— Те, кого вы упомянули, давным-давно ушли в небытие, сами понимаете, — ответствовал мистер Хиллтоп с улыбкой, глядя из-под полуопущенных век на гравий у себя под ногами. — Что до вашего выдающегося ученого, профессора античной филологии… боюсь, что с ним я и вовсе не знаком.

— Да-да, вы правы, почти все они умерли и унесли свои познания с собою в могилу. Ах, милый старый Антробус! Я ведь в том колледже, можно сказать, воспитан! Там прошла моя беспечная юность, мистер Хиллтоп! Тогда нам казалось, будто нет в мире ничего такого, что неподвластно научному познанию и расшифровке, стоит лишь посвятить себя проблеме целиком и полностью. Живо, словно наяву, вспоминаю я наши вечерние посиделки, и как мы взахлеб беседовали с остроумцами из самых разных уголков земли!… Кстати, не сочтите вопрос за дерзость, но сами-то вы откуда, мистер Хиллтоп? Вы ведь так и не сказали, из каких краев приехали.

— Из других мест, — сдержанно ответствовал мистер Хиллтоп.

— Это как раз понятно, хотя и довольно расплывчато. Более того, ясно, что вы не стремитесь об этом сообщать.

— Да я то здесь, то там, — пояснил мистер Хиллтоп, тем самым существенно сужая область поиска. — Скажем так: я много путешествовал, на время обосновался в Солтхеде, а сейчас я на отдыхе. Что за жизнь без отдыха, в конце-то концов?

— На отдыхе? В одиночестве?

— Именно, — подтвердил Джек Хиллтоп, чуть откидывая голову и пощипывая усы большим пальцем и указательным. — К сожалению, так оно и есть. Я, сэр, держусь особняком, хотя одиночество это вынужденное. Судьба меня, понимаете ли, изрядно потрепала.

Доктор в последний раз окинул пассажира империала задумчивым взглядом; непроницаемое лицо мистера Хиллтопа хранило выражение полного равнодушия. Оба явно не знали, что тут можно добавить и как себя вести. Оно и к лучшему, поскольку в эту самую минуту со двора донесся зов, и двое джентльменов, а вместе с ними и мисс Мона поспешили занять свои места в дилижансе, каковой вскорости и отбыл.

Ближе к вечеру почтовый дилижанс вкатился в живописную деревушку под названием Пиз-Поттидж, прогрохотал по старинной, мощенной булыжником улочке, мимо сложенных из камня магазинчиков, глядящих на зеленую лужайку, и остановился перед гостеприимным трактиром под названием «Конь в яблоках». Профессор и его спутники уже прощались с мистером Хиллтопом, когда к крыльцу подскакал джентльмен верхом на сером гунтере и, приложив руку к шляпе в знак приветствия, закричал:

— Эгей, профессор Тиггз! Вот и вы наконец! Добро пожаловать, сэр!

— Да это же Гарри! — воскликнул профессор.

Всадник проворно спрыгнул на землю и подбежал к бывшему своему наставнику, спеша пожать ему руку — тепло и крепко, с поистине юношеской энергией. Не прошло и нескольких минут, как обоим университетским мужам уже казалось, что они не расставались ни на день.

— Как поживаете, сэр, как поживаете? До чего славно снова с вами увидеться!

— А вы отлично выглядите, друг мой Гарри. Похоже, сельская жизнь пошла вам на пользу.

— А вы, мой любезный сэр, вы ни на йоту не изменились со времен нашей последней встречи в Суинфорде!

Молодой мистер Банистер выглядел весьма эффектно: в элегантной темной куртке для верховой езды, в полосатом канареечно-желтом жилете, небесно-голубом шейном платке и кожаных бриджах, заправленных в бурые сапоги с отворотами. Высокий, худощавый, атлетического сложения, двигался он легко и пружинисто, так, что любо было смотреть; прибавьте к этому широкий умный лоб; большие глаза, очень яркие и живые; правильный подбородок с ямочкой и короткую стрижку на деревенский манер. Что до характера, мистер Гарри Банистер отличался великодушием, открытостью и сердечностью, а держался свободно и непринужденно, весело и естественно. Было у него и немало других достоинств, в придачу к уже упомянутым.

Сопровождал его, как только теперь заметили путешественники, слуга в костюме лесничего или сторожа при усадьбе — пожилой человек с очень добрым лицом, гигантскими бакенбардами, что сходились под подбородком, и глубоко посаженными серьезными глазами. Весь его облик излучал спокойную уверенность — так выглядят люди, много времени проводящие наедине с природой.

