Пляски с бубном начались. Правда, вместо бубна шноркель, но не суть. Раз зрителям нужна картинка, то она у Ивана есть! Действо это простое, но естественное. А как иначе? Нормальный водитель должен обязательно и уровень масла проверить и по всем шинам ногой лично постучать, ну и просто вокруг машины обойти осмотреть красавец автомобиль со всех сторон, совершая обход по часовой стрелке. Православные мы или нет, в конце концов? Под конец открывается дверь автомобиля и обозревается кабина со всем управлением и приборами. А вдруг руль забыли установить и педали унесли?

Заводить машину пришлось гнутой рукоятью, чтобы зрелище было приближённое к военным дорогам и условиям. Хорошо, что борт, где торчал глушитель с трубой, был с противоположной стороны от приёмной комиссии, в лице начальника полигона. Все приготовления трубы для глубоководного движения заняли секунды времени. После пары вращательных движений, мотор ритмично заработал, Лёгкое марево выхлопных газов затрепетало над шноркелем. Руки Ивана привычно взялись за управление автомобилем, а ноги начали нажимать педали. А потом Иван проехал без остановок трассу автодрома, впервые с незапамятных времён с первого раза и без водных процедур, в залитом по самое «немогу» водой бассейне.

– Товарищ председатель экзаменационной комиссии, согласно вашего предложения и приказа капитана госбезопасности Соломина, сержант Ковалёв трассу для экзаменов проехал. Разрешите получить замечания.

– Вольно. Пошли, пройдёмся к машине, сержант Ковалёв.

Начальник полигона зашагал к полуторке. Иван шел позади него. Осмотр машины ничего не дал. В том смысле, что видно достаточно хорошо, что при проезде по трассе полигона машина побывала в воде почти по раму, а это намного выше, чем срез выхлопной трубы для этого автомобиля.

– Что скажешь сержант? – экзаменатор в упор смотрел на Ивана.

– Вот вам товарищ капитан, фотография для моего документа.

Начальник автомобильного полигона по званию был капитан, что можно было определить по одной шпале на петлицах. Старший в это время комсостав, это потом с введением погон капитанов передвинут в младшие офицеры. Ирония судьбы и чехарда званий из – за российских штабс – капитанов и капитанов.

– Не понял.

– На документ, что вы мне выдадите, нужна фотография, вот я вам её и даю. Извините, что раньше не …

– Сержант. Куда лепить твою фотографию я сам знаю. Ты мне расскажи, как ты проехал???

– Товарищ капитан, проехал на машине, согласно приказа…

– Так. Значит, не скажешь. Самый умный? Да???

Иван прокрутил в голове возможные варианты ответов. В целом все они были тоскливые, поскольку он обломал весь кайф толпе народа и породил подозрение между старшими командирами. Капитан из НКВД Соломин, невольно спустил механизм интриги и теперь поди докажи, что он не желал посмеяться над начальником полигона. Как НКВД умеет шутить, среди военных хорошо знали. Данный случай довольно типичен, если включить буйную фантазию вперемежку с чином и статусом командира важного объекта, такого как автополигон.

– Товарищ капитан, предложите, кому следующему, повторить заезд по полигону на начальных условиях. Только и всего.

– Только и всего. Это сержант для тебя. Ладно. Разберусь сам.

Капитан вынул из своего планшета корочку и начал её заполнять. Фотографию вклеили канцелярским клеем из пузырька, что был припасён в кармане Ивана. Капитан клей не носил, поскольку в это время фотографий практически никто не предоставлял, за редким исключением. Что касается печати, то её ставили как положено на угол фотокарточки и подпись лица, принявшего экзамен.

– Держи документ и уберись с глаз моих побыстрее, сержант.

Иван взял документ и осмотрел его. Всё как полагается. Фамилия, Имя, Отчество, дата рождения, дата выдачи документа, подпись, печать на фотографии с переходом на бумагу документа. Только вот оценка за экзамен удивила. Она так и прописана «уд» с точкой. С чего бы это?

– Товарищ капитан. А почему оценка такая удивительная, замечаний вроде не было?

– А это, товарищ сержант, потому что теорию вы не сдавали. Желаете сдать? Вот сдадите, тогда и оценку пересмотрим.

– Виноват товарищ капитан. Благодарю за разъяснения. Разрешите покинуть полигон?

