— Но я привезла с собой все необходимое, чтобы ездить верхом, — призналась Ким.

— Вы хотите сказать, что приехали подготовившись? — сухо заметил Гидеон, и ее радость исчезла так быстро, как исчезает огонек свечи, погруженной в воду. Сердито прикусив губу, она попыталась объяснить:

— Я приехала, подготовившись к работе! Естественно, я понимала, что самое главное — это работа! Но я также предвидела, что у меня будет какое-то свободное время, а так как я приехала в загородный дом, то здесь можно делать то, чего нельзя в городе, например, ездить верхом… Я думала, что найму клячу, — добавила она с вызовом.

Он улыбнулся, и это была по-настоящему веселая улыбка.

— Пощадите! — взмолился он, подняв руку. — Вам совершенно незачем нанимать клячу, и я очень надеюсь, что вы постараетесь побороть свою привычку принимать в штыки любое мое высказывание. Знаю, при нашей первой встрече я произвел на вас неблагоприятное впечатление, но, честное слово, я не всегда так неприятен… По правде говоря, даже очень редко бываю таким!

— Простите, мистер Фейбер, — смущенно извинилась она. — Я никогда и не думала, что вы неприятны.

— Разве? — Они вновь оказались в розарии, и опять его пальцы очень твердо, может быть, чересчур твердо сжали ее локоть. — Даже когда я не обратил внимания на то, что Макензи разорвал вам чулки в день вашего приезда?

Ким недоуменно посмотрела на него.

— А я не знала, что вы это заметили.

— Я замечаю почти все.

Она задумчиво кивнула.

— Да, не сомневаюсь.

— Благодарю вас, — прозвучало очень сухо. — Не знаю, удивлю ли я вас, если скажу, что был настолько огорошен тем, что увидел, войдя в тот день в библиотеку, что напрочь забыл о своих манерах, если таковые имеются, и открыто уставился на вас? Видите ли, мне никогда не приходило в голову, что секретарь может выглядеть, как вы!

Ким пролепетала, заикаясь от неловкости:

— А к-как же та девушка, что работает у вас секретарем, мистер Фейбер? Как она выглядит?

— Не так, как вы!

— О! — только и сказала Ким.

Они дошли до террасы, у подножья которой он выпустил ее руку.

— Увидимся за ленчем, — тихо произнес он.

Она осмелилась неуверенно улыбнуться ему.

— Да, мистер Фейбер.

Глава ДЕСЯТАЯ

Прогулка верхом оказалась очень приятной, гораздо более приятной, чем Ким могла себе представить, переступив порог Мертон-Холла немногим более двух недель назад.

Погода для этого времени года выдалась на редкость теплая, казалось, в воздухе витают ароматы весны и вот-вот начнут распускаться деревья в молчаливых лесах. Ким обнаружила, что ее гнедая слушается легчайшего прикосновения, и когда тропинка сузилась, Ким поехала вслед за Гидеоном Фейбером, который все дальше забирался в глубину дикого елового леса.

Когда всадники выехали на поляну, Гидеон указал на дом, принадлежавший хозяйке Фэллоу-филда. Ким хорошо разглядела его: по-зимнему окоченевший, окруженный садом красивый дом в стиле королевы Анны. Он предполагал наличие весьма приличного дохода и отсутствие алчности у миссис Флеминг. Если ее и интересовал старший Фейбер, то вовсе не потому, что она собиралась обогатиться, так как было очевидно: она сама состоятельная женщина.

Ее муж, должно быть, оставил ей хорошее обеспечение.

Гидеон кинул взгляд на фасад дома, словно ожидая, что появится сама хозяйка. Перед ступенями, ведущими к парадной двери дома, стояла светлая элегантная машина, как он объяснил Ким, она принадлежала Монике.

— Я помог выбрать машину, — коротко бросил он. — Как и большинство женщин, Монику больше увлекает внешний вид, чем содержание.

— Мне не показалось, что миссис Флеминг принадлежит к тому типу женщин, которые легко увлекаются чем-то… — сказала Ким, когда они пробирались сквозь лес по другую сторону дороги.

— Вот как! — Он с интересом бросил взгляд через плечо на свою спутницу. — А какой она вам показалась? Кроме того, что она волевая?

— Думаю, она властная, — призналась Ким. — Умная и… необычайно красивая, — поспешно добавила она на тот случай, если он ждал именно этих слов. — Мне не приходилось видеть таких чудесных глаз, как у нее.

