— Замечательно, — протянул Алексей, отпустил руку Хомяка и вперился взглядом в лес перед собой.

Совершенно некстати начал накрапывать мелкий противный дождь. Вокруг высились огромные, темно-зеленые, неестественно тонкие ели с кривыми верхушками. Впереди отчетливо просматривалась огромная грязная лужа, вольно раскинувшаяся поперек их пути сколько хватал глаз. Ситуация во всех смыслах сложилась тупиковая. Куда теперь идти и что делать, Штык не представлял. Генералы выжидательно смотрели на него с двух сторон, и он вдруг понял, что чувствует ответственность за этих людей.

— Значит, так, — принял наконец решение Штык. — Объявляю привал и прием пищи. Буль, найди большое дерево, и чтоб под ним не капало. И оборудуй временный лагерь. Хомяк — готовишь обед.

Буль помедлил, заискивающе глядя на командира.

— Что? — спросил Алексей.

— Часы, — почти смущенно вытянул руку «ефрейтор», — если они вам больше не нужны…

Штык закатил глаза и сунул часы в раскрытую ладонь генерала. Буль тут же оживился, завертел головой и, вытянув шею, как охотничья собака, бросился выполнять приказ. Хомяк пожал плечами и медленно побрел за ним.

— И костер разведите! — крикнул вслед бойцам Штык.

Дождь продолжал моросить мельчайшей, практически незаметной глазу водяной пылью. Небо стало ниже и темнее. По вершинам деревьев по-хозяйски прошелся ветер.

На душе у Алексея было муторно и тоскливо. Блестящий план по быстрой эвакуации из Зоны очередной раз провалился, но хуже всего, что никаких свежих идей на эту тему, в голову больше не приходило. Оставалось только идти куда-нибудь, стараясь выдержать одно направление, и надеяться встретить кого-нибудь, кто сможет им помочь. Либо удастся выйти к границе Зоны совершенно случайно, правда, на это он не особо рассчитывал.

Штык еще раз осмотрелся, вслушался в тихие звуки вокруг и зашагал по следам своих «солдат».

Под широкой разлапистой елью, на ковре из старой сухой хвои, у небольшого костерка, они провели не меньше часа. Горячая еда и неплохая «крыша» над головой лишали последних устремлений выйти под противный холодный дождь и двигаться куда-то в неизвестном направлении.

Штык снял ботинки и с наслаждением шевелил голыми пальцами на ногах, одновременно примериваясь, как перемотать портянку, чтобы нога снова оказалась завернута в чистый участок ткани.

— Еды еще на три дня — не больше, — грустно сказал Буль, тщательно проверив содержимое обоих рюкзаков. — И это без полдников.

— Если урезать пайку — хватит на дольше, — спокойно отреагировал Штык. — А ты что, месяц тут сидеть собрался? Собирай вещи — через десять минут выходим.

— А может, еще посидим? — заныл Буль, когда Штык решительно поднялся ноги. — Дождь ведь на улице! Смотрите, какой сильный стал!

— Ефрейтор, — холодно сказал Штык. — Ты начинаешь меня неприятно удивлять. То ноешь, что тебе еды мало, то сидеть под деревом неизвестно сколько собираешься. Сюда тебе никто еду не принесет. Пять минут на сборы. Время пошло!

Дождь преобразил окружающий мир почти до неузнаваемости. Он не падал сплошной стеной, как это было принято там, в обычном мире, а, казалось, жил своей собственной жизнью. То, что в Зоне представляло угрозу для людей, не «церемонилось» и с дождевыми каплями, заставляя их двигаться по самым замысловатым траекториям. Большинство аномалий были теперь отчетливо видны, и эта феерическая картина заставила Штыка забыть почти обо всем на свете.

Дождевые струи то тут, то там сходились в тонкие пучки, стекали по невидимым аномалиям, дробились в мелкую водяную пыль, кое-где кружили красивые хороводы, создавая впечатление водяных воронок, невесть как занесенных из бурной реки в сумрачный покой серо-зеленого леса, а в одном месте водяные брызги вдруг поворачивали по крутой дуге от земли и летели обратно, навстречу свинцовому небу.

Раздвинув тяжелые еловые лапы, Штык выбрался на открытое пространство и как следует осмотрелся. В нескольких направлениях можно было идти достаточно прямо, без риска встретиться с хорошо видимыми теперь аномалиями. Вот бы никуда не ходить, а как можно дольше любоваться неожиданным водяным представлением, устроенным Зоной для своих обитателей.

