Но едва выйдя в вестибюль, я перехватил взгляд дежурного консультанта – он смотрел на меня так, будто перед ним не государственный менеджер 22-й категории, а безумная амазонка с пробирками в петлицах камуфляжного комбинезона. Стало ясно, что и впрямь случилась большая беда.

Жетон, утратив свой привычный и приятный для глаз перламутровый оттенок, так и оставался зловеще пурпурным. Я был так потрясен, что не смог ничего сказать консультанту, впрочем, он и сам явно не желал разговаривать с обладателем красной метки.

Плохо осознавая, что именно делаю, я прошел к станции монорельсовой дороги и вошел в вагон поезда, следующего обратным маршрутом.

«Этого не может быть, – твердил я мысленно, – это мне почудилось». Но достать жетон еще раз в надежде, что он обрел нормальный цвет, я так и не решился. Потому что представить боялся, как попутчики отреагируют на то, что рядом находится отверженный.

Мы с Анной договорились встретиться на вокзале, но сейчас, окинув взглядом зал ожидания и не заметив ее, я почувствовал облегчение. По крайней мере, несколько минут у меня есть, прежде чем придется объясняться.

Вот только никакого объяснения мне в голову не приходило. Украдкой достал жетон, но надежды не сбылись. Он продолжал полыхать запретным цветом.

Убрать жетон и выиграть время на объяснения я не успел. Простучали за спиной каблучки, Анна с радостным восклицанием обняла меня за плечи… И увидела злополучный пурпурный идентификатор у меня в ладонях.

Она отпрянула с возгласом отвращения.

– Это ошибка! – закричал я. – Такого не могло быть!

– Не подходи ко мне!

– Я все объясню!

– Прочь!

– Анна!!!

– Не подходи! У нас не будет пары!

Она убежала. Я остался один.

– Я же говорил тебе, не надо играть в эту иллюзию свободного выбора!

Несмотря на все, что случилось, Роман говорил весело. Он был истинным профессионалом в деле сохранения позитивного настроя.

– Разве из-за этого…

– Может быть, и не из-за этого. Считыватель постоянно собирает информацию, так что, возможно, он нашел какие-то сведения о предках, которые раньше не проявлялись. Или провел долговременный прогностический анализ твоих собственных параметров.

– Почему на это понадобилось так много времени? Ведь некондиционные яйца отбраковывают сразу…

– Ну, это которые явно некондиционные. А если маленькое и глубоко скрытое отклонение, которое к тому же сформировалось позже… А может быть, и лотерея эта тебе аукнулась. Свобода выбора – это уже само по себе отклонение, разве нет?

– Но что же мне теперь делать?

– Подумаем.

– А можно жетон перезагрузить? Чтобы еще раз попробовать?

– Нет, нельзя. Это же сложнейший процесс выстраивания взаимосвязей в обществе ради сохранения гармонии. И если один элемент оказался дефектным, он сразу блокируется, снова вставить его в тончайшую мозаику уже нельзя. Ведь для того, чтобы такое было возможно, в мозаике должна оставаться дырка, а это противоречит законам равновесия.

– Но что же мне делать?

– Как что? Жить. У тебя есть твоя работа, твой образ жизни… Этой области дефектность не коснулась.

– Но у меня нет пары!

– А она тебе точно нужна?

– Это же долг! И если пары нет… я же никогда не стану полноценным гражданином. И не продвинусь по уровням.

– Все-то вы рветесь продвинуться, а ведь нужны и те, кто честно работает на своем уровне, а не грезит постоянно о повышении…

– Я хочу быть с Анной!

– Именно с ней?

– Да! Она моя идеальная пара!

Роман пристально посмотрел на меня и вдруг бодро хлопнул по плечу:

– Ладно, не куксись. Решить проблему сложно. Для начала тебе придется отправиться к пси-менеджеру.

– Что вы хотите? – спросил пси-менеджер.

– Мне неправильно выдали красный жетон.

– Почему неправильно?

– Но раньше он был зеленый…

– А теперь красный. Что тут неправильного? Считыватель может выдать зеленый жетон, а может, если есть к тому предпосылки, – красный. Вам он выдал красный. В чем ошибка?