– Да двигай отсюда и побыстрее, где вас таких находят! На фронт бы вас, чтобы там мозги вправить!

– Виноват, товарищ капитан. Я уже воевал.

– Вот как? Не понравилось видимо, потому в тыл определился?

– Немцы определили меня на излечение в госпиталь, испугались они меня очень.

– Вот даже как? Отчего бы это?

– Я им бронеединицы не единожды подбивал и уничтожал, а потом по мелочам, десяток машин вывел из строя, несколько даже затрофеил, да при этом немцев лично около десятка убил.

– Здорово пули льёшь! Уж не в голову ли раненый ты сержант?

– Так точно, в голову, товарищ капитан. Прикладом били.

– Понятно, понятно. Ну, счастливо сержант, заболтался я с тобой.

Капитан посмотрел на Ивана и пошел к группе курсантов. При этом выражение его лица повторяло нечто похожее с классическим – «Павлины говоришь?» Впрочем, увидеть это на спине у капитана не представлялось возможным. Даже, если нечто подобное Иван и увидел бы, то прошел не заморачиваясь. Теперь у него есть документ водителя и этого более чем достаточно. Что касается оценки в этом документе, то ничего очень страшного, знания, это дело наживное. Хорошо бы эти знания, в некой библиотеке или книжном магазине отыскать для чтения и общего развития. Лучше прямо сейчас, пока капитан Соломин вырабатывает линию поведения органов в своём лице относительно нового водителя сержанта Ковалёва. Как ни странно, а инициатива сержанта посетить библиотеку и книжный магазин с техническим уклоном возражений со стороны капитана из органов НКВД не встретила. Наоборот.

Что касается библиотеки, то умных до Ивана в ней побывало более чем достаточно. Всем прочим любезно предлагали читать книги за столом читального зала. От чего с глубоким вздохом Иван отказался. В книжном магазине дела обстояли вполне благополучно. Относительно. Продавалось кое – что по общему устройству автомобиля и техническая механика для учащихся по специальности «Автомобилестроение». Иван к книгам по технике прикупил словарь и самоучитель по немецкому языку. Дорого. А вы как хотели? Букинистический отдел, это, то место где всё есть, но где цены на ходовой товар злее голодной собаки.

Капитан госбезопасности просмотрел четыре книги, а потом сказал, что по немецкому языку он может Ивану разговорник дать, поскольку в книгах для штафирок военных терминов нет, а их знать надо. В общем, вечером капитан посетит Ивана с визитом. У капитана тоже дежурство намечается этой ночью, да и документ обмыть надо. Особенно такой. Вот и гадай Ивану, кто есть особист Соломин?

Первыми документ, перед уходом по домам, обмыли работники гаража. На это пришлось потратить пару бутылок самогона. Закуска часть с кухни, а часть трофеи. Кухне за хлопоты уплачено было мёдом. Традиция, дело хорошее, но когда застолье через день, то карман любого счастливца стремительно пустеет. Тем более, когда Ивану приходится накрывать поляну не единожды по одному и тому же случаю. Соломин пришел, сразу, как последний работник гаража ушёл с территории госпиталя. Ничего удивительного, дежурному на крыше видны не только самолёты в ночном небе, но и люди, идущие по земле.

Посидели и поговорили Иван с Соломиным очень далеко за полночь. Капитан госбезопасности принёс, как и обещал компактный русско – немецкий разговорник с военной тематикой, новый, пахнущий типографской краской. Не подарок, а на время, но не насовсем. Застолье было вполне шикарное, поэтому начальник особого отдела госпиталя пытал ума у Ивана, пытаясь узнать, как тот до такой жизни докатился и при этом одновременно вербовал, обещая все возможные блага честного и отзывчивого к нуждам органов государства человека.

Агентом Иван не стал. Просто разъяснил своему другу, товарищу из НКВД, что с головой у Ивана огромные проблемы. Так зачем из – за этого страдать хорошим людям из органов? Вот ляпнет Иван глупость или дурь в него поселится и что тогда? Чей зад отвечать будет за дела больного, тем более практически комиссованного человека. Одна будет ситуация, когда агента вербанули нормального по всем справкам и совсем иной расклад, если справки указывают на больного, который болен на всю голову. Тут ничего не поможет, и отмазаться не удастся.