Оценив разумность предложения, Роджер принялся извлекать свою коллекцию, пока де Рубек искал подходящую упаковку. На нижней полке шкафа он обнаружил длинную плоскую конфетную коробку и, убедившись, что она пуста, бросил ее на стол со словами:

– Это подойдет.

Положив в коробку все цепочки, броши, браслеты и кольца, Роджер поднял голову и осведомился:

– Что теперь?

– Положите коробку в большой карман вашего камзола, mon ami, – засмеялся шевалье. – Я не хочу отвечать за ваше имущество ни на минуту дольше, чем требует необходимость. А теперь отправимся к ювелиру.

Отбросив последние сомнения в честности шевалье, Роджер поднялся, и они, отперев дверь, вышли из комнаты.

Набережную заливало яркое августовское солнце. Роджер бодро шагал рядом со своим спутником. Четыреста фунтов были бы неплохим состояньицем для начала жизни в Лондоне. За пять фунтов в неделю молодой человек может обеспечить себе достаточно комфортное существование в скромном, но респектабельном пансионе, тратя около половины этой суммы на прочие нужды. В таком случае подарка Джорджины хватит ему больше чем на полтора года, но он рассчитывал задолго до того получить прибыльную должность и поселиться в более приличествующем ему месте.

Они свернули на улицу Франциска I, де Рубек остановился и указал тростью на угловой магазин с длинным окном.

– Это лавка мэтра Блазье, – сказал он. – Думаю, будет лучше, если вы подождете меня снаружи, иначе он может заподозрить, что товар принадлежит вам, а я всего лишь посредник, и начать задавать нежелательные вопросы.

– Вы все предусмотрели, – улыбнулся Роджер. Вынув из кармана коробку, он передал ее де Рубеку. – Я очень вам признателен. Буду ждать вас здесь и молиться, чтобы удалось осуществить прибыльную сделку.

– Не сомневайтесь, я сделаю все, что от меня зависит, – засмеялся шевалье. – Постараюсь вернуться поскорее. Но не будьте слишком нетерпеливы, так как ювелир должен взвесить и оценить каждый предмет – это займет не менее двадцати минут. – Он собрался отойти, но задержался и добавил: – Итак, вы уполномочиваете меня согласиться на триста восемьдесят луидоров?

Роджер кивнул, и шевалье скрылся в лавке.

Некоторое время Роджер наблюдал за красивыми каретами, которые, как и вчера, сновали по фешенебельной улице. Часы над лавкой, где он приобрел кружевное жабо и смену белья, показывали ровно без четверти одиннадцать, когда де Рубек покинул его, и каждые несколько минут Роджер бросал нетерпеливый взгляд на циферблат.

Стрелки часов, казалось, ползут еле-еле, но наконец они добрались до одиннадцати, зазвонили городские колокола. Роджер стоял не более чем в паре ярдов от лавки мэтра Блазье и теперь уже не сводил с дверей глаз, хотя говорил себе, что после взвешивания золота де Рубеку потребуется по меньшей мере еще десять минут, чтобы сторговаться с ювелиром.

Сможет ли шевалье сговориться на четырехстах луидорах или всего на трехстах восьмидесяти, гадал Роджер. Возможно, ему придется согласиться даже на триста семьдесят. Впрочем, шевалье казался толковым парнем, вдруг сумеет убедить ювелира купить драгоценности за четыреста десять луидоров? В любом случае он должен сделать де Рубеку хороший подарок за хлопоты, и когда стрелки часов доползли до десяти минут двенадцатого, он стал перебирать в уме различные варианты подарка для своего друга.

Роджер подумал о кружевных манжетах, элегантной трости, новом поясе для шпаги, но решил, что этого недостаточно, и наконец остановился на паре отделанных серебром пистолетов, похожих на те, которые он потерял на «Альбатросе» и с удовольствием приобрел бы снова.

Часы пробили четверть двенадцатого, а де Рубек все не выходил из лавки. Роджер начал нервничать и попытался заглянуть внутрь, но дверь была из крепкого дерева, а за окном висела черная портьера.

Стремясь скоротать время, Роджер стал ходить взад-вперед. Де Рубек никак не мог выйти незамеченным, так как лавка не имела второй двери за углом.

