В городе спасу не было от прохожих. Широкие улицы, что вели от входных ворот к дворцу, так и полнились людьми. Они останавливались и таращись на Росса во все глаза; многие даже взбирались на плоские крыши, чтобы получше рассмотреть его. Гул голосов, обсуждающих его одежду, цвет волос и кожи, общий явно иноземный вид, поднимался от каждой группки зевак. И как и во время путешествия через Каракумы общий настрой, казалось, поддерживался скорее любопытством, нежели неприязнью. Какой-то парнишка, разносчик воды, прижавшись к стене, чтобы дать всадникам проехать, весело закричал:

— Салаам алейкум!

Росс улыбнулся и поднял руку:

— И да пребудешь ты с миром!

Огромная площадь перед дворцом эмира, Регистан, была сердцем города. Росс помнил это еще со своей первой поездки. Она гудела, как улей, день напролет. В центре находился огромный базар с навесами, обеспечивающими тень торговцам фруктами, чаем и товарами буквально со всей Азии. Однако в основном сюда приходили себя показать да на людей посмотреть.

Толпа была необычайно пестрой. Большинство составляли либо узкоглазые узбеки из правящего класса Бухары, либо люди персидского происхождения, которых называли таджиками, если они жили в Туркестане. Однако в действительности здесь были представлены все расы Азии, от индусов до уйгуров и китайцев. Несколько женщин, укрывшись черными покрывалами с головы до пят, скакали верхом, как мужчины.

По обеим сторонам Регистана располагались религиозные училища — медресе, еще с одной стороны располагался огромный фонтан в густой тени деревьев. Однако над всей площадью господствовал огромный тысячелетний дворец эмира, называемый Арком. Его грозные очертания подавляли собой все и вся.

На подступах к дворцу все всадники спешились, Джулиет приняла поводья из рук Росса. На мгновение их взгляды встретились. Пользуясь гулом толпы, Росе тихо проговорил:

— Вот оно.

Она кивнула.

— Завтра в это время нас могут отправить домой.

Она наверняка надеялась на это не больше, чей он, но Росс все же решил, что теоретически все возможно. Они двинулись по скату к украшенным башенкой воротам. Сердце Карлайла замерло. Он уже не в первый раз посещал Арк, но, будучи в Бухаре вместе с Бернсом, он не был удостоен аудиенции у эмира, хотя слышал о нем немало. Кое-кто из входивших во дворец, по слухам, никогда оттуда не возвращался.

Архитектура Арка напоминала европейский замок. В сущности, величайшие средневековые крепости возвели зодчие, изучавшие сарацинскую архитектуру во время крестовых походов. Возвышающиеся внешние стены заключали в себе небольшой городок, состоявший из отдельных зданий и просторного внутреннего двора, по которому взад и вперед сновали слуги и рабы эмира.

Главный офицер подал знак конюху, чтобы тот отвел на конюшню их лошадей.

— Рабов гостей селить у нас принято во дворце, — произнес офицер, бросив нерешительный взгляд на Джулиет, — но раб должен помалкивать и не причинять хлопот.

Росс вынул кожаный чемодан из седельных сумок и спросил Джулиет на тамашек:

— Думаю, ты сможешь себя хорошо вести, раб? Вообще-то лучше бы тебе оставаться с верблюдами.

— Естественно, — пробормотала она, принимая из его рук кожаный чемодан.

Дворец был самым величественным зданием. К главному входу вели широкие лестницы. Во дворце высокие потолки и мраморные полы обеспечивали блаженную прохладу, которая создавала приятный контраст с невыносимой уличной жарой. Главный офицер провел гостей через серию коридоров и наконец остановился в большой приемной, где другие просители ожидали аудиенции у эмира. Большинство было со своими рабами, поэтому присутствие Джулиет оказалось незамеченным.

К ним подошел пышно разодетый господин. Ему было лет около шестидесяти, и по виду он напоминал перса. К удивлению Росса, мужчина заговорил на английском, правда, с сильным акцентом, едва разборчиво:

— Добро пожаловать в Бухару. — Он поклонился. — Я — наиб Абдул Самут Хан, главнокомандующий артиллерией эмира. Когда-то имел честь служить с представителями вашей великолепной расы в Афганистане.

