Звуки стихли в сладких объятиях заключительных аккордов, как вдруг чей-то голос развеял обманчивые тени, поселившиеся во мне:

– Милосердное небо, где ж ты пропадал?

Клоридия нашла меня. Она прочитала на моем лице следы полной приключений ночи и молча смотрела на меня вопрошающим взором.

Я кивком показал ей, что нам лучше удалиться из амфитеатра, и увлек ее за собой в направлении камыша, ограничивавшего зеленую часть сада с северной стороны, непосредственно перед оградой. Это было правильное решение, потому что в тот час на вилле Спада было как никогда много людей, так что даже наш бук не мог бы надежно укрыть нас от любопытных взглядов. Я вкратце рассказал ей обо всем, что со мной приключилось с ночи до рассвета.

– Вы все сумасшедшие – и ты, и Сфасчиамонти, и Мелани! – воскликнула она, не зная, плакать ей или обрушиться на меня с упреками, но в любом случае испытывая облегчение, оттого что я снова здоров и бодр.

Она крепко обняла меня, и мы несколько минут стояли так. Аромат ее волос смешался с запахом дикого тростника, и я очень надеялся, что больше не воняю навозом.

– У меня мало времени. Княгиня Форано хочет, чтобы я все время находилась рядом. У нее постоянно приступы слабости, небольшая тошнота, жар, который то появляется, то исчезает. Думаю, она просто боится родов, хотя это уже будет четвертый ребенок.

– Но как же муж разрешил ей сопровождать его на виллу Спада, если он знает, что она вот-вот родит?

– Дело в том, что он не знает – он думает, что она только на шестом месяце, – рассмеялась Клоридия, подмигнув мне и состроив многозначительную гримасу. – Она обязательно хочет принять участие в свадьбе, ведь невеста – ее хорошая подруга. Мне не удалось убедить княгиню уехать домой. Давай сядем там, а теперь внимательно выслушай меня, я тороплюсь.

Мы сели за рядом тростника, вспугнув воробьев, возмущенно вспорхнувших из зарослей.

Клоридия, как и обещала, сумела собрать интересную информацию. Несколько недель назад она принимала тяжелые роды у камеристки испанского посла. Молодая женщина была ей очень благодарна, потому что Клоридия чрезвычайно ловко извлекла из материнского лона малышку (весьма симпатичную девочку), собравшуюся вместо нормального способа головой вперед появиться на свет вперед ногами: своими тонкими пальцами Клоридия, применив знаменитый «прием Зигемундин», которым прекрасно владела, перевернула ребенка и безопасно извлекла его за голову. Молодая мать, до этого пережившая два выкидыша, из благодарности стала подругой Клоридии.

– Я намекнула ей о том, что случилось с аббатом Мелани и с переплетчиком. Чтобы разговорить ее, я сказала, что испанцы, возможно, тоже связаны с этим делом и она обязательно должнa рассказывать мне обо всем, что увидит или услышит подозрительного. И тогда она воскликнула: «Иисусе, кума Клоридия, молитесь за своего мужа и за вашего господина, кардинала Спаду!»

– Но почему?

Мягкого нажима Клоридии было достаточно, чтобы молодая женщина начала рассказывать. Частично из случайно (а частично – и вполне намеренно) подслушанных за дверью разговоров посла, герцога Узеды, камеристка узнала, что в Риме сейчас в разгаре политические маневры, в которых решается будущее Испании и всего мира.

– Точно, все так, как я прочитал в письмах мадам коннетабль, – подтвердил я.

– Ты действительно поступил правильно, что тайком просмотрел эти бумаги. Я тобой горжусь. Так этому аббату Мелани и нужно. Он сам ворует у других их бумаги, а потом вынужден за них дорого платить, – засмеялась Клоридия, вспомнив про мои похищенные мемуары, которые Мелани затем купил, заплатив мне очень порядочную сумму денег.

Клоридия никогда не отзывалась хорошо об Атто. Она не доверяла ему (и как можно было ей возражать?) и постоянно ждала от него чего-нибудь самого скверного. Но прежде всего моей жене была противна сама мысль о том, что Атто совершенно спокойно обходится без нее.

