— Мужчины-ференги разрешают так вести себя своим женщинам? — с сомнением спросил Мурад.

Не желая подрывать авторитет Росса, Джулиет всего лишь промолвила:

— Кхилбурн не такой, как другие, и я тоже отличаюсь от других женщин.

Мурад снова взглянул на ее блестящие волосы, на этот раз с неприкрытым восхищением:

— Верно, ты не такая, как все.

Джулиет запрятала косу в складках одежды, потом подняла покрывало и принялась оборачивать его вокруг лица и головы.

— Мне казалось, что тебе лучше не знать правды обо мне. Но раз уж судьба распорядилась иначе, то теперь все станет на свои места.

Мурад отсутствующе кивнул головой, но тут же как будто в озарении воскликнул:

— Но ты победила Хабиба!

— Разумеется, — холодно ответила она, закончив с затейливыми складками покрывала. — Я лучше управляюсь с кинжалом, чем он, потому и победила. И то, что я женщина, не имеет особого значения.

Молодой перс, судя по всему, никак не мог принять этот факт безоговорочно, впрочем, он все же задал следующий вопрос:

— А какое твое настоящее имя?

— Джулиет.

Мурад моргнул.

— Но ведь верблюдицу Кхилбурна зовут Джульеттой?

— Это производное одного и того же имени, — лаконично ответила она, сожалея о том, что Мурад, к несчастью, слишком смышленый парень. Подобрав с земли свою черную накидку, она направилась к тростнику. Мурад поплелся за ней, все еще качая головой от изумления.

Когда они вернулись к остальным, Джулиет объявила по-английски:

— Мурад застал меня, когда я была без покрывала, так что я призналась во всем.

Росс опечалился:

— Я так и знал. Что ж, теперь надо позаботиться о том, чтобы он сохранил тайну.

— Вы не доверяли мне! — обиженно заявил I Мурад, обращаясь к хозяину.

Росс попытался успокоить молодого человека:

— Дело не в том, что я не доверял тебе, Мурад, просто человек всегда беспокоится о своей жене. — Увидев, что подобное объяснение удовлетворило молодого человека, который почувствовал было себя бесполезным, Карлайл продолжил:

— Теперь, когда личность Джулиет больше не является секретом, надо обсудить, что мы будем делать в Бухаре.

Повинуясь Россу, все уселись в тени ивы.

— У вас есть план? — спросил Салех.

— Бухара — город, наводненный шпионами. Там царит подозрительность. Как ференги, я тотчас привлеку к себе внимание, — отозвался Росс. — Разумнее будет вам поселиться отдельно от меня. Во-первых, вы получите возможность свободнее перемещаться, а во-вторых, не будете так рисковать.

Салех нахмурился.

— В этом есть доля истины. У меня в Бухаре родственники, и через них я смогу кое-что разузнать. Но кто-то должен оставаться с вами, поскольку по вашему званию вам положен слуга, к тому же в противном случае мне будет труднее и опаснее связываться с вами.

Росс задумался.

— Что ж, это разумно. Тогда с вами останется Джулиет, а со мной — Мурад.

— Нет! — сразу же возразила Джулиет. — Куда ты, туда и я.

Все трое посмотрели на нее, и она тотчас смутилась: очень уж страстно она протестовала. Еще полтора часа назад она убеждала себя держаться подальше от Росса, но при одной только мысли об этом внутри у нее все воспламенилось. К счастью, пока она пыталась придумать что-то более или менее удобоваримое, заговорил Мурад.

— Я согласен, — с расстановкой произнес молодой перс. — Ислам признает бесноватых блаженными, святыми дурачками, а это придает им огромную свободу. — Он слегка улыбнулся. — Поскольку «тарги Джелал» не безумец, леди Кхилбурн прекрасно справится с ролью полудикого жителя пустыни. Зная, что Джелал непредсказуем, наши товарищи по путешествию держатся от него на расстоянии и стараются поменьше думать о нем, то есть о ней. А в Бухаре она может свободно бродить то тут, то там, и вряд ли на нее станут обращать внимания больше, чем на бродячую собаку. — Он широко и многозначительно улыбнулся. — Кроме того, разве муж и жена не должны быть вместе?