Росс поклонился ему в ответ.

— Это большая честь для меня. — Перейдя на персидский, он произнес:

— В то время как вы искусно изъясняетесь на моем родном языке, я предпочел бы говорить по-персидски, чтобы все вокруг слышали, что мне нечего скрывать.

— Очень мудро, лорд Кхилбурн, — одобрительно кивнул головой наиб, — поскольку здесь много таких, которые не ценят британцев так, как я. — Перейдя на персидский, он добавил:

— Меня послали узнать, согласны ли вы приветствовать эмира по нашему обычаю?

— А в чем он заключается?

— Человек, который предстает перед его величеством, должен погладить свою бороду и трижды поклониться, приговаривая:

— Аллах акбар, салаамат падишах.

Догадавшись, что в прошлом уже не одному ференги приходилось принимать участие в этом ритуале, Росс дружелюбно ответил:

— Я с удовольствием сделаю это хоть тридцать раз, если нужно, ибо всегда уместно сказать, что Бог велик, и пожелать мира владыке.

Абдул Самут Хан удовлетворенно кивнул, потом указал на чемодан в руке Джулиет.

— Это скромный дар эмиру, в знак моего к нему почтения.

Джулиет открыла кожаный чемодан. Росс извлек оттуда плоскую деревянную коробку с медной бляшкой. Откинув крышку, он вытащил два изумительной работы кремниевых пистолета, которые уютно, как в гнездышке, покоились в бархатных нишах.

У наиба перехватило дыхание при виде оружия, тем более что оно сверкало, как драгоценные камни. Каждый дюйм металла был затейливо инкрустирован, а рукоятки из орехового дерева были перевиты золотым шнуром. Пистолеты сделал один из лучших английских ружейных мастеров, поэтому стреляли они так же метко, сколь были прекрасны. Росс купил их, полагая, что они еще пригодятся в качестве презента какому-нибудь арабскому военачальнику в Леванте. Чутье его не подвело, ибо это оружие поистине было королевским подарком.

Абдул Самут Хан с благоговением взял каждый пистолет и проверил, не заряжен ли он, прежде чем положить его на место.

— Очень хорошо, — произнес он, возвращая коробку Джулиет. — А теперь дайте мне ваш паспорт и сопроводительные письма, если у вас таковые имеются.

Росс передал ему свои документы и письма, которые начал собирать еще в Константинополе. Их было не менее дюжины, начиная с письма султана и заканчивая калифом туркменов. Во всех письмах авторы в невероятно витиеватых выражениях просили, чтобы эмир благосклонно отнесся к прошению Росса.

Наиб взял документы, потом показал рукой на каменную скамью, стоявшую вдоль стены.

— Подождите здесь.

Росс, скрестив ноги, сел. Выражение усталости на его лице затмевало собой любопытство, а в двух футах от него возле стены съежилась в темный комочек Джулист. Ожидание оказалось на удивление коротким — менее чем через полчаса за Россом вернулся наиб.

Сопровождаемый гневными взглядами ожидавших аудиенции, Росс направился за своим проводником, а следом Джулиет с дарами. Они попали в переполненную комнату для аудиенций. Слева, сквозь арку, открывался прекрасный вид на внутренний двор, яркий от обилия цветов. Внутри комнаты придворные, чьи богато украшенные халаты точно отражали их положение при дворе, с любопытством и нетерпением ждали дальнейших действий ференги.

Однако Росс не обращал внимания на окружающих, ибо наконец-то, спустя долгих четыре месяца, оказался у эмира Насруллы, которого считали самым жестоким правителем Азии. Этому человеку, который казнил собственного отца и братьев, чтобы обеспечить себе восшествие на престол, уже перевалило за сорок. Плотного телосложения, с длинной черной бородой, одет он был довольно скромно, как обычный мулла, что как-то не вязалось с роскошным убранством приемной.

Росс снял шляпу и в знак уважения, как принято у англичан, взял ее в левую руку, потом выказал смиренное почтение. Поскольку бороды у него не было, он погладил себя по подбородку, притом низко поклонился и зычно провозгласил: