Белкин, приблизившись к трупу, откинул ногой край армейской накидки, но тотчас поморщился и, опять же ногой, стал расправлять брезент, как он был.

– Блин горелый! Вам лучше не подходить, – сказал он девчонкам.

Пирогов несмело приблизился к трупу и стал осматривать истоптанный снег.

– Ничего себе! – вдруг воскликнул он. – Смотрите! Кусок мяса...

Ирина скривилась, словно у нее невыносимо заболел зуб. Не поворачивая головы, она с раздражением уточнила:

– Что ты там нашел? Нормально можешь сказать?

– Какая-то гадость, – пробормотал Белкин. Он поддел находку ногой, чтобы подкинуть ближе к Ирине. Вместе со снегом в воздух взлетело нечто неопределенное. – Кусок мяса с жилами...

– Да прекрати пинать эту мерзость, не то меня сейчас стошнит! – вскрикнула Ирина. Вдруг в поле ее зрения попало лицо Люды, и Ирина взорвалась: – А ты что все время улыбаешься, как идиотка?

– У тебя бзик, – ничуть не обидевшись, ответила Люда. – Ты действительно всех нас принимаешь за идиотов.

– Наверное, он его расчленил, – сделал свой вывод Пирогов.

– Кто – он? – потребовала уточнения Ирина и, поджав губы, покосилась на Люду.

– Ну, этот... – начал Пирогов, но сразу осекся и просительно взглянул на Белкина.

– Ни хрена я не знаю, – отмахнулся от него Белкин. – Надоела мне вся эта фигня. Надо что-то делать.

– «Что-то»! – передразнила Ирина. – И при этом, конечно, ты имеешь в виду меня. Только я должна что-то делать! Ты будешь жрать водку, Людочка будет улыбаться, как больная, Пирогов будет подобострастно выдавливать из себя глаза, а я должна решать нашу общую проблему.

– Заплати ему, а? – очень мягко, по-родственному, попросила Люда. – Отдай человеку его деньги. Сними грех с души.

Вне себя от бешенства, Ирина повернулась к однокласснице.

– Если я ему заплачу, – произнесла она, с трудом разжимая зубы, – то только для того, чтобы он продержал тебя здесь как можно дольше... Видеть вас всех не могу! Сборище дегенератов! Повезло мне с одноклассничками, ничего не скажешь!

С этими словами она решительно направилась к дому, по пути задев плечом Люду, отчего та потеряла равновесие и села на снег.

– Какого черта ты на нее накинулась! – возмутился Пирогов, как только Ирина скрылась за углом. – Сейчас все от нее зависит! Если мы в самом деле ни на что не способны, то должны помалкивать и целовать ей ноги.

– Ой, Пирогов! – простонала Люда, поднявшись со снега и отряхивая джинсы. – Заткнулся бы ты лучше!

– Она правильно говорит, – сказал Белкин, опуская руку на плечо Пирогову. – Тебе лучше заткнуться.

– Да идите вы все! – вяло ответил Пирогов и, сбросив с плеча руку Белкина, пошел по следам Ирины.

Ирина лежала на кровати, подняв ноги вверх и прислонив их к стене. Эта поза быстро снимала усталость и отеки.

– Ну, Леша, докладывай! – негромко сказала она в телефонную трубку.

– Все в порядке, Ирина Юрьевна! – ответил телохранитель. – Птичка уже у нас.

– А рюкзак с деньгами?

– И рюкзак с деньгами у нас.

– Сумма та, которую я тебе назвала?

– Нет, ровно вчетверо меньше, зато в нетронутых банковских упаковках. И очень слезливая записка. Прочитать?.. «Уважаемый Курга! Очень прошу вас, поймите меня и войдите в мое положение. Это только четверть того, что вы потребовали. Еще сто тысяч я обязательно передам вам в ближайшие день-два. Нужно немного времени, чтобы оформить ссуду под залог недвижимости. Умоляю вас, не причиняйте вреда Людмиле! Я готов принять любое ваше условие, которое реально смогу выполнить. Люда для меня – самое дорогое, что у меня есть, и если вы сделаете ей плохо, я не смогу выполнить ваши требования по той причине, что предпочту умереть. Еще раз убедительно...»

– Ладно, хватит эти сопли по эфиру размазывать! – прервала его Ирина. – Давай о деле. Вы там с девчонкой не переусердствовали?

