«Последний глоток был лишним» — единственная цельная мысль из вороха пьяных обрубков. Алкоголь всегда действовал на нее удручающе, но ни разу — до потери сознания. Последнее, что помнила Карли, так это самолетик в исполнении придурковатого Стэна, в одной руке у которого тарелка с рыбой, а в другой — с салатом.

Зато сейчас перед ее носом — пахучий подкопченный металлический таз, от вони которого передергивало сильней, чем от отравления алкоголем. Продираясь через туманное сознание, Карли могла порадоваться только одной новости: она не в вытрезвителе, а в той самой спальне с душком самоубийцы.

Таз был отодвинут. Карли нашла в себе силы приподняться и сесть, облокотившись об изголовье. Даже провал в нишу не уменьшил решимости выглядеть нормально. Хотя бы адекватно, для начала.

— Спать или тазик? — насмешливо спросил герцог, глядя в бледное болезненное лицо.

— А сколько время?

— Десять.

— Тогда спать.

Карли сползла по изголовью вниз и схватилась за виски. Никакого сочувствия от герцога она не получит, а ведь это он во всем виноват! Не укради он из папиного сейфа документы, брат бы не повесился. Именно после их пропажи брат совсем скис и опустил руки.

Все-таки герцог подал отличную идею! Стать его вдовой (бездетной и после «закрепления» на работе) со стабильным заработком (опасность для жизни и количество первостраничных сенсаций отражались на зарплате) — потрясающая идея.

Только в этой идее имелась одна серьезная дыра — нельзя стать вдовой при живом муже. Надеяться на своевременный несчастный случай не приходилось. Марать руки самой — тоже не вариант.

Да и герцогских родственничков Карли как-то побаивалась. Еще живы в памяти воспоминания о том, как набежали шакалы, пока она лежала в больнице, докрутили итак натянутые нервы брата и растворились в небытие, будто бы их и не было.

У ди Мюррея родственников больше. И у столичных аристократов амбиции покруче, чем желание урвать миллион-другой пенсов. Счет идет на миллиарды и приближенность к короне.

— О чем задумалась? — все также смешливо спросил Томас, наблюдая презабавную игру мимики, говорившую о трудном мыслительном процессе в хорошенькой головке.

— О смысле бытия, — кратко ответила Карли. И о чем еще можно думать спьяну? О том, как чудит парламент? Так она далека от политики. О росте налогов и цен? Первого она никогда не касалась, а ко второму — несколько месяцев, не считая зоны дьюти фри по прилете в ожидании окончания «мужских дел» в уборной. Стэну приспичило: что-то не то съел.

— Действительно, о чем еще думать? — совершенно случайно повторил мысль Томас и улегся попрек кровати, подложив под голову руку. Ему показалось смешным немного поиздеваться над навязавшейся в жены девушкой. — Запомни, я ложусь спать не позднее одиннадцати, а встаю очень рано. Хочешь спать дольше, иди в женскую комнату.

Герцог помнил, насколько маленькая софа стоит в будуаре, что на нее поместится разве что ребенок в половину его роста. А еще Томас не учел, что в университете тренер по плаванию принуждал членов сборной вставать в полпятого ради двухчасовой утренней тренировки.

— Обя-зательно за-помню, — зевая и засыпая, Карли встала с постели, дернула покрывало (у нее не получилось убрать его из-за лежавшего герцога) и нырнула под одеяло, прижав ноги к груди (герцог лежал поперек и мешал их выпрямить).

Карли снова заснула больше из-за алкоголя, чем из-за естественной усталости. Томас и сам хотел спать, страшно устав за проверкой защиты дома. В прошлый раз он покинул его на достаточное время, чтобы потусторонние твари нарушили контур и изжили Мари. Повторения трагедии герцог не хотел. Особенно сейчас, когда «вкусный» и беззащитный плод растет в утробе Вари спустя несколько лет безуспешных попыток зачать.

…будто в ледяных объятиях Эша оказалась…

Замерев от неожиданного сравнения, Карли быстро осознала, что это сон. Остатки сна-воспоминания ужасающе будоражили, испортив настроение с самого утра. Тем не менее (по ощущениям) Карли проснулась по университетской привычке ровно в четыре часа и тридцать минут.

