— Все это мне очень не по душе, Вэлентайн, но мне просто некогда спорить. Я нанимаю вас обоих и, будьте уверены, ожидаю хорошей работы. Контрактов никаких не будет.

— Следует сделать годичный контракт, миссис Айкхорн. После этого я буду спокойна.

Билли не колебалась. «Магазин грез» разорялся с невероятной быстротой. Не то чтобы это имело для нее значение — она могла себе позволить любые убытки, но, когда цифры опубликуют в «Вумен веар дейли», будет стыдно. Больше чем стыдно — это будет ужасный, нескончаемый кошмар, и люди начнут смеяться над ней. А она больше никогда, никогда в жизни не должна допустить, чтобы она стала посмешищем. Ей необходимо добиться успеха. «Магазин грез» должен работать безупречно.

— Когда вы оба сможете приехать? — спросила она.

Вэлентайн быстро прикинула. Сегодня среда. Если начать собираться сейчас и сесть на самолет в воскресенье…

— В понедельник. Вы не будете так добры заказать для нас номер в отеле? За ваш счет, разумеется. Но только до тех пор, пока мы не найдем жилья.

— Я закажу вам номера в «Беверли Уилшир». Это на той же улице, что и мой магазин.

— Правда? Это удобно, принимая во внимание двенадцатичасовой рабочий день.

— Восемнадцатичасовой, — засмеялась Билли, снова становясь самой собой.

— Тогда до понедельника, миссис Айкхорн.

— До свидания, Вэлентайн. Теперь мне намного легче вспоминать о том, что вы потеряли работу. Это обошлось мне всего в пару сотен тысяч долларов.

— Не только. Не забывайте про семь с половиной процентов.

— Принс будет зол, как собака, — хихикнула Билли.

— Скорее, обрадуется, — ответила Вэлентайн и повесила трубку.

Она была настолько поглощена разговором, что совсем забыла о Спайдере. Теперь ей было страшно взглянуть на него. Его молчание было грозным. Как она осмелилась принимать за него такие решения? Почему он ничего не сказал? Вэлентайн осторожно, из-под ресниц взглянула на кровать, туда, где он лежал. Он крепко спал. Очевидно, он проспал весь разговор. Несомненно было одно: он не храпит во сне.

Спайдер Эллиот был поначалу настроен против Билли Айкхорн так же враждебно, как и она против него. Он полыхал от ярости, вспоминая, как своевольно и надменно она обошлась с Вэлентайн, как ее неосторожность привела к тому, что Вэл потеряла работу у Принса. Когда же Вэлентайн умудрилась обвести эту женщину вокруг пальца и вынудить ее взять на работу и его в качестве — прости, господи, — розничного продавца, он решил, что она беспросветно глупа и жажда завладеть всем, чего она ни пожелает, помутила ее рассудок.

Билли, со своей стороны, поинтересовалась у подруг, читавших «Вумен веар дейли» так же внимательно, как и она сама: ни одна из них не слыхала о знаменитом розничном торговце Питере Эллиоте. А если «ВВД» не знает о нем, значит, такового не существует.

Вэлентайн надула ее: парень, кто бы он ни был, скорее всего, ее любовник, и Билли не намеревалась спускать ей это с рук. Она выждет, сколько понадобится, то есть до тех пор, пока он выставит себя дураком, а потом разделается с ним. Контракт, как же! Если этот парень нужен Вэлентайн в качестве помощника-бездельника, пусть работает, но не за такую зарплату. Ни даже за одну десятую ее. Когда имеешь деньги, больше всего раздражает, что люди не оставляют попыток разлучить тебя с ними.

С тех пор, как год назад умер Эллис, Билли несколько раз меняла прежние намерения. Став вдовой и наследницей одного из крупнейших в мире состояний, она поначалу хотела продать цитадель-тюрьму в Бель-Эйр и купить поместье в Холби-Хиллз, в четырех минутах езды от магазинов Беверли-Хиллз. За пять лет, проведенных в Бель-Эйр, она построила планы и знала, как жить в свое удовольствие, когда станет свободной, и при этом она не допускала мысли о том, чтобы остаться в Калифорнии. Однако теперь это казалось ей единственно правильным. Здесь был «Магазин грез», тренировочные классы, приятельницы, с которыми она обедала. Пока Эллис был здоров, Калифорния служила лишь местом, куда они наведывались, если ему хотелось посетить виноградники Санта-Хелены; когда он заболел, она стала домом, где им выпало жить благодаря хорошему климату. Незаметно Калифорния превратилась в единственное место на свете, которое она могла называть своим.

