— Что ты имеешь в виду?

Я уже знаю, что услышу. Но додумывать мне не хочется — и я с содроганием сердца жду истины.

— Всего лишь неудача при задержании. Крошечная ошибка или провокация — я не знаю, как он хотел это устроить. Но результат был бы одним…

— … и Алвис бы навсегда остался в том хранилище… — тихо заканчиваю я за мужчину.

Мне откровенно плохо и даже теплые объятия не спасают — я будто замираю, вновь оказавшись в темном хранилище рядом со статуей горгульи.

— Теперь все хорошо, — будто чувствует мое состояние Риндан, — Вальтц и Алвис заговорили. Лавджой, кроме прочего, активно называет членов организации и теперь их поимка — всего лишь вопрос времени.

Он будто успокаивает меня и под влиянием монотонного мужского голоса я расслабляюсь и закрываю глаза. В голове, будто сам по себе, возникает странный шум. Слишком много потрясений для одного разговора, пусть даже и длинного. Слишком.

— А Вермейер? — я заставляю себя открыть глаза. Наш диалог вымотал меня настолько, что я едва ворочаю языком.

— Ульрих пал жертвой собственной самоуверенности. Решил, что сможет быть нам полезен и уговорил Вальтца на встречу. Результат ты видела — Лавджой не хотел рисковать в этот раз, слишком многое стояло на кону. По прибытию в центральную тюрьму его досмотрит лекарская комиссия — у меня есть подозрения касательно его рассудка…

— Здравомыслящие такое не творят.

— Вряд ли последователей темных веков можно назвать здравомыслящими, — хмыкает Максвелл, — внешне оставаясь людьми, по сути они являются настоящими чудовищами. И я очень рад, что этих чудовищ скоро станет меньше.

Внезапный вопрос заставляет меня вынырнуть из дремы.

— Риндан, а что теперь?

Я не спрашивала его об этом раньше — но теперь, когда все осталось позади, я просто не имею права остаться безучастной.

Мужчина склоняется надо мной и я неосознанно тянусь навстречу, отвечая на поцелуй.

— Я не знаю, когда я заеду в следующий раз, — признается он, сжимая мои ладони в своих, — мне ещё нужно будет уехать в столицу по этому делу.

Вспышка грусти в груди заставляет поморщиться.

— Когда?

— Пока не знаю, — он все-таки присаживается на край кровати, — Мейделин, у меня служба.

— Понимаю, — киваю, — ты, главное, попрощайся.

Легкий поцелуй обжигает похлеще каленого железа.

— Обязательно, — улыбается Риндан, невесомо касаясь моей скулы, — ну как я могу иначе?

Три дня спустя…

Мужские голоса врываются в мой сон без разрешения. Джо и Риндан разговаривают в кухни — но сквозь приоткрытую дверь диалог доносится до меня так четко, что, кажется, я сижу рядом.

— … на неделю где-то. Отчетности куча, готовить доклад и созывать пресс-конференцию по случившемуся в Лаерже, — заканчивает Масвелл, а я подтягиваю ноги к груди, ощущая, как в животе скручивается упругая змея тревоги, — так что придется, как бы не хотелось.

— А дальше? — уточняет Джо и тут я внезапно понимаю, что мужчины общаются на “ты”,- когда с этим разберешься?

— В Рейлин хотелось бы. В идеале на месяц-другой. Но это если… — Риндан замолкает, что уже само по себе вызывает удивление.

— Ну дай Богиня, сложится, — в голосе Джо я внезапно слышу веселые нотки, — поезд когда?

— Через три часа — ухватил билет на ближайший.

Мужчины еще о чем-то переговариваются, но я уже не слушаю. Это, выходит, что мужчина вернулся в рабочий ритм? Конечно, этого следовало ожидать — погони за фанатиками, расследования и интересные дела не сравнятся с размеренной жизнью Лаержа.

Только… как же тогда я?

Слушая, как затихает в глубинах дома скрип коляски Джо, я тщетно пытаюсь подавить в себе чувство обиды. При мысли о том, что Риндан сейчас уедет, так и не попрощавшись, мне становится не по себе. И инквизитор только подтверждает мои догадки — он несколько минут еще звенит посудой и шумит водой, а затем щелкает выключатель и звук закрывшейся двери лезвием проезжается по моим нервам.