Спиной девушка чувствовала прохладную грудь герцога, его тесные объятия и ощущала себя плюшевой ростовой игрушкой. Учитывая информацию о его военном прошлом, лишних вопросов, а также издевок не возникало. Подобные шутки хуже шуток «ниже пояса».

Герцог мерз. Его руки всегда холодные, как у мертвеца. Холоднее только у Эша, много десятилетий не видевшего солнечного света человеческого мира. Пуховое одеяло, которым укрывался герцог, годилось для зимы и сна с открытым окном, но не для лета. Ночи в Лагрии холодные. Страна на севере не только граничила с Мадженией, но и имела выход в калифорнийское холодное течение.

Жалость как ветром сдуло, когда вспомнился вчерашний пьяный концерт и вечерние насмешки герцога. Томас говорил, что ложиться в одиннадцать, а просыпается очень рано? Насколько его «очень» очень? Выпутавшись из объятий, Карли села и опустила ноги, надела тапочки и обернулась. Герцог спал без сновидений. Эмоции не отражались на его лице, как на лице любого мертвеца.

В нише из тканевого кармана выглядывала чернявая ушастая макушка Полуночи, и ее темные длинные усы резко выделялись на фоне светлого постельного белья. Кошка тихо гортанно мурчала во сне, напоминая звуки «бесшумной» стиральной машины, рекламу которой безостановочно крутят по кабельному телевизору и в интернете.

Еще не прочувствовав границ дозволенного, Карли не могла оставить все как есть. Ведь герцог, наверное, тоже прощупывает ее в ответ. Его вчерашняя выходка из-за ее вчерашней выходки… Карли сглотнула и бездумно решила, будет что будет.

Девушка обернулась и потрясла герцога за плечо, точно также как ее будила Варя. Спустя две секунды мужчина открыл мутные со сна глаза и тут же закрыл их, не увидев ничего интересного.

— Томас, — позвала Карли. — Ты же говорил… вставать пора. Ты опоздаешь. Томас.

Продолжая трясти за плечо, Карли отскочила, когда герцог подпрыгнул. Он на счет три «слетел» с постели, надел штаны и белую рубаху свободного кроя. Еще через несколько секунд в спальне осталась одна только Карли, шокировано глядящая во все глаза перед собой: и минуты не прошло с пробуждения Томаса и до его выхода из комнаты. Быстро, вот что значит военная служба вместо армейской!

Прелести этой самой службы послушать тоже пришлось. Узнав, сколько на самом деле времени, Томас разразился громогласной матерной тирадой. Карли, все еще не вставшую с постели, потрясывало. Ей казалось, что весь коттедж трясло. Бесстрастный на публике герцог выливал скопившиеся эмоции на домашних, не выбирая слов. Очумевшая Полночь выскочила из кармана-постельки и слепо кинулась на помощь хозяину.

Вот тогда Карли и поняла, что если герцог поднимется в спальню, то ей несдобровать. Только бы не ударил! И не прогнал. Сначала девушка кинулась в гардеробную, но, несмотря на обширность площади, прятаться в ней негде. Затем вдохнула-выдохнула и полезла искать купальник. На заднем дворе имелся чудный бассейн, так пусть хоть он станет оправданием для ранней побудки. А в том, что она и герцога разбудила… так он сам виноват. Томас сам «попросил». В следующий раз шутить не будет!

— Скарлетт су О'Нейр! — крикнул герцог.

Поняв, что ее через мгновение порвут на кусочки, Карли, перекинув полотенце через плечо, вышла из спальни с меланхоличным выражением лица. С герцогом они столкнулись на лестнице. Томас остолбенел от невероятной наглости и перевел донельзя злой взгляд на главу службы безопасности — Стэна, на плече которого на когтях висела Полночь. Варя поглядывала из-за двери в свою спальню.

— Что произошло? — серьезно потребовал Стэн, вновь напоминая девушке военного.

— Она!.. — у Томаса не хватало слов, чтобы описать сложившуюся ситуацию и не выглядеть при этом капризным ребенком.

— Томас, — мягко прошептала Карли, успокаивая. — Вчера вы сказали, что встаете очень рано, раньше меня. Раз вы женитесь на мне, то знаете обо мне все. И про утренние тренировки по плаванию тоже.