— Но мои волосы! — вскричала она, внезапно вернувшись на грешную землю.

— Почему бы тебе не вымыть голову? — предложил рассудительный Спайдер. — Можно даже воспользоваться косметикой. А также снять халат. Не похоже, чтобы тебе нечего было надеть.

— О, Эллиот, почему ты сделал это для меня? — спросила она, чуть не разрыдавшись снова.

— Мне осточертело готовить сандвичи с плавленым сыром, — рассмеялся он. — А если я увижу у тебя еше хоть одну слезу, я больше никогда не приготовлю для тебя томатный суп.

— Ради бога, — вздохнула она, — что угодно, только не надо больше томатного супа! — И побежала в ванную мыть голову.

Особняк в Бель-Эйр, который Линди выбрала для больного Эллиса Айкхорна, был построен в конце 1920-х годов для нефтяного магната, угодившего под чары гранадской Альгамбры. Замок в испанско-мавританском стиле, достоверная архитектура которого обошлась во много миллионов, стоял на вершине холма над Лос-Анджелесской бухтой. Его окружал огромный английский регулярный парк, где играли и переливались струи множества фонтанов. Аллеи, усаженные по бокам тысячами кипарисов и олив, разбегались от крыльца во все стороны, спускаясь вниз, потому что дом стоял на самой вершине. С других пиков Бель-Эйр особняк казался мелькавшим то тут, то там, но никогда не показывался весь целиком, мучительно романтический в своей чуждости. Он слыл самым отдаленным гнездом в этом отдаленном прибежище миллионеров. Найти путь к воротам можно было только с картой: он пролегал по запутанному лабиринту заросших, извилистых, опасных тропок. Если случайный турист и попытается подобраться к дому, он лишь упрется в массивные ворота и сторожку перед ними — единственный проем в высокой массивной стене, окружавшей поместье. Должно быть, у нефтяного магната было много врагов, подумала Билли, поняв, насколько хорошо дом защищен от незваных гостей.

Но, несмотря на неудобства, связанные с местоположением, особняк, который часто и не без основания именовали цитаделью, крепостью или замком, имел решающее преимущество: климат тех мест. Весна там длилась круглый год, лишь зимой выпадало несколько дождливых дней. Даже в зиму многочисленные балконы, террасы и внутренние дворики были так хорошо укрыты от ветра, что Эллис мог почти целыми днями сидеть на теплом солнышке. Летом, когда с Санта-Аны дули жаркие ветры, в окруженных аркадами патио, усаженных древовидными розами и засеянных душистыми травами, стояли тень и прохлада, оживляемая шумом падающей воды. Когда над городом повисал смог, они видели лишь желто-коричневый слой воздушного пирога далеко внизу, а туманы с Тихого океана никогда не поднимались до вершины холма. В мрачном июне, когда солнце на улицах Беверли-Хиллз гуляет всего по часу в день, воздух в горах чист и напоен запахом весны.

Когда Билли сообразила, как много народу должно поселиться в особняке, она оценила правильность выбора Линди. В доме жила вся прислуга, кроме пяти садовников, и в крыле для слуг комнат было больше чем достаточно. Там разместились все пятнадцать человек: шеф-повар, дворецкий, помощники по кухне, прачка, служанки и экономка, имевшая собственные покои. В распоряжении слуг в их свободное от работы время постоянно находились пять машин. Никто в особняке не оставался без средств передвижения, потому что до Восточных и Западных ворот Бель-Эйр, что на бульваре Сансет, и до ближайшей автобусной остановки было добрых четыре километра. В крыле для гостей поселились три медбрата. Каждый из них работал по восемь часов в день, так что Эллис Айкхорн ни на минуту не оставался без присмотра, и всем им необходимо было жилье и стол в соответствии с графиком их работы. Им тоже предоставлялись автомобили, чтобы они не страдали от изоляции, удалявшей их от соблазнов Уэствуда и Побережья. В отдаленной цитадели на вершине холма двадцать человек по три раза в день садились за общий стол.

Миссис Поуст, экономка, все утро принимала доставлявшиеся заказы от «Юргенсенс» и от «Швабе», а также от «Юнайтед Лондри», где стирали все полотенца, простыни и униформу медбратьев, получала вещи из химчистки и поставки из «Пайонир Хардвеар», державшую весь Беверли-Хиллз жесткой монопольной хваткой.