Ну уж нет, так не пойдет!

Под влиянием злости даже слабость отступает на второй план. Набросив на плечи висящий на спинке стула старый халат Адель, я не нахожу тапочек, но это не останавливает, как и часы, показывающие три часа ночи. Спустившись по лестнице, я даже скрываться не хочу — мой стук звучит в тишине коридора слишком громко. Но дверь распахивают тут же и, враз растеряв все громкие мысли и грозные слова я, словно зайчонок, застываю перед Максвеллом.

Риндан серьезен — но в зеленых глазах прыгают привычные смешинки. В руках инквизитор сжимает нечто, в чем я с удивлением опознаю носок. На кровати зияет пустым нутром дорожная сумка. Что ж, понятно — очередная ночь без сна.

А впрочем, ему не привыкать.

— Уезжаешь? — я все таки удерживаю контроль над голосом и вопрос звучит так, как и надо — с едва заметным оттенком злости. Чтобы окончательно рассеять неоднозначность ситуации, я даже завесу отрицания не ставлю. И эмоции не сдерживаю — и спустя миг комната полна всем тем, что волновало меня последние несколько минут.

И Максвелл это чувствует — едва ощутимое заклинание сканирования пробегает по помещению, а мне внезапно становится стыдно. Вот ведь… пришла, требую неизвестно чего…

И чего, на самом-то деле? Сама ведь не знаю.

— Уезжаю, — тихо доносится сверху и это, кажется, становится последней каплей. Я всхлипываю, понимая, что ещё немного — и прольется настоящий ливень.

Мне действительно не хочется его отпускать. Ни на неделю, ни на день, ни даже на полчаса. За это короткое время я привыкла к нему так, что, кажется, даже минутное расставание способно лишить меня смысла жизни.

И я столько не успела ему рассказать!

Мысль о том, что я не увижу Риндана еще кучу времени настолько затягивает, что я даже не реагирую, когда меня подхватывают на руки и куда-то несут. Лишь слабо дергаюсь, ощутив, что сижу на коленях Максвелла, а его ладони обхватывают мое лицо.

— Мейделин… — хриплый голос вынуждает поднять глаза и я незамедлительно оказываюсь в плену невероятных зеленых глаз, — моя самая любопытная, самая несносная, самая нетерпеливая и самая любимая женщина…

На такое я уж точно не рассчитывала и от неожиданности лишь хлопаю ресницами. Но, кажется, процесс уже запущен — и Риндан лишь усмехается и продолжает:

— Как тебе вообще в голову могло прийти, что я способен надолго от тебя уехать? — он замолкает, а потом добавляет с какой-то затаенной досадой, — твои слезы мне прямо руки связывают! Видит Тримудрая, хотел все иначе сделать, как нормальные люди…

— Что сделать? — наконец прорезается мой голос.

Вместе ответа меня ссаживают на кровать, а Максвелл отходит к столу, на котором я запоздало замечаю небольшую стопку бумаг и планшет — почти копию моего, но меньше. Риндан на некоторое время зависает над столом, начисто перекрывая весь обзор — а затем возвращается, вновь устраивает меня у себя на коленях и иронично смотрит на меня. И под этим странным взглядом я смущаюсь ещё больше — и прячу лицо у него на груди.

— Признаться, изначально я хотел ограничиться лишь чаепитием, — неизвестно с чего просвещает меня мужчина, — узнать тебя поближе, закончить это дело и вернуться для завоевания неприступной крепости, — он коротко хмыкает и крепче прижимает меня к себе, — но твоя болезнь, а затем ситуация с резервом не оставили мне шансов. Я внезапно понял, что не выдержу, если ты заключишь ещё хоть один контракт. Собственно, с этого и началось… моё помешательство.

Я поднимаю голову и встречаю спокойный, слегка расстроенный взгляд.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Чтобы ты знала, насколько глубоко я утонул в тебе, — улыбается Риндан, — и ты ещё думаешь, что я могу покинуть тебя больше, чем на неделю?

— Но… — я прикусываю губу, но все же решаюсь закончить, — я слышала ваш разговор. Ты собрался в Рейлин…

— При одном условии, — перебивает меня он, — ты это тоже должна была слышать. Дело в том, что я…