Он наблюдал, как она кончает. Ощутил ее оргазм той частью своего тела, что не покидала Никс. Она словно собрала его по кусочкам, вернула душу, когда-то бывшую важной частью его сущности, но ставшую впоследствии ненужным довеском.

Алхимия, которую она создавала, должна была удивить его. С момента, когда их пути пересеклись, появление Никс все перемешало в нем. И Шакал не думал, что такое произойдёт когда-нибудь.

Он не мог и предположить, что Никс… исцелит его.

И от того она становилась более опасной.

— Уверена, что не хочешь есть?

Когда Шак задал свой вопрос, Никс посмотрела на него. Они оба стояли… оба — полностью одетые.

Так, ладно, он всегда полностью одет. Это Никс пришлось одеваться заново.

Казалось, словно и секса между ними не было. Ну, если не двигаться. Когда она ходила, то внутренняя боль напоминала ей о том, что они разделили. Не то, чтобы ей нужно было напоминание. Она помнила каждый поцелуй. Каждый стон, каждое прикосновение, и все их оргазмы. Когда они, наконец, расслабились, Никс устроилась у Шака на груди, и то время, что она обнимала его, ставило под угрозу ее душевное равновесие. Потом встал вопрос о необходимости освежиться, поэтому она снова оказалась в купели.

После того, как он вручил ей брусок грубого тюремного мыла, Шак скрылся в одном из туннелей.

Когда она тщательно вымыла волосы, едва уловимый запах табака донесся до нее, проникая в густое облако аромата елового мыла. Он курил? Хотя кто еще это мог быть.

Сразу после его ухода Никс ждала, что Шак вернётся и присоединится к ней в тёплой журчащей воде. Но спустя какое-то время у нее возникло ощущение, что он ждал, когда она закончит и оденется, поэтому так она и сделала. Как только Никс оказалась в своих штанах и кофте, мужчина вышел из теней, будто наблюдал за ней.

А потом Шак снова устроился по другую сторону купели, прислонившись к стене и вытянув одну ногу, вторую согнув в колене. Словно в его мыслях ничего между ними и не было… из того что было.

Последовав примеру, Никс вернулась на свое место и хотела уже вывести его на серьёзный разговор. Но беседы — уже для состоящих в отношениях, и алло, она знает его меньше суток. И они в крайне враждебной среде.

По крайней мере, пришло время выдвигаться. Она устала беспокоиться о том, что сотворили с ним, и что его мучило во снах.

И что, черт возьми, случилось, что он оказался здесь?

— Никс? Ты голодна?

Фокусируясь, она покачала головой.

— Нет, я в норме. Не хочешь достать себе еды?

— Я не оставлю тебя…

Они оба повернулись одновременно в одну сторону, к туннелю слева. Судя по запахам, к ним приближались четверо мужчин, но, черт возьми, она ничего не слышала из-за шума воды.

Когда она потянулась к пистолету за поясом, Шак резко сказал:

— Это всего лишь Кейн и остальные.

— Остальные? Их много?

Из теней один за другим вышли мужчины. Она расслабилась, узнав аристократа Кейна и Лукана — того, что с жёлтыми глазами.

Следующий мужчина был выше остальных, с более сухощавым телом, но не менее жёстким. У него были седые волосы с чёрными прядями тут и там, но не потому что он вошёл в пору увядания, и волосы были стянуты в необычную косу. Что было странного в нем — радужки того же цвета, что и волосы. Как результат, зрачки выглядели словно две черные дыры, и по его глазам ничего нельзя было понять. Да, он улыбался… на удивление мило. Но что-то скрывалось за этим фасадом, и потому он пугал.

— Привет! — заявил мужчина, и принял какую-то позу из сёрфинга. Двигая туда-сюда руками между ними, он тараторил: — Вот ты, вот я. И мы здесь все вместе!

Потом он обхватил ее руками, сжимая в объятии, которое на удивление не пугало: в нем не было сексуального подтекста, сам мужчина приятно пах и задержался не больше пары секунд. Когда он отскочил от нее и хлопнул в ладоши, словно все происходящее — игра, и он был готов встретиться с командой противника, обнажив уже удлинившиеся клыки.

— Ну что, ублюдки, возьмемся за дело.

Когда Никс посмотрела на Шака, он закатил глаза.