– Что вы, Ирина Юрьевна! Все очень аккуратно и интеллигентно.

– Снимки готовы?

– Уже штук десять отщелкали. Еще сделать?

– Не надо. Лицо этой фотомодели хорошо просматривается?

– Великолепно! И лицо, и все остальное...

– Тогда не будем тянуть время. Сканируй самые лучшие и отправляй мне факсом. Жду!

Ирина разложила ноут-бук и привела в готовность модем. Через минуту мобильник мелодично запищал, и по экрану компьютера побежала строчка, вышивая цветными точками изображение кирпичной кладки сумрачного подвала и рыжеволосой девушки в ярко-красном комбинезоне. Она была привязана к собственным лыжам, сведенным в виде креста. Было похоже, что девушка распята. Рядом с ней стоял рослый детина в маске с прорезями для глаз – судя по кривым ногам, это был Марат. Он держал девушку за волосы, не позволяя ей отвернуться от объектива.

«Умеет же Леша любую ерунду подать нестандартно! Талант!» – мысленно отметила Ирина, с интересом рассматривая фотографию. Девушка показалась Ирине очень милой, несмотря на то что на ее лице застыла печать безысходности. Правда, впечатление портило то, что рыженькая какими-то неуловимыми штрихами напоминала Люду в юности. «Ради ее свободы Курга просто обязан горы свернуть».

Остальные снимки оказались менее удачными. Ирина вывела на принтер понравившуюся ей композицию с распятием и при свете бра внимательно рассмотрела еще пахнущую краской картинку.

«Очень мило!» – решила она, аккуратно свернула лист в трубочку и вышла из комнаты.

Пирогов, дожидаясь ее, бродил по коридору.

– Иди вниз! – приказала ему Ирина. – И приготовь мне чего-нибудь поесть.

Она дождалась, когда стихнут его шаги, и прошла в торец коридора. Остановившись у бревенчатой стены, Ирина несколько раз глубоко вздохнула, прижалась к бревну лбом и закрыла глаза. «Все ужасно! – внушала она себе, входя в роль. – Я одинокая женщина, у меня нет любимого человека. Меня никто не понимает, все считают меня жадной злодейкой...»

Это была безотказная формула, которая часто спасала ее в критические минуты. Жалость к самой себе мгновенно нагоняла на глаза слезы, отчего закладывало нос и голос становился гнусавым и дрожащим.

– Курга! – позвала она, ударила по стене совком и очень натурально всхлипнула.

– Да, я слушаю вас, Ирина Юрьевна! – тотчас отозвался из-за стены Курга.

– Случилось несчастье, – проговорила Ирина, вытирая платком глаза. – К сожалению, вы не дождетесь денег...

– А что?! Почему?! – взволнованно произнес Курга.

– Я сама об этом случайно узнала... Нам надо с вами поговорить. У нас теперь общая беда.

– Да, – забормотал Курга за стеной. Затем раздался шуршащий звук – можно было подумать, что у него ослабли ноги и он съехал на пол. – Я как чувствовал, что что-то случилось. Слишком долго нет связи... Поднимитесь ко мне, я открою замок. Только вы должны быть одна.

– Конечно, – кивнула Ирина, словно Курга мог ее видеть. – Я же сказала: это наша с вами общая беда.

Она спустилась вниз. Храня молчание, Белкин и Люда пили за столом чай. Пирогов, сидя на подоконнике, размешивал в миске какой-то суповой концентрат.

– Оставайся! – сказала Ирина, прерывая попытку Пирогова кинуться за ней.

– Далеко? – без любопытства спросил Белкин, не заметив слез на ее глазах.

Ирина не ответила, накинула шубу на плечи и хлопнула за собой дверью. Мелкими шажками, чтобы не поскользнуться на подтаявшем снегу, она прошла вдоль дома, распугав купающихся в лужах воробьев, и свернула к кирпичной трубе – последнему бастиону Курги.

Она нажала кнопку звонка. Электромагнитный замок щелкнул не сразу – должно быть, Курга высматривал через узкое, как амбразура, окошко, не привела ли Ирина с собой еще кого-нибудь.

Она с трудом открыла дверь, зашла в тесный, сумрачный, пахнущий сырой известью коридор. Тугой доводчик сразу же закрыл за ней дверь. Стараясь не выпачкать шубу в побелке, Ирина стала осторожно подниматься по винтовой лестнице и, попутно входя в роль, снова выдавила на глаза слезы.