Девушки ему реанимацию делают, в чувство приводят.

Вот и пойми девчонок! Этот гад, если резать правду матку, нас всех подставил и чуть в плен не сдал немцам, хотя и не специально. Только нам от этого легче? Надоело уже по этому Полесью мотаться, до жути надоело! Вообще всё надоело Ивану! Единственно кому он благодарен по настоящему, так это ефрейтору Ивану Ивановичу Ковалёву! Может дико звучит, самому себе быть благодарным, но это именно так. Спасибо, ему павшему за тело его, правда, немного некондиционное, как говорят в двадцать первом веке, точнее «сэконд хэнд». Странно со стороны на всё смотреть, как уважительны люди к павшим и смертельно раненым. Вот даже тело местный парнишка мне не пожалел отдать, а я посчитал, что так и надо. Но в минуты опасности, восприятие иное, непривычное.

«Какой я эгоист, однако. Или я мизантроп? Или кто я??? Ноги не держат и слабость навалилась. Надо немного на ветерке посидеть охолонуть. Потом…, всё прочее потом…», – Иван закрыл глаза и отрешенно прислонился спиной к ближайшему дереву. Ощущение, что всё дрожит вокруг очень мелкой, но сильной дрожью. Точнее не мелкой, а частой дрожью колбасит тело. Зубы клацают и толчки крови в голове отдаются. Очень похоже на адреналиновый откат, кровь по сосудам гонит, а мышцы всего тела перенапряглись и превратились в кисель. Поэтому и сознание плавает и мозги самокопанием занялись. Разум отринул всё внешнее и захотел забиться подальше в личную самость, отринув всё прочее. Допустимо ли это сейчас? Нашел время! Это оасно!

Вон, что – то крупное калибром застучало. Вот повторно гремит очередь. Танк или пулемёт? Гады фрицы, нет от них отдыха! Что ж мне опять ротой командовать? У них ведь старлей для этого есть! Причём я Иван Иванович Ковалёв, я лично всего, навсего подселенец в местное тело и в текущую действительность. Не моё это время и не мои реалии. Только кому до этого дело? Для всех я уже хомут ротного себе на шею набросил и теперь так просто не передашь его. А старлею?

Оказалось, думка эта дохлый номер. Старлей словил покруче моего и в область сердца. Ели наполнение пульса смогли привести к норме. Не факт, что вообще выживет. В госпиталь парня надо и как можно поскорее. Не факт, что довезут. Эх, тяжела ты шапка Мономаха, даже в роли комроты! А теперь за дело! Люди ждут команды и умного распоряжения, чтобы выжить, а сдохнуть они и без меня сподобятся, своим разумом. Для начала нужно машину в город за помощью и приказом на отход выслать и позицию под пулемёты и ПТР сделать.

С машиной решилось быстро и проще всего остального. Водитель эмки хоть и помятый, но в здравом уме поведал, что перехватили его в городе эти трое и приказали везти по дороге сюда. Он вообще военкома в городе возит, но не доехал на этот раз. Думал, что быстро обернётся, а оно вон как для него обернулось. Документы водителя были в порядке, все там печати, подписи, штампы и даже фото. Скрепки в документах родные советские, как и положено проржавелые. Иван про это читал. Информация совпала! Что дополнительно надо требовать Иван не знал, Микола с Тимохой не требовались для продолжения беседы в стиле хард. Вроде здесь это называют общение с пристрастием? Или иначе? Никто, нигде и никогда не называет пытки пытками. Всё лакируют!