— Он бывает полезным… редко правда.

— О, блин, прости… Мэйхэм. — Мужчина протянул руку. — Извини, следовало представиться прежде, чем лезть с обнимашками.

Никс пожала протянутую руку.

— Приятно познакомиться.

— Никс, я в курсе. — Когда он широко улыбнулся, она снова внезапно подумала, что не представляет, что скрывается за этим выражением. — Кстати, хорошее имя.

— Тебе говорили, что ты похож на золотистого ретривера? — спросила она. — Внешне, по крайней мере.

— Постоянно.

— Ни разу такого не было, — пробормотал Шак.

Мэйхэм наклонился вбок и понизил голос:

— Я пытаюсь сделать происходящее для нее чуточку комфортней. Прочёл об этом в мотивационной книге.

— Неправда. Ты не умеешь читать, и здесь подобных книг нет. И кстати, она — в тюрьме. О каком комфорте для нее ты говоришь?

— Во-первых: ладно, у меня плохое зрение. Дело не в том, что я неграмотный. Второе: где-то здесь теоретически можно найти книги по саморазвитию. И третье: уступаю тебе во втором аргументе, ведь ее комфорт — это твоя забота, если ты понимаешь, о чем я. А, а?

Никс расплылась в улыбке, хотя Шак выглядел так, словно хотел сравнять парня с полом.

— Шак, расслабься, — сказала она. — Все нормально.

— О, уже перешли на уменьшительно-ласкательные. — Мэйхэм толкнул Шака локтем. — Быстро сближаетесь.

— Клянусь Господом, я сейчас задушу тебя голыми руками.

— Шак, — вмешалась она. — Серьёзно, все в порядке…

Она замолчала, когда почувствовала четвёртого мужчину. Кто бы это ни был, он оставался в тени, за пределами света свечей вокруг купели, но она остро ощущала его габариты. И зло в нем.

Из темноты исходила угроза, прокатываясь по каменному полу подобно чёрному туману, который мог подняться вверх по ногам и телу человека и задушить его призрачными руками. Никс непроизвольно отступила назад… с мыслью, что в отличие от остальных, непонятно как оказавшихся в этой тюрьме, этот мужчина здесь за дело.

За какое именно, конечно, неизвестно. Но он был прирождённым убийцей, наслаждающимся этим.

— Это Апекс, — сказал тихо Шак. — Не обращай на него внимание.

Ну точно. Словно она могла проигнорировать хищника, который выбрался из клетки в зоопарке накануне обеда. И ее подмывало попросить не брать его с ними, но у нее же был пистолет, и каким бы свирепым ни казался мужчина, он ничего не противопоставит пуле в голову.

— Пора. — Шак подошел к свернутой тюремной робе. — Я попрошу надеть это поверх рюкзака.

— Хорошая мысль. — Никс надела рюкзак и затем накинула поверх свободную рубашку цвета грязи. — В какую сторону идем?

— По главному проходу. Ты пойдешь в середине. Не поднимай головы…

— И не смотри в глаза. Ты рассказал мне правила. Но какой план? Что я могу…

— Ты держишься между нами. Мы позаботимся об остальном…

— О чем именно.

— Сбережем твою жизнь.

Нахмурившись, Никс подошла к нему и жестко посмотрела в глаза.

— К твоему сведению, с этим я прекрасно справляюсь сама.

— Это правда, я на себе убедился, — отметил Лукан.

Когда Шак ничего не ответил, она решила, что он пошлёт ее. Или даже оттолкнёт. Но он просто потер глаза.

— Мы проведем тебя через Улей, и мы будем там во время пересменки. У Надзирателя есть личные покои, Стена там же. Эти мужчины помогут нам с тобой попасть туда, и, оказавшись на месте, у нас будут считанные минуты, поэтому тебе придется действовать быстро.

— Здесь проблем не возникнет, — сказала она сухо.

Когда он отвернулся, Никс схватила его за руку. Он повернулся и вырвал руку из ее хватки с непреклонным выражением на лице, словно не хотел проявлять эмоции при посторонних. Или, может, в принципе.

Плевать. Она не станет пузырить любовные сопли в такой ситуации.

— Вот. — Она вложила пистолет стражника ему в руку. — Возьми. У меня есть свой.