Подготавливая огромный особняк к приезду хозяев и слуг, Линди творила чудеса: отстроили новую кухню, старый бассейн, что помещался в конце аллеи, обсаженной высокими темными кипарисами, снабдили новой фильтрующей и нагревательной системами, переоборудовали купальню. Многие служебные помещения огромного дома были закрыты, но жилые комнаты отделали по-новому, нарядно, празднично и роскошно, и яркий испанский стиль сменил старинную мавританскую мрачность, господствовавшую некогда в интерьере. Правда, ни прежнее, ни нынешнее убранство не соответствовало вкусу Билли, но ей не хотелось вмешиваться. Сады наполовину обновили, в крыльях для слуг и гостей кипела работа. К счастью, в старых гаражах хватало места для дюжины машин.

Когда Линди подготовила дом к заселению, Билли, Эллис и Дэн Дормен вылетели на самолете компании, переоборудованном для перевозки инвалида. Салон разделили на два больших отсека: в одном устроили удобную спальню с больничной кроватью для Эллиса и кушеткой для Билли, в другом — жилую комнату, где разместили очень мало мебели: только легкие стулья и боковые столики, чтобы по проходу легко могла проехать коляска Эллиса. Для трех медбратьев выделили специальный отсек спереди, рядом с кабиной экипажа.

У Билли не оставалось времени подумать о переменах в своей жизни, так как возникшие заботы поглощали все силы. Ей предстояло нанять медбратьев, переоборудовать самолет, одобрить выбранный Линди дом, законсервировать нью-йоркскую квартиру, продать дома на юге Франции и Барбадосе. Под крылом надежной заботы и любви Эллиса, а он был ей любовником, мужем, братом, отцом и дедушкой, Билли расцвела, но, в сущности, абсолютно не повзрослела. Все семь лет она оставалась той же женщиной-девочкой, что и в двадцать один год, когда вышла замуж, и так и не посолиднела, не превратилась в умудренную жизненным опытом даму, что наверняка произошло бы, будь ее муж молод. Напротив, за время их женитьбы Эллис помолодел, она же осталась прежней.

Теперь, в замке на вершине холма, очутившись в трех тысячах километров от нью-йоркских знакомых, вдали от нью-йоркской жизни, она оказалась одна в доме, одна среди слуг, медбратьев, одна в крепости, где жил парализованный старик. Ее охватила паника, она не была готова к такой ответственности. Ее пугало все, нигде она не находила успокоения, не чувствовала себя в безопасности, не ощущала опоры. Потеряна. Потеряна, да еще и солнце заходит, там вдали даже солнце садится в Тихий океан. «Прекрати, Билли!» — приказала она себе резко, как тетя Корнелия. Тети Корнелия, решила она, должна быть ей примером до тех пор, пока она не найдет себя. Она поспешно включила все лампы в спальне и гостиной, отогнала темноту — отгородилась от внешнего мрака ночи шторами. Что делала тетя Корнелия каждый божий день в своей жизни? Чем занималась изо дня в день? Билли села за стол, взяла блокнот и карандаш и начала составлять список. Во-первых, найти книжный магазин — завтра же. Во-вторых, научиться водить машину. В-третьих, приступить к занятиям теннисом. В-четвертых… Она не могла придумать, что же в-четвертых. Нужно составить список телефонов, но поблизости не было никого, с кем она была настолько душевно близка, чтобы ей хотелось позвонить. Но страхи отступили. Как хотелось Билли, чтобы тетя Корнелия была жива! Можно позвонить в Нью-Йорк Джессике: может, удастся уговорить ее оставить пятерых детей и приехать в гости…

За месяц Билли сумела выработать вполне приемлемый распорядок. Прежде всего она каждый день проводила по четыре-пять часов с Эллисом, читая вслух или про себя, смотря телевизор или просто тихо сидя подле него в одном из многочисленных садов и держа его за здоровую руку. Она находилась рядом с ним по два часа каждое утро, затем с трех до пяти днем и по часу после ужина, перед сном. Она говорила с ним, сколько могла, но он все реже отвечал ей. Оказалось, что ему легче составлять слова из маленьких магнитных букв на металлической доске, чем учиться писать левой рукой. Но даже это стоило ему все больших усилий. Во время одного из ежемесячных визитов Дэн Дормен объяснил Билли, что с течением времени в мозгу Эллиса с неумолимостью происходят множественные мелкие кровоизлияния и количество пораженных участков мозга все увеличивается. Общее состояние здоровья человека, перенесшего удар, может оставаться вполне приличным, а тело достаточно сильным. В зависимости от условий и обстоятельств, подумал Дормен, Эллис может прожить еще лет шесть или семь, а то и больше, но он не сказал Билли об этом.