- Север на мою территорию метит, - Алексей подталкивает меня в спину, и заставляет на стул сесть. – И это уже не по понятиям. В городе лишь один хозяин может быть, и пора дать ему леща.

- Я вам для этого и нужна, да? Чтобы Саше угрожать?

- Чтобы разобраться с ним, - хмыкает Алексей, и теряет ко мне интерес. Кивает своим людям: - Свяжите ее.

Мне неаккуратно выгибают запястья, связывая их за спиной, а затем и щиколотки обматывают тугой веревкой. Один из парней вертит в руке серый скотч, с сомнением глядя на меня.

- Заткнуть ее?

- Оставь так, - отмахивается мужчина, и прижимает мой мобильный в розовом чехольчике к уху, пока меня втаскивают в маленькую каморку вместе со стулом, и захлопывают дверь.

Здесь темно, лишь немного неприятного, желтого света пробивается из зазора под дверью. В голову глупости лезут: а что, если здесь пауки? У меня ведь руки связаны, и я даже снять их с себя не смогу. Лицо начинает чесаться, будто на мне и правда несколько пауков сидят, и жалами своими готовы впиться.

А мыши? Крысы?

Но больше всего меня страшит именно то, что я связана, а за дверью они – эти неприятные люди, в чьей власти я нахожусь. И Саша… пусть, бандит, но пострадает ведь из-за этого.

Не бросит меня. Знаю, что не бросит. Сердцем чувствую, что выполнит все, что от него потребуют, лишь бы меня вызволить. И лишь это сердце греет – уверенность в нем.

… - согласится, никуда не денется, - доносится до меня голос Алексея. – Девчонку эту он чуть ли не облизывает. Сам виноват, что так подставился.

- Парням я сказал, они караулят въезды. Как подъезжать начнет – маякнут мне. Девчонку вытащить, или пусть сидит?

- Пусть пока одна побудет. Устроим Северу сюрприз.

Несколько мгновений тишины, звенящей в ушах, и я снова слышу разговор:

- Едет. Без братков, один вроде. Думаете, он вам город отдаст из-за девки?

- Отдаст, - хмыкает Алексей. – Раз решился приехать – значит, отдаст все, что я захочу.

По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку бу-у-ух.

Почему-то вертится в голове эта детская присказка.

Может, из-за дороги, здесь нет асфальта, ямы, вокруг старые склады, деревья и неработающие фонари.

А может...

Мне страшно.

Непривычное чувство.

Когда родители несколько дней не возвращались, я боялся. Дедушке верить. Что они и не вернутся, не жди, Санька.

Потом, когда после смерти бабушки дед в больницу попал - я тоже боялся.

Ремонт в его доме делал, отвлекал себя.

И вот сейчас. По кочкам, по кочкам.

Нужный склад вижу сразу, там стоят машины, там светят фары.

А у меня-то и оружия с собой нет, хотя пригодилось бы.

Резко торможу, взгляда не отвожу от лысой башки Веста, гладкий отполированный череп будто мишень.

Хлопаю дверью.

- Ты совсем охренел? - иду мимо темных теней его помощников, злость закипает и остановить ее не могу, я терпел, когда он поставщиков задвигал, когда коридоры мои палил, но зайка...- где она?

Равняюсь с ним.

- Север, ты какой-то напряжённый, - он лениво курит, смачно сплевывает на землю.

И от его щербатой, самовольной улыбки у меня срывает переключатель.

Одним движением выбиваю из его пальцев сигарету и хватаю за грудки.

И почти сразу ощущаю удар сзади под колени, пошатываюсь, но рук не разжимаю, тяну его на себя, вместе валимся в траву.

Удар, и ещё удар, они сыпятся на меня, я сдавливаю его шею, в ладони впивается широкая цепь, вечно болтающаяся у него на груди, пусть хоть запинают, но и босса их я задушу тоже, от боли зверею, перед глазами уже мушки черные пляшут, пальцы словно судорогой свело, меня от этого урода не оторвать.

Крики и ругань вспарывает выстрел, оглушает, заставляя злость осесть где-то внутри, запереть там, и я разжимаю пальцы.

От мощного пинка ботинком сгибаюсь и откатываюсь по траве, заваливаюсь на спину. Наверху черное небо с белыми точками звёзд, дыхание, ветер, сердце стучит.

Отдышаться мне не дают, подхватывают под руки и рывком ставят на ноги.

Пошатываюсь, в мышцах отголосками воет боль, но смотрю на Веста, который в окружении мужиков сидит, прислонившись спиной к гаражу, кашляет, с треском сжимает бутылку и захлебываясь пьет воду, - и становится легче, я этому уроду давно мечтал его цепь идиотскую вокруг шеи обвить.

- Ты больной, - хрипит он. Держится за помощников и поднимается. - Ты бешеный что ли, Саня, отбитый совсем?

Дергаюсь, меня всё ещё держат, но после его кивка сбрасывают руки, и я смазываю заливающую глаз теплую струйку крови.

- Где? - требую.

- В пи*де, - огрызается он. Потирает шею. - Ты лечиться пробовал? Ты из какой подворотни, вообще, вылез? Ещё бы заточкой меня ткнул.

Он в классическом черном костюме, я тоже.

Мы оба давно бизнесмены, дела обсуждаем в ресторанах, носим дипломаты и дорогие часы, отдаем в химчистку рубашки.

Нам тридцать. Мы научились словами друг друга топить, бить, но сейчас меня клинит, в глазах всё красное.

- Ты если из зоопарка сбежал, - он все ещё покашливает, отходит, опирается на капот. - То нам разговаривать не о чем.

- Я в себе, - выравниваю дыхание. Зеркально сдвигаюсь, оказываюсь напротив. Слышу, как мелкие камешки под подошвами хрустят, его быки кружат рядом, готовые меня отоварить, чуть дернусь. Тоже опираюсь на капот. - Просто ты перегнул. Это между нами. Я твоих женщин когда-нибудь трогал?

- Нет, - он достает сигареты, качнув головой, подзывает помощника и от огонька его зажигалки прикуривает. - Потому, что я не такой идиот, Север, чтобы заводить постоянную телку.

- Заводят дамы твои, за щеку. Алёну мою отпусти. И поговорим.

- Сначала поговорим.

- Нет.

- Тогда езжай, - он выпускает дым.

И кашляет, хватается за горло.

Мрачно хмыкаю.

И в теле все сотрясается, мне, похоже, что-то отбили. Трогаю разбитую губу, смотрю по сторонам, на его ребят.

Отталкиваюсь от машины и открываю дверь, сажусь за руль.

Тачка не моя, его. Сквозь стекло вижу, как он усмехается, огонек сигареты подрагивает.

Он курит, я жду.

Потом бычок, разрезая воздух, летит в траву, а Вест плюхается на пассажирское.

- Ну? - хмуро поторапливаю.

От него несёт спиртным и дымом, он барабанит пальцами по панели, рвано насвистывает и открывает бардачок.

Шлепает на панель какую-то бумажку, кивает на нее.

Смахиваю белеющее пятно.

На бумажке ничего, только цифра.

- Такую сумму ты получишь, - говорит Вест. - В качестве компенсации. Если отойдешь от дел. И отдашь мне город.

- От дел я отхожу и так, - бросаю листок к нему в колени.

- Слышал, - он перекидывает бумажку обратно в меня. - Ты уйдешь, а люди твои останутся. Кто-то встанет на твое место. Твои бойцы мне мешают.

- Это уже твои проблемы, - мну клочок, открываю окно и вышвыриваю комок на улицу. - Алена тут при чем?

- Саша, я человек известный и воевать больше не могу. Я на виду, - говорит он доверчиво, словно другу жалуется. - А город мне нужен. Предложение мое ты выбросил зря.

- Чего тебе надо от меня, не пойму? - разворачиваюсь к нему.

- Чтобы ты ушел и людей своих забрал, - он тоже поворачивается.

- Куда я их заберу? Они на своем месте.

- Ты тугой или прикидываешься? - спрашивает он отрывисто. - Мне нужен город. Твои люди мешают. Сами они не уйдут, значит, им надо помочь.

Смотрю в его сощуренные глаза и по коже несётся холодок, до меня доходит, наконец, что он мне предлагает.

Ребят моих подставить, с дороги его убрать.

Как в историях Вовчика. Послать на дело. И самому им вызвать полицию.

- Их же посадят, - говорю очевидное.

- Так а я тебе о чем, - он хрипло смеётся. - Уберешь их. И Алёну свою рыжую получишь обратно. Плюс компенсацию за беспокойство. Которую ты в окно швырнул. Хорошая сумма, Саша, - он открывает дверь, выходит из машины.