Отпрянув от стекла, я качаю головой. Нет, все получилось как получилось — иначе бы я не узнала про истинную причину занятости Максвелла, да и от Джо не получила бы подсказки.

Кстати, о подсказке.

Тубус, который мне вручил Джо, терпеливо дожидается своей очереди на кровати. Но красноречием не блещет — я долго пытаюсь сковырнуть крышку, пока не замечаю тончайшую вязь защитного заклинания. После снятия дело идет легче и уже через несколько мгновений я разглядываю извлеченную из нутра чехла карту.

Старая, можно сказать, древняя — даже немного успела истлеть по краям. Соблюдая все правила предосторожности, я распрямляю её на подоконнике и изучаю порядком выцветшие чернильные узоры.

Город. Какой — непонятно: переплетение странных извилистых линий, протянувшихся по всей карте, напрочь лишают меня возможности разглядеть подробнее. Но я делаю все возможное — переношу со стола лампу и выключаю верхнее освещение комнаты, уступая место тусклому утреннему свету.

Первым, на удивление, я опознаю не центр пергамента, а его левый верхний край. Да и то — случайно. Две крошечные заштрихованные лужицы уж очень напоминают озера в лесу у моего дома. Ведя пальцем, сантиметр за сантиметром я сверяю предположения и получаю подтверждение своим догадкам.

Лаерж. Правда, старый, о чем говорит и ветхость карты: многие постройки уже снесены, а на их месте воздвигнуты новые. Я с удивлением знакомлюсь с прежней застройкой города, отмечая видимые глазу изменения. А вот и площадь, на которой нашли тело Вермейера — правда, на месте фонтана раньше стояло какое-то здание. Но… замена тоже хороша. Если бы не такая ситуация с убийством.

Крепость тоже обнаруживается — даже на карте она кажется монолитной и внушительной. Переплетений линий под ней больше всего — и я все-таки заинтересовываюсь этим феноменом. Поворачивая карту другой стороной — для более пристального рассмотрения — я внезапно вспоминаю подслушанный внизу разговор:

“…карты — все, что нашел. Подземные ходы под Лаержем…”

“Проверим”

А ведь это…

Я выпрямляюсь и, потирая ноющую поясницу, восхищенно качаю головой. Ну, Джо, ну…

Исследователь обнаруживается на кухне с газетой. Перед ним обретается чашка с чаем и ещё один бутерброд.

— Обязательно надо намеками обходиться? — мгновенно бросаюсь в атаку я, — неужели нельзя было сразу сказать? Мол, так и так, дорогая Мейделин, вот тебе карта подземелий под Лаержем, а уж там сама решай, что с ними делать и зачем они Максвеллу?

Джо глядит на меня из-за газеты и глаза его иронично поблескивают. Но он не говорит ничего — и это злит ещё больше.

— И куда я теперь это дену? К чему ты мне её вручил?

Но исследователь не отвечает — невыразительно хмыкнув, он возвращается к чтению, а я ещё больше завожусь, когда понимаю — не скажет. Однозначно, окончательно и бесповоротно. И догадываться о его намерениях мне придется самостоятельно.

Накалившуюся ситуацию частично сглаживает появление Адель. Сестра выглядит не очень и, охнув, я помогаю присесть ей на стул.

— Совсем спать перестала, — жалуется она, держась за поясницу, — ноги болят, спина отваливается…

— Потерпи ещё немного, — уговариваю я, наливая в чайник воду.

Пессимизм Адель мне не нравится — обычно сестра бодра и весела даже в самые тяжелые моменты своей жизни. И тот факт, что она начала сдавать позиции, меня не радует.

— Сны ещё снятся… — добавляет сестра и я вздрагиваю, уловив в её словах что-то очень-очень личное.

— Что снится?

— Непонятно, — вздыхает Адель, — огонь, каменные стены, обломки статуй… горгульи, кажется.

От этих слов в животе у меня что-то будто обрываются. Единственные статуи горгулий во всей западной провинции находятся в Лаерже, под крышей крепости. И Джо, видимо, тоже это понимает — хмурится, откладывает газету и успокаивающе дотрагивается до руки жены:

— Это погода, дорогая.