Росс бросил взгляд на Джулиет. Карие глаза его потемнели и сделались почти черными. В лице его читалось такое же смятение, какое она сама ощущала. «Возможно, мы оба мечтаем оказаться на разных полюсах Земли, но пока эта миссия не завершится, мы обречены быть вместе. И хотя это очень неудобно, но неизбежно», — подумала она.

— Прекрасно, — наконец произнес Росс. — Если хочешь изображать из себя Руфь, пожалуйста. Ну а теперь, чего нам ждать от бухарской таможни? Я хочу знать, можем ли мы пронести в город оружие?

— С пистолетами проблем не будет, — задумчиво произнес Мурад, — но если вы попытаетесь пронести в город эти прекрасные винтовки, то их конфискуют.

— Наверное, винтовки можно во что-нибудь завернуть и спрятать на подступах к городу, — предположил Салех. — Мой брат владеет родовым поместьем, что находится неподалеку от караванного пути. Я думаю, оружие можно надежно спрятать в одном из строений.

Мужчины принялись обсуждать детали, а Джулиет не приняла участия в дебатах. Она размышляла о том, как странно все повернулось, но была убеждена, что поступает правильно, оставаясь с Россом. Равно как и в том, что это будет невероятно трудно для них обоих.

Шествуя по крутым дюнам, верблюды так выгибались, что Джулиет спешилась и повела животных по глубоко изрезанной почве. Ноги верблюдов неловко вязли в трещинах, и они каждый раз при этом раздраженно кричали.

Спустившись с дюны, Джулиет снова вскарабкалась на верблюда, потом решила попить. Смочив пересохшие губы, долго держала воду во рту и лишь затем проглотила. Несмотря на то что вода в бурдюке была теплая и маслянистая, ей она показалась вкусной, как амброзия. Солнце палило так, словно стояло лето.

Проехав Мары, они целых три дня брели по пустыне, лишенной оазисов. В Рафитаке бурдюки наполнили водой, но только раскопав два колодца, которые мародерствующие туркмены завалили песком и камнями.

Джулиет устало потерла лоб, думая о том, как приятно было бы ощутить сейчас дуновение холодного ветра: закутанная с головы до ног, она изнемогала в темной одежде. Впрочем, такой наряд не только помогал ей скрывать свой пол: в жаркой пустыне слои ткани сохраняют от потери влаги и спасают организм от обезвоживания.

Они пробирались по дюнам, и в воздухе носились песчинки, вздымаемые пухлыми ногами верблюдов. Ветер подхватывал их и уносил прочь. Летом Каракумы были бы непроходимыми, если бы не «ветер сотни дней», как его называют поэты Туркестана. Он дул с севера, иногда мягкий, чаще сильный, но не прекращающийся ни днем, ни ночью. А вот сейчас Джулиет заметила вдалеке «пыльного дьявола» — смерч, подбросивший тонкий песок высоко в воздух. Смерчи здесь были явлением распространенным: как-то раз Джулиет насчитала одновременно шесть вихревых потоков.

Вздохнув, она отложила бурдюк: «До Бухары меньше недели. Вот там-то и начнутся настоящие тревоги».

Караван добрался до водоема к полудню и расположился на ночь, поскольку до следующего колодца было еще два дня пути. Еще засветло Джулиет и ее спутники покончили со скудным ужином, состоявшим из хлеба, риса, сдобренного шафраном, чая и фиников. Росс извинился и куда-то ушел, наверное, поговорить с одним из своих многочисленных друзей, которых он завел за время пути. Салех с Мурадом устроились вздремнуть в тени одеяла, растянутого, как тент, между корзинами, а верблюды с довольным видом поедали верблюжьи колючки. Джулиет же, несмотря на усталость, чувстновала себя тревожно. Чтобы некоторое время побыть в одиночестве и успокоиться, она решила прогуляться.

Женщина пошла на восток, туда, где возвышались двухсотфутовые дюны, которые уже миновал караван. Нагулявшись вдоволь и возвращаясь в лагерь, Джулиет, к своему удивлению, обнаружила за дюнами сидящего на песке Росса. Он с отсутствующим видом всматривался в простиравшуюся перед ним даль.

Джулиет хотела было повернуться и уйти, но Росс уловил негромкий шорох шагов и обеспокоенно поднял глаза, но тотчас расслабился.