Информации было много.

Информация шла по каналам внешней разведки — от нелегалов и работников посольств, под крышей которых трудились «наши люди», в том числе от советника по культуре в одной из стран Юго-Восточного региона, скрывавшего свое истинное лицо и намерения под псевдонимом Икс и постоянно встречавшегося с торговцем оружием Игреком, который торговал с Зетом, снабжавшим чеченскую оппозицию современным вооружением…

От Дервиша, который был арабским боевиком, являясь на самом деле израильским агентом, работающим на Россию…

И не только от него…

Информация исправно поступала от Тромбона, под именем Аслана Салаева внедренного в лагерь боевиков…

И от десятков других таких же Тромбонов…

От человека генерала Самойлова по кличке Ходок…

Поступала по линии МИДа и непосредственно в аппарат президента от «дружественных» нам иностранных разведок.

И по линии МВД тоже. Потому что милиция имеет своих сексотов и осведомителей, которые работают в том числе и по чеченским группировкам, сообщая о том, что там видели и слышали…

О том же толковали «перебежчики» с той стороны, которые решили искупить свою вину ценой предательства.

И захваченные и допрошенные с пристрастием чеченские «языки». Которые знали пусть не много, но все же кое-что знали…

Об этом рассуждали в кулуарах…

И говорили, и писали журналисты…

Об этом твердили все кому не лень. В том числе народ, который, как всегда, безмолвствует, но на кухнях не молчит…

Это был секрет Полишинеля. Потому что то, что знают двое, — то знают… Да — все знают!..

Бомба была готова. На вид бомба была чистенькая. Но начинкой и сутью своей — «грязная».

Внутри бомбы был пластит, пластит вкруговую обложен радиоактивной «грязью», «грязь» — присыпана плотно утрамбованной пылью и запаяна в свинцовые, чтобы не фонить, контейнеры, которые легли в металлические бочки…

Теперь оставалось лишь доставить эти бочки в назначенное место, выставить таймер взрывателя на нужное время и…

— Очень хорошо, — сказал Абдулла Магомаев.

И даже не спросил — сколько… Потому что не барана покупал, потому что предлагаемое ему оружие стоило любых денег. Он заказал эти бомбы, сказав, что будет платить за них не скупясь, и исполнители тут же нашлись. Все равно в накладе он не останется — под этот теракт спонсоры открыли ему неограниченный кредит.

Начинку для этих бомб собирали по всей России и по всем республикам бывшего Союза несколько бригад, скупая и вскрывая радиоактивные приборы, похищая с атомных станций «отходы производства», куроча маяки.

Он хотел иметь эту бомбу, и он ее получил!

Не он один хотел — другие тоже хотели, но все другие сошли с дистанции, боясь с ним связываться и не имея возможности платить столько, сколько платил он!

Он получил то, что желал. И тут же перестал быть одним из многих. Просто — полевым командиром. Он стал… как ядерная держава… И теперь с ним вынуждены будут считаться все, даже те, кто раньше в грош не ставил!

Он еще, конечно, не победил, но… уже почти победил…

Шифрограмма была помечена грифом «Совершенно секретно!», грифом «Срочно!» и кучей еще каких-то грифов. В шифрограмме сообщалось, что Абдулла Магомаев получил в свое распоряжение «грязную бомбу»…

О том, что известный полевой командир Абдулла Магомаев получил в свое распоряжение «грязную бомбу», в Москве узнали раньше, чем даже смогли узнать спонсоры, давшие на нее деньги!

О бомбе, которую заполучил Абдулла Магомаев, в Москву сообщил агент Султан.

Сообщил в тот же день, как он ее получил!..

Разведчики бывают разные.

Бывают «военно-полевые», которые, сбиваясь в разведотряды, шныряют по ближним тылам противника, добывая и потроша «языков», вызнавая номера воинских частей и места их дислокации. Это — разведчики первой ступени.

Те, что покрупнее, забираются в тыл поглубже, где ошиваются возле чужих штабов, вербуя с помощью денег, женщин и интимных услуг осведомителей из среды высшего офицерского состава, чтобы обеспечить свои наступающие или отступающие войска сведениями стратегического характера.

И тем же самым промышляют в мирное, то есть в краткий промежуток между двумя войнами, время.

Эти разведчики тоже сугубо военные.

А бывают промышленные — те, что занимаются промышленным шпионажем, добывая для своих стран и своих корпораций чужие научные и технологические секреты.

Есть разведчики вполне официальные — работающие в посольствах на должностях атташе, советников и референтов. Их периодически объявляют персонами нон грата и вышвыривают из страны в двадцать четыре часа. После чего они, дружно собрав чемоданы, переезжают в другую.

Есть нелегалы, которые изображают местных жителей, разговаривающих на каком-нибудь малоизвестном диалекте. Этих персонами не объявляют и из страны не высылают, а оставляют в ней на долгий — лет пятнадцать-двадцать — срок.

Разведчик, оттрубивший в стране пребывания несколько лет, может дослужиться до должности резидента, из уважения к которой ему впаяют уже не пятнадцать, а все тридцать лет или посадят на электрический стул.

В рамках названной профессии существуют более узкие специализации, например, двойные, тройные, четверные и так до бесконечности агенты, которые одновременно работают на двух, трех, четырех или больше хозяев.

Или «кроты», которые активно подрывают корни чужих разведок.

Я уж не говорю про разных там связников, диверсантов, курьеров и прочую «мелюзгу».

При этом, вне зависимости от «занимаемой должности», наших разведчиков принято называть разведчиками, а их разведчиков — шпионами. А если эти чужие разведчики — наши, то — предателями и изменниками.

Самыми ценными агентами по праву являются так называемые агенты влияния. Которые и не разведчики вовсе, а уважаемые в стране люди, способные влиять на принятие решений. Обычно это те, кто вхож в дома к руководителям государства высшего звена. Кто может нашептать им на ушко нужное решение. Врагу — нужное. Эти не помогают армиям захватчиков, эти сами способны развалить целую страну. Свою страну, не чужую. Поэтому берут они очень дорого. В том числе берут на предвыборные кампании. И тогда, случается, приходят к власти…

Султан не был военным разведчиком, хотя ценные сведения военного характера поставлял.

И не был агентом влияния.

Но… все же чуть-чуть был!

Султан перешел через «линию фронта» легально — под своей фамилией и со своей биографией. Так было надежней. Не надо было зубрить имена не существовавших на свете родителей, близких родственников, одноклассников и соседей. Не надо было помнить факты из своей, придуманной кем-то жизни.

Можно было позволить себе быть тем, кто ты есть на самом деле. И поэтому невозможно было проколоться на какой-нибудь мелочи.

Султан не был профессионалом в том смысле, что не заканчивал никаких специальных при КГБ или ГРУ школ. По национальности он был чеченцем из довольно известного тейпа, в советское время был «хозяйственником» районного масштаба и был членом партии. Но, в отличие от многих других, был идейным партийцем.

Он верил в партию, в социализм и, как в сказку, к которой надо стремиться, в коммунизм. Можно считать, что он был верующим, только его религией было не православие и не ислам, а идеи социализма, заповеди которого удивительно совпадают с библейскими заповедями. Просто один в один! А вот с проповедниками новому верованию, как он считал, не повезло…

Когда страну и партию предал главный ее секретарь, а потом еще один высший партийный функционер, он отошел от всех дел. И не примкнул ни к кому.

Благодаря чему остался «незапятнанным» для всех.

Когда в Чечню вошли федеральные войска, он встал на защиту своей Родины. По просьбе своих друзей, тоже чеченцев, которые служили России.