Билли, пунктуальная до минуты, ждала Спайдера и Вэлентайн у входа в магазин. Никогда еще неброская, зрелая красота ее не была столь яркой. Она принадлежала к женщинам, достигающим вершины зрелости лишь к тридцати годам, и регулярная недозволенная, тайная сексуальная жизнь, удовлетворение, доставляемое чередой удалявшихся затем в «отставку» санитаров, благоприятно отразились на ней: ее лицо, особенно ненасытные губы, приобрели чувственность. И потому облик Билли в сочетании с идеально продуманной одеждой был неотразим.

«Жди беды», — подумал Спайдер, едва завидев ее.

Билли, заметив его и Вэлентайн, в то же мгновение поняла, что до сих пор прислушивается к голосу плоти, хотя ей всегда казалось; что это свойство присуще скрытой стороне ее натуры. Сексуальная жизнь Билли не имела никакого отношения к ее повседневному существованию, она не смела считать секс дозволенным, обычным явлением — риск слишком велик, слишком многое поставлено на карту. Ее репутация, особое положение, почтение, которое выказывает ей пресса, — все объясняется тем, что она возвышается над толпой; в ее «поясе верности» нет прорех и изъянов, и потому она может чувствовать себя в безопасности. С каждым годом ей все чаще приходилось напоминать себе об этом. Вид Спайдера подействовал на нее, словно удар кулаком в живот: предельная мужественность, ни тени развязности или, наоборот, робости, и вокруг него аура счастливой чувственности. Ее наметанный взгляд мгновенно оценил требовательность его физической сущности, а натренированный рассудок немедленно пресек эти мысли. Это единственный мужчина, которого она себе никогда не сможет позволить: чересчур близко к дому. Хватит, сказала себе Билли, подошла к Вэлентайн и положила руки ей на плечи — еще не объятие, но зато жест более дружелюбный, чем рукопожатие.

— Добро пожаловать в Калифорнию, — сердечно сказала Билли. Она была рада видеть Вэлентайн. Та была ей нужна.

— Благодарю вас, миссис Айкхорн, — натянуто ответила Вэлентайн. — А это Питер Эллиот, мой партнер.

— Меня называют Спайдером, — вставил он и наклонился, чтобы поцеловать руку Билли, с грацией, о которой он в себе и не догадывался, грацией молодого Фреда Астора: такая осанка и повадки если не даны от рождения, то уж не выработаются никогда, как ни тренируйся. Вэлентайн никогда не видела, чтобы он целовал руку еще кому-то, кроме нее самой.

— А я — Билли. Теперь и для вас тоже, Вэлентайн. Каждому, кто приезжает на Побережье, приходится усваивать массу новых манер. Итак, вот «Магазин грез». Что вы о нем думаете? — Она с гордостью указала на великолепное здание, перед которым блекли пышные соседские постройки.

Спайдер дошел до одного конца здания, повернулся и прошагал вдоль всего фасада, затем проделал то же самое в обратном направлении.

— Витрины плохие, — уверенно подвел он итог.

— Плохие?! Это здание закончено меньше года назад и уже завоевало три крупные архитектурные награды. Об этом знают все в мире искусства. А вы критикуете витрины! — Билли мгновенно пришла в ярость. — Ну и как бы вы их переделали?

— Я бы их не тронул. Только вандал покусился бы на них. Но в торговом мире таких полно. В конце концов, это магазин. И витрины — лишь часть проблемы, Билли, раз уж вы решили выяснить, что где не так. Я придумаю, как обойти эту загвоздку. Не волнуйтесь. Почему бы нам не пройти внутрь?

Спайдер легонько приобнял женщин за талии и подтолкнул их к двустворчатым дверям, приветливо кивнув незнакомому швейцару и улыбаясь про себя. В действительности витрины и впрямь были ужасны — хвала господу за его милости! Побольше бы он их расточал…

Билли едва могла дождаться, пока они получат полное впечатление от интерьера. Магазин был ее радостью и гордостью. Согласно ее пожеланиям он в точности, до мелочей, повторял внутреннее убранство дома моделей Диора в Париже и обошелся ей в огромную сумму.