— Доктор Дэмп! — воскликнул Гарри удивленно, обмениваясь приветствиями с высокоученым эскулапом. — Давненько мы с вами не виделись, что и говорить! Неужто вы оставили практику, чтобы сопровождать моего наставника и учителя в поездке? Превосходно, просто превосходно! Добро пожаловать, сэр, добро пожаловать!

Доктор с улыбкой обернулся к своему академическому другу, словно говоря: «Ну, Тайтус? Никаких проблем!»

— А это, — промолвил профессор, игнорируя приятеля, — мой молодой секретарь, мистер Остин Киббл, содействующий мне в моих изысканиях. Я взял на себя смелость попросить его присоединиться к нам.

— И вам добро пожаловать, мистер Киббл! — закричал исполненный энтузиазма Гарри, пожимая руку мистера Киббла с таким жаром, что очки секретаря запрыгали и затряслись на манер детской погремушки. — Что, приглядываете за моим стариком-наставником, э?

— Кроме того, доктор, насколько мне известно, желает в этой связи кое-что вам сообщить, — проговорил профессор, искусно передавая слово коллеге-медику.

Вот так доктор Дэмп, вспомнив об обещании «все объяснить мистеру Банистеру», данном еще на Пятничной улице, вдруг оказался в центре внимания.

— Да, хм… ну… собственно говоря, все очень просто. Позвольте мне представить вам наших спутниц, — начал он. — Мисс Мона Джекc… и, конечно же, ее сестра, мисс Нина Джекc.

Живые и яркие глаза мистера Банистера засияли еще более ярко и живо, по мере того как на него обрушивался сюрприз за сюрпризом.

— Что! Доктор Дэмп… профессор Тиггз… вы, никак, половину населения Солтхеда с собой привезли? — воскликнул он, с комичным изумлением заглядывая в дилижанс и словно ожидая обнаружить спрятанную там целую толпу горожан.

— Поспешу добавить, что сестры Джекc оказались лично вовлечены в таинственные события, омрачающие жизнь Солтхеда, — объяснил доктор. — Собственно говоря, они стали свидетельницами одного из тех примечательных явлений, о которых шла речь в вашем письме. Сознаюсь: я позволил себе вопиющую вольность и пригласил их присоединиться к нам, потому, разумеется, что они непосредственно заинтересованы в разрешении загадки. В создавшихся обстоятельствах я решил, что их опыт может оказаться небесполезным в ходе расследования загадочных феноменов, побудивших вас написать Тайтусу.

— Понимаю, — отозвался Гарри, массируя подбородок и явно забавляясь про себя, несмотря на почтительную мину; хотя на мгновение лицо его омрачилось при упоминании о тучах, собравшихся над «Итон-Вейферз». — Ну, что ж! Что на это может ответить любезный хозяин, кроме как: «Добро пожаловать!» Добро пожаловать, всем и каждому! Я страшно рад вас видеть — всех до единого. Добро пожаловать в наш уголок мира! Но расскажите, профессор, что же все-таки приключилось с каретой Тимсона?

Профессор Тиггз, и доктор, и мисс Мона, и мистер Киббл вкратце описали гостеприимному хозяину приключения предыдущего дня. В ходе рассказа мистер Банистер заметно посерьезнел, шаг за шагом переходя от озабоченности к крайней степени тревоги, затем к ужасу и, наконец, к глубочайшему огорчению. Под конец выглядел он так, словно готов был сам вступить в драку.

— Мне следовало лично за вами съездить! — пылко воскликнул молодой человек. — Наезженная дорога порою бывает опасна, это правда, хотя за последнее время мы с проблемами почти не сталкивались. Я просто вне себя. Прошу вас, друзья, примите мои глубочайшие извинения. Выразить не могу, как я благодарен судьбе за то, что вы добрались благополучно! Спасибо, что согласились погостить в «Итон-Вейферз» — дважды, и трижды, и четырежды спасибо!

Узнав в ходе разговора о беспримерной храбрости, проявленной мистером Джеком Хиллтопом, мистер Банистер пригласил сего джентльмена отправиться в «Итон-Вейферз» вместе с остальными, буде он того пожелает. Поначалу мистер Хиллтоп бурно запротестовал, уверяя, что никаких дел у него там нет, что он здесь на отдыхе, восстанавливает здоровье, сами понимаете, и ни в коем случае не желает навязываться. Мистер Банистер настаивал; мистер Хиллтоп отказывался; мистер Банистер продолжал настаивать; мистер Хиллтоп, оглянувшись на остальных и словно спрашивая у них совета, наконец смягчился и поддался на уговоры.