— Мой генерал, — осторожно сказал сзади Буль. — Вы бы капюшончик на голову набросили. Зачем с мокрой головой ходить?

Штык глубоко вздохнул, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища, оценил готовность своих «бойцов» и показал пальцем туда, где среди деревьев вроде бы наметилась длинная, уходящая вдаль прогалина:

— Идем туда. Если там старая просека — по ней и пойдем. Куда-нибудь тогда точно выйдем.

Огромная лужа, заставившая их остановиться на привал, осталась справа. Дождь впереди падал сплошной равномерной пеленой, демонстрируя отсутствие аномалий, но Штык все равно отправил Хомяка в авангард, здраво рассудив, что осторожность в их положении — главная добродетель. Капюшон Штык все же натянул на голову.

Прогалина оказалась просекой, вырубленной когда-то под линию электропередачи. Уже минут через двадцать Хомяк равнодушно прошел мимо холмика явно искусственного происхождения, плотно заросшего вьюнком, а Штык остановился, заметив торчащий из земли кусок угловатой бетонной конструкции. Теперь он уже не сомневался в том, что перед ним именно остатки ЛЭП. На некотором удалении от них, прямо посреди так и не заросшей до сих пор просеки был виден еще один холмик, а еще дальше путь преграждало нечто похожее на решетчатую металлическую конструкцию. Там где они стояли, впрочем, никаких остатков металлической опоры, к удивлению Штыка, не обнаружилось. Куда могла подеваться такая куча железа посреди глухого леса, он понять не мог.

— Мой генерал! — вдруг окликнул его Буль. — Подождите! Здесь какие-то кости!

Штык сделал пару шагов назад и повернулся в ту сторону, куда генерал показывал пальцем. Человеческие останки были облачены в серые тряпки, бывшие некогда комбинезоном защитного цвета. Остатки волос, забитые грязью, топорщились в разные стороны, прикрывая слегка пожелтевшие кости черепа. Между пустых глазниц виднелась аккуратная круглая дырочка.

Несколько ошеломленный находкой Штык замер, пытаясь представить, что же случилось здесь несколько лет назад, а Буль в это время что-то углядел рядом в траве:

— О! Вещевой мешочек! Трофей!

— Ты собрался пограбить мертвеца? — хмуро вопросил Штык.

— Почему нет? — удивился Буль. — Ему все равно больше не пригодится.

Штык равнодушно пожал плечами и зашагал следом за Хомяком. Сзади раздался треск раздираемой материи, что-то зазвенело, и Буль радостно сказал:

— Во! Это точно пригодится!

Мельчайшие капли дождя собирались на лице в более крупные подразделения и, подчиняясь неведомым приказам, устремлялись в атаку сквозь суточную щетину вниз, за воротник бушлата. Настроение стремительно портилось.

То, что еще совсем недавно выглядело как трудная, но вполне выполнимая задача, когда расстояние до Периметра явно исчислялось всего несколькими часами небыстрой ходьбы, теперь превратилось в настоящий географический ребус. Опыт ориентирования на местности не помогал: привычных ориентиров здесь просто не было, а карту местности, на которой можно было бы попробовать угадать свое примерное местоположение по косвенным признакам, Штык настолько детально не помнил, хотя и провел над ней немало времени во время той командировки.

Хомяк впереди остановился и бешено замахал руками. Штык взялся за автомат поудобнее и ускорил шаг. Сзади ощутимо громче затопал ногами Буль.

Хомяк стоял шагах в тридцати от вывороченной, погнутой и брошенной поперек просеки опоры ЛЭП. Огромная металлическая конструкция была равномерно покрыта слоем рыже-коричневого мха, но в нескольких местах металл оставался чистым и подозрительно блестящим.

— Дальше нельзя, — доложил Хомяк несчастным голосом. — Вперед нельзя, вправо нельзя, а влево идти страшно.

Штык повернул голову налево. Там, чуть дальше полуоторванной верхушки металлической фермы, лежал на боку армейский транспортный вертолет. Его борта давно покрылись ржавчиной, отломленные лопасти возвышались неряшливой конструкцией, а сквозь разбитое остекление кабины отчетливо просматривались чьи-то кости.