Прождав еще десять минут, Роджер уже не мог справиться с растущей тревогой и, повернув ручку, приоткрыл дверь. В магазине не было никого, кроме мужчины в сером парике, который стоял за прилавком, изучая какие-то драгоценные камни.

Распахнув дверь настежь, Роджер почти упал внутрь и воскликнул, задыхаясь:

– Где шевалье де Рубек? Куда он ушел?

Человек в парике тупо уставился на него:

– О ком вы месье? Шевалье де Рубек? Не знаю такого.

– Но вы должны его знать! – настаивал Роджер. – Он вошел в вашу лавку полчаса… нет, сорок пять минут назад с золотыми украшениями, которые хотел продать.

– А-а, месье, несомненно, имеет в виду высокого дворянина в красном бархатном камзоле, со шрамом на щеке, слегка оттягивающим левый глаз?

– Да-да! Это он! Куда он делся?

Лавочник развел руками:

– Понятия не имею, месье. Он не предлагал никаких украшений, а купил дешевую булавку для шарфа за три кроны. Потом попросил воспользоваться уборной на заднем дворе и сказал, что выйдет в переулок. Но почему, месье, вы так взволнованы? Вас ограбили?

– Нет, – пробормотал Роджер, представив себе полицейское расследование, чреватое новыми неприятностями. – Нет, просто я хотел срочно переговорить с ним, а он сказал… он сказал, что если я подожду снаружи, то он займется моим делом, как только договорится с вами. Давно он ушел?

– По меньшей мере полчаса назад, месье. Он провел здесь всего несколько минут, выбирая булавку.

– Может, ему стало дурно, и он все еще там? – предположил Роджер, хватаясь за соломинку.

– Если месье желает, мы пойдем и посмотрим, – отозвался ювелир в парике, выходя из-за прилавка. – Но я не думаю, что ваш знакомый еще не ушел.

Вдвоем они отправились на задний двор. Уборная была пуста, а ворота в переулок слегка приоткрыты. Роджеру показалось, что сердце его налилось свинцом. Дальнейшие поиски бессмысленны. Его одурачили, и шевалье наверняка находится в миле отсюда.

Поблагодарив ювелира, Роджер вернулся вместе с ним в лавку и вышел на улицу. Солнце по-прежнему ярко светило, а экипажи местной знати с трудом пробирались по узкой дороге, но Роджера больше не занимали их пышно наряженные пассажиры.

Драгоценности исчезли так же безвозвратно, как если бы утонули, когда Роджера выбросило за борт «Альбатроса». Он оказался во Франции в полном одиночестве, не имея ни единого друга. Выигрыш прошлой ночи был полностью истрачен в борделе. Роджер с горечью вспомнил, что де Рубек не вернул ему луидоры, одолженные на игру у месье Трико. Итак, наличный капитал молодого человека уменьшился почти до четырех фунтов, а ему предстояло еще и оплатить счет в гостинице. Роджера охватила паника при мысли, что он остался в чужом иностранном городе, не имея денег на возвращение в Англию.

Опечаленный Роджер побрел назад в «Три лилии». Будь у него хотя бы малейшая надежда застать там шевалье, гнев и страх за свое будущее снабдили бы его ноги крыльями, но он знал: надежды нет. Де Рубек опередил его на три четверти часа, и даже если он вернулся в гостиницу за вещами, уверенность, что взбешенный Роджер направится туда, как только обнаружит обман, заставила бы его сразу ее покинуть.

Было в высшей степени маловероятно, что шевалье снова покажется на глаза Роджеру. Де Рубек – ловкий мошенник, и, поняв это, Роджер увидел его в совершенно ином свете. Поношенная одежда де Рубека плохо соответствовала истории о шикарном гардеробе, которым якобы завладел недоверчивый хозяин гостиницы. То, что он отпрыск знатного и богатого семейства, которое его содержит, и ждет щедрого возмещения убытков, также, несомненно, было вымыслом. Никакой знатный дворянин конечно же не стал бы постоянным клиентом низкопробного портового борделя Вдовы Скарон. Стремление выяснить, знает ли кто-нибудь еще в Гавре о драгоценностях Роджера, свидетельствовало о том, что он задумал и планомерно осуществил кражу.