Он знал, что она находится рядом, однако никогда не изъявлял желания видеть ее или посвящать в наши планы, хотя бы для того, чтобы выслушать ее мнение или попросить маленькую справку. А Клоридия просто не переносила, когда кто-то обходился без ее ценных советов и, тем не менее, не был обречен на неудачу.

С момента возвращения аббата Мелани она ни разу не зашла к нему, чтобы поздороваться или предложить свои услуги, и я был уверен: если бы она увидела Атто в саду виллы Спада, то сразу же удалилась в противоположном направлении, лишь бы не встречаться с ним, и то же самое, не сомневаюсь, сделал бы он. Короче говоря, моя жена и аббат Мелани платили друг другу одной и той же монетой.

– А что ты еще узнала? – поинтересовался я.

– А еще моя маленькая камеристка намекнула мне, как бы между прочим, что их католический король очень болен и может скоро умереть, но он не оставляет после себя наследника, и поэтому было обращение к Папе за помощью. В посольстве в эти дни все боятся быть заподозренными в шпионаже. Тем не менее она сообщила мне, что подруги рассказали ей слух, который ходит среди испанцев в Риме.

– Какой?

– Сейчас в Испанию должен приехать Тетракион.

– Тетракион? А это что такое?

– Она сама точно не знает, говорит только, что якобы это законный наследник испанского трона.

– Законный наследник?

– Она так сказала и даже спросила меня, знаю ли я что-нибудь об этом. Но я слышу это имя впервые. А ты?

– Куда там, даже мадам коннетабль ничего не упоминает о нем. Но какое отношение имеет Тетракион к удару ножом, который получил аббат Мелани, и к смерти переплетчика?

– Понятия не имею. Как я уже говорила, я сказала своей камеристке, чтобы заставить ее разговориться, что испанцы как-то втянуты в эту историю. Итак, она сообщила мне, что ходит слух, будто бы приезд Тетракиона принесет несчастье: то, что случилось с Мелани и с переплетчиком, по ее мнению, только начало, только первые признаки.

– Как ты думаешь, она тебе потом расскажет еще что-нибудь?

– Конечно нет, она слишком боится. Но ты ведь знаешь, как распространяются слухи среди слуг. Стоит ему только появиться, как дальше он уже расходится сам по себе. Я не исключаю того, что вскоре сама получу новую информацию об этом Тетракионе. А ты будь, пожалуйста, осторожен. Не всегда может повезти так, как сегодня ночью.

– Ты же знаешь, что я делаю это ради нас двоих, – намекнул я на щедрую плату, которую обещал мне Атто за отчет о его пребывании в Риме.

– Тогда постарайся, чтобы в конце этой истории нас оставалось все так же двое. Быть вдовой – скверная профессия. И не давай себя запутать: он платит тебе за то, что ты пишешь, а не за то, что бегаешь вокруг и разыскиваешь его украденные бумаги.

– Не забудь, что меня усыпили и влезли в наш дом. Я должен сделать все, чтобы этого не повторилось, – попытался я защитить себя.

– Это определенно случится, если ты будешь и дальше пребывать в обществе Мелани. Не забывай о правиле: «У кого деньги – у того и власть».

Конечно, она была права. Этой шутливой поговоркой Клоридия сказала все. Не нужно было мне следовать за Атто по всем его кривым дорожкам. Мне уже заплатили за сделанное, значит, он должен был попросить о дальнейших услугах. Однако в прошлую ночь я не просто следовал за ним: я ринулся в схватку вместо него и рисковал при этом своей собственной жизнью.

Что было бы с моей семьей, если бы я погиб? Клоридия в одиночку не смогла бы вырастить обеих дочурок. Ничего, даже тот факт, что я мог принести пользу своему господину кардиналу Спаде, контролируя Атто, не стоило такого большого риска.

– Я очень беспокоился о тебе, мальчик мой, поверь мне.

Роль заботливого отца семейства аббат Мелани играл скорее плохо, чем хорошо. Он сидел в кресле и массировал руку. Сразу же после нашего разговора с Клоридией он послал Бюва разыскать меня. В его покоях снова царил порядок.

– Я уже разговаривал со Сфасчиамонти, – продолжал он. – Он рассказал мне все. Ты очень старался.