Он кивнул, не отрывая взгляда от белого пятна между ушами своей лошади.

— Замечательные глаза, не правда ли? — согласился он почти вежливо. — Они даже гипнотизируют. Думаю, тот, кто попадет под ее влияние, не легко от него избавится. — На этот раз в его голосе послышалась задумчивость. — Однако больше всего меня в ней восхищает уменье властвовать собой. У Моники нет и намека на слабость или ложную чувствительность… Она восхитительно женственна, и лучшей хозяйки дома я не встречал, но в то же время она не стремится, как большинство женщин, выпустить жадные коготки и прилипнуть. Когда Моника снова выйдет замуж, она сделает своего мужа счастливым, не лишая его при этом собственной индивидуальности. Он сможет продолжать вести свои дела, зная, что дома его ждет очаровательная женщина, у которой есть свои собственные интересы, и ему не нужно отказываться от своих привычек.

Ким почувствовала, как между ними пробежал холодок, внутри у нее стало пусто, словно от небольшого потрясения.

— А что, миссис Флеминг вскоре собирается снова выйти замуж? — тихо поинтересовалась она.

Всадники подъехали к высокой калитке, перед которой Гидеон Фейбер спешился и открыл ее, потому что гнедая отказалась взять пару препятствий.

— Думаю, да, — ответил он, посмотрев на Ким снизу вверх серыми глазами, в которых читалась усмешка. — Такая женщина, как Моника, вряд ли долго пробудет одна, не правда ли?

— Нет… то есть да, конечно, — ответила Ким, избегая его взгляда.

— Я хочу сказать, это было бы неразумно. Я только что перечислил некоторые ее достоинства, но могу вас заверить, что их гораздо больше. — Он гладил гнедую по носу тонкими загорелыми пальцами и в то же время продолжал смотреть на Ким снизу вверх, а ее маленькая ножка, посаженная в стремя, касалась его, пока он стоял на грязной дороге. — Моника освежает, как прохладный бриз, и вдохновляет, как мартовский день. Для человека, вроде меня, ее обаяние неотразимо… Только, как вы знаете, я считаю, что брак — удел немногих, поэтому все это очень сложно.

— Быть может, вы измените свое мнение, — заметила Ким, наклоняясь вперед, чтобы поближе изучить кончик лошадиного уха.

— Быть может.

— Когда люди женятся — это так естественно. Поэтому, вероятно, вы скоро передумаете.

— Вероятно, передумаю.

Но в серых глазах ясно читалась насмешка, и Ким почему-то показалось, что смеются над ней. Он постоял еще немного возле нее, закурил сигарету и выпустил вверх тонкую струйку ароматного голубого дыма, а затем легко вскочил на своего коня, и они продолжили прогулку.

Он показал ей интересный пейзаж, небрежно махнул кнутовищем в сторону аккуратного домика Боба Дункана, а затем вновь свернул в лес, окружавший Мертон-Холл, и они поехали назад.

На подъездной аллее стоял блестящий черный «роллс-ройс», и Гидеон Фейбер без энтузиазма заметил, что приехал его брат.

— Мистер Чарлз Фейбер?

— Да. Тони где-то в Европе. Нам пока не удалось с ним связаться.

— Значит, вы пытались… Я хочу сказать, вы сочли это необходимым?

— В таком возрасте, как у матери, сердечный приступ дело нешуточное, — ответил он.

Она доехала с ним до конюшен, а оттуда они вместе прошли к дому, на этот раз срезав путь через кустарник. Ким показалось, что Гидеон Фейбер не очень рад предстоящей встрече с братом. Когда они вошли в холл, лицо его приняло другое выражение, и она готова была поклясться, что он распрямил плечи и выпятил подбородок, словно готовясь к небольшой стычке, прежде чем коротко поинтересовался у Пиблза, приехал ли ожидаемый гость.

— Да, сэр. Он наверху с миссис Хансуорт, — ответил Пиблз.

— Он уже виделся с миссис Фейбер?

— Пока нет, сэр. По правде говоря, сэр… — Пиблз, похоже, был чем-то расстроен и потупил взгляд, — с час назад миссис Фейбер не очень хорошо себя почувствовала, так что пришлось послать за доктором. Он все еще наверху с миссис Хансуорт и мистером Чарлзом. Речь идет о консилиуме.