Конечно, погода. Это к снам одаренных принято относиться с вниманием — именно потому я своевременно научилась помалкивать о своих. Но инициацию должна была проходить Адель, поэтому её сны тоже разбираются самым пристальным образом.

— Послушай, — не торопясь, я ставлю чайник на огонь и поворачиваюсь к сестре, — сейчас действительно погодные катаклизмы, — словно в подтверждение своих слов я киваю на окно, за которым валит снег, — еще и роды со дня на день начнутся. Я на твоем месте отдыхала бы.

— Будешь на моем — отдохнешь, — неумолимо поджимает губы сестра и, словно очнувшись, удивленно смотрит на меня, — а ты-то как оказалась?

— Привезла мне документы, — играет на опережение Джо и я, мгновенно подыграв, киваю.

— Скоро назад поеду.

Адель вздыхает:

— Может, останешься?

— И рада бы, да не могу, — развожу руками, — работы много.

Утро проходит в хлопотах — все-таки уложив Адель обратно в кровать, я готовлю завтрак, собираю на улицу племянников и даже мою пол — пролитый Лоем компот не оставляет мне шансов на отдых. Поэтому, когда в дверь стучат, не тороплюсь открывать — вначале вытираю руки и, гадая, кто бы это мог быть, иду к двери.

— Мисс Локуэл, — стоящий на пороге Вальтц вежливо улыбается и мне ничего не остается, кроме как пригласить его в дом. Выехавшему из спальни Джо хватает одного мига, чтобы понять ситуацию, но жать руки никто никому не спешит — и мужчины лишь обмениваются вежливыми кивками, не роняя ни слова. Собирать мне и нечего — моя сумка уже ждет меня у порога, поэтому я только на минутку забегаю к Адель, а затем набрасываю шубку и вслед за приехавшим инквизитором выхожу в засыпанный снегом двор.

Дорожку с утра никто не чистил и снега на участке выше колена. Вальтц, идущий на пару шагов впереди, протягивает мне руку — но я мотаю головой и на общую дорогу выбираюсь самостоятельно. Черная громада экипажа не инкрустирована бриллиантами, поэтому я едва сдерживаю улыбку, наблюдая, как Вальтц открывает мне дверцу.

— Решил вас сопроводить, — комментирует свои действия инквизитор, — в свете грядущих событий путешествовать в одиночку — плохая идея.

Внутри дилижанс чем-то напоминает экипаж, в котором мы с Ринданом путешествовали в Нойремштир — такие же мягкие сиденья, такой же откидной столик у окна. Последний, к слову, занят — на нем нашли пристанище два блюдца с орехами и большой термос.

— Привык, знаете ли, ездить с комфортом, — улыбается Вальтц, забираясь в нутро дилижанса следом, — дорога длинная, спешить некуда.

— Так уж некуда? — удивленно вздернув бровь, я наблюдаю, как инквизитор достает откуда-то из-под стола две чашки и водружает их на стол, — разве у вас сегодня нет дел?

— Будут позже, — утвердительно кивает мужчина, — все важные вопросы Риндан предпочитает решать в одиночку. Вы ведь знаете о приезде кардинала? — он вопросительно смотрит на меня и, будто что-то учуяв, внезапно подается вперед, — или вы в курсе… всей ситуации?

Ошеломленная такой сменой темы, я откидываюсь назад, упираясь в обитую деревом стену дилижанса. Запах лакрицы становится невыносимым — и я внезапно понимаю, что это не запах духов или сладостей: так пахнет сам Вальтц.

— Вы имеете в виду ваше дело? — даже допустив резкость, я стараюсь не подавать виду.

— Да. Хотя, признаться, предпочел бы, чтобы вы занимались своими.

— Если бы мне позволили, — вздыхаю.

Инквизитор удивленно смотрит на меня, а затем, будто осознав, внезапно хлопает себя по лбу.

— Ну конечно, дело Морриса! Ваше, что ли?

— Мое. Если вы, конечно, не передали никому другому и оставили его в сейфе, — я позволяю себе слабую улыбку.

— Оставили. Максвелл решил, что там ему лучше, — покладисто кивает инквизитор.

“… или так и не смог справиться с защитной сетью” — про себя добавляю я, глядя, как Вальтц наполняет чашки темной жидкостью. По салону плывет пряный запах чая со специями и я удивленно подношу посудину к носу: корица, кардамон…