– Но… Но ведь считыватель определил мне Анну как идеальную пару!

– Это никак не связано.

– Я же вложил жетон, прежде чем мне указали выбор. И жетон был зеленый. А теперь красный. Это ошибка.

– В чем вы видите ошибку?

– Я не могу увидеть Анну!

– К сожалению, ничем не могу помочь.

– Но вы же ошиблись! – закричал я.

– Общество не ошибается. Ошибаются только люди.

Мне не только не удавалось увидеться с Анной, но даже и поговорить с ней. Я звонил ей несколько раз, но она не отзывалась, а когда, наконец, ответила, то лишь для того, чтобы крикнуть:

– Я никогда не стану матерью мутанта!

– Да где ты этих мутантов видела? – неожиданно для себя самого взорвался я. – Видела хоть одного, кроме как на плакатах и мониторах?!

Анна оборвала разговор, и больше я до нее ни разу не смог дозвониться. Видимо, она поставила меня в игнор на максимальном уровне.

Роман, узнав о моих злоключениях, не выказал особенного удивления.

– Попробуй обратиться к пси-топ-менеджеру, – посоветовал он. – Ты найдешь его на ближайшей территории Резервной Земли. Если ты, конечно, уверен, что тебе это нужно…

И я отправился на ближайшую Резервную Землю, полуостров, далеко выдававшийся в океан и населенный, насколько мне удалось узнать, дикарями.

Впрочем, по прибытии я оказался во вполне цивилизованном поселке, похожем, скорее, на курорт средней руки, чем на последний форпост общества перед лицом неокультуренного пока что мира. Здесь был офис пси-топ-менеджера, обширная санаторная территория с несколькими корпусами и живописная деревня аборигенов, относивших себя, как мне удалось услышать, к племени экспонатов.

Пси-топ-менеджер, которого звали Эдуард Утукин, выслушал мою печальную историю, но обнадеживать не стал. Переспросил несколько раз, действительно ли я рассчитываю, что меня вновь воссоединят с Анной, и понимаю ли, какую цену обществу придется заплатить за такое вмешательство в тончайшие настройки считывателя. Я честно признался, что очень хочу снова ее увидеть.

– Что ж, побудьте пока у нас, погостите. Посмотрите, как живут те, кто не вписывается в стремительный современный мир. Мы не принуждаем их соответствовать непосильным требованиям. Пока вы будете знакомиться со здешней экзотикой, мы примем решение.

– Но я могу надеяться?

– Смотря на что вы намерены надеяться.

Прозвучало не слишком обнадеживающе. Или это я просто устал от всех треволнений и дальнего перелета?

– Можно спросить, что это за санаторий?

– Это клиника для лечения дисгармонии.

– Дисгармонии?

– Да, наподобие вашего случая.

– Но мой случай – ошибка техники.

– А отношение к ней – это уже ваш выбор. Точнее, ваша ошибка. Мотивация поведения, инвариантно диктующая выбор точки внимания, определяет и точку отсчета реальности, которая формирует систему координат существования индивидуума.

– И много бывает таких, как я?

– Статистика является стратегически значимой наукой. Проще говоря, если вы не верите, что все происходящее является положительным, вам не место рядом с нами.

– Что же мне делать?

– Если понравится здесь, можете остаться. У дикарей вполне беззаботная жизнь, они не задумываются над искусственными проблемами. Есть еще вариант – вам будет предоставлено место в нашем санатории.

– То есть, мне в любом случае придется жить среди дикарей?

– После необходимой подготовки вы отлично впишетесь в их общество.

Офис я покинул крайне раздосадованным. Хотя мысль поселиться среди дикарей сначала не показалась мне такой невыносимой, раз уж моя жизнь разбита, но слова о «необходимой подготовке» не внушали оптимизма. Очень быстро я осознал, что при всей декоративности простой и незатейливой дикарской жизни, местное население говорит на понятном для меня, но предельно упрощенном языке, в котором, к примеру, совсем отсутствуют отрицательные эпитеты. Понятия, не охваченные языком племени, они не воспринимали даже после долгих разъяснений. Похоже, подготовка была очень специфической…