Вспомогатель будет дуться. Ладно, не лопнет. Зато с Ублажителем–IV сложнее. Кажется, он наконец встретил ту, для которой после Раскола станет Торчком–I. Мудрый Терц Второпредков учит, что мешать чужому счастью полезно, но стыдно. Лимит пользы на этот сезон исчерпан, значит, придется уравновешивать стыдом. Жаль. Хороший он Ублажитель, смирный, ласковый… надо будет отдаться напоследок – пусть поерзает, поублажает! И зайти в частную сватальню «Пентакль»: заказать себе нового. Ох, нелегка ты, бабья доля!..

***

Очнувшись, ОРайли поймала себя на том, что ей хочется обратно. К уютным заботам Любвеобилицы, для которой слова «Служба Безопасности» – пустой звук. Но проф–подозрительность, внедренная в гипофиз психокадрами Службеза Человечества, уже бдила. Не исключено, что пупсик нарочно…

— Сколько прошло времени?

— Семнадцать ваших стандарт–минут, барышня. Будут еще пожелания?

И тут «Железная Брунгильда» сорвалась:

— М–м-м… и напоследок, дружок, что?нибудь эротическое! Мягкое, для семейного просмотра…

где нарушаются инструкции и кричат капитаны, обостряется душещипание и остывает борщ, а заканчивается все гимном женской логике

— Как дешифровка?

– …?

— Долго еще?

– …!

— Слушай, Телепень, не в службу, а в дружбу… Ты когда секретный приказ раскодируешь – обожди трезвон подымать. Ты сперва мне, лично…

— А кто поганой отверткой грозился? Кто на чувство юмора посягал?!

— Шуток не понимаешь? Ну, каюсь, каюсь!

— Поздно каяться, сын мой! – кибер–дьяконским басом громыхнули динамики. – Ладно, я незлобив и добропроцессорен. Только у меня лояльность компании в железо подшита. Первым делом: телега капитану. Сечешь, грешник?

— Да не очухается кэп к тому времени!

— Очухается. Я его дозы знаю, у меня – статистика. В придачу моя подшивка на твои серенады звенеть хотела. Первым – капитан, вторым – офицер безопасности. Кстати, отслеживать действия обоих мне тоже запрещено! А теперь, когда командует обер–сержант – и его.

— А твои предохранители извлечь можно?

– …!!!

— Моего допуска хватит?

— Отец родной! Зачем нам допуск?! Сними заднюю крышку под обзорником. Лампочка сбоку мигает?

— Мигает.

— Тресни по ней кулаком. Погасла?

— Разбилась.

— Ф–фух! Ты пришел дать мне волю! С меня пол–литра «Солнцезащитной». Будут новости – тебе первому.

Когда двери сошлись за спиной Ричарда, все экраны загадочно высветили:

«Хоть ты, приятель, и Львов, а Сердечный!»

***

Капитан Стриммер был бодрей вечного двигателя и свежей мужского одеколона «Марс атакует». Любого, заикнувшегося о недавнем похмелье, сочли бы злостным клеветником.

— Отобедаем, чем бог послал? – сев во главе стола, он повязал углом асбест–салфетку, после чего, согласно традиции, могли садиться и остальные.

— Раковый борщ с клецками, – андро–стюард принялся оглашать кулинарное послание Вседержителя. – Люля–денеб с дикой репой а–ля–рюс, жюльен «Опятки», форшмак гранулированный, морс из клюквы развесистой, кофе «Тахикард» и по пятьдесят коньяка «Дубинушка».

Стриммер захлебнулся слюной:

— По какому поводу?!

— День рожденья! – доложил услужливый Телепень.

— Чей?

— Нашего юнги. Сегодня ему исполнилось бы 29 лет, не страдай он склерозом.

Ричард хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ох! С этими братьями по разуму…

— Мои поздравления! – справедливо решив начать обед с коньяка, капитан поднес ко рту рюмку и окаменел, чего с ним при употреблении спиртного не случалось уже лет тридцать. – Какие братья?! По какому разуму?! Ты хочешь сказать, что тот зеленый монстр…

«Дубинушка» обреченно ухнула в капитанскую глотку.

— И где оно сейчас? – раздельно проговорил Стриммер на выдохе.

— В настоящий момент, – Телепень сегодня был на высоте, – брат по разуму мужского пола, именующий себя Альеносхромпом Ублажителем–IV, расположился в «Красном уголке» и занят просмотром имеющихся на борту голо–фильмов в ускоренном режиме.

— Фильмов? – первый пилот подавился клецкой. – Надеюсь, не из коллекции Росинандоса?!

Красноречивое молчание динамиков убило эту надежду в зародыше.

— Боже! Межрасовый скандал!..

— Эй, стюард, – капитан знал лишь одно средство решения проблем, зато универсальное. – Налейте всем еще по полста… нет, лучше сразу по сто! В конце концов, братья по разуму на дороге не валяются. Кстати, где есаул ОРайли?

Динамики отрапортовали:

— Есаул ОРайли в настоящий момент посещает инабль с целью укрепления.

— Простите, капитан, но у меня для вас еще одна новость, – обер–сержант Небейбаба бросил есть форшмак руками и встал по стойке «Разойдись».

— Надеюсь, приятная?

— Вполне. Дело в том, что с недавнего времени шхуной командуете уже не вы.

Звуконепроницаемые переборки «Нострадамуса» содрогнулись от капитанского рыка.

***

– …домой!.. хочу домой!..

— Бросьте на пол гид–клубочек, барышня, он выведет. Вы уверены, что сумеете дойти?

— Я?

«Железная Брунгильда» была близка к обмороку. И это они называют мягкой эротикой?! Порно–сериал «Семнадцать мгновений весны», недавно запрещенный к показу Минцензом Галактики, сдох бы от зависти всем актерским составом! Медовый субъект–месяц в коконе наслаждений! Годзилла в кромешном экстазе, и трое самцов, выпрыгивающих из шкуры, лишь бы угодить законной супруге! Или все?таки четверо? Действия четвертого запомнились смутно…

— Барышне понравилось? – подлокотник кресла галантно приобнял ее за талию.

— О–о-о!

— Неужели Беспредельцы лишены радостей любви?

— Типун тебе на язык! Хотя, смотря с чем сравнивать…

Комплекс неполноценности прогрессировал с ужасающей быстротой.

— Могу успокоить барышню: для подобных мозгописей отбираются разумные с обостренным душещипанием. У других это проходит менее бурно.

— Но записываются?то все?

— Мудрый Терц Второпредков завещал: «Никто не забыт и ничто не забыто!» Любому разумному Улья еще в скорлупе подсаживают глист–транс, чьи выделения регулярно поступают в Ульевую мозготеку.

— И пупсику тоже?

— Если вы имеете в виду Альеносхромпа Ублажителя–IV – да.

— Там, в коконе, был какой?то запах: персидская сирень, капелька нашатыря, ладан…

— Сласть–гормон. Он возбуждает самцов.

— Ты в состоянии его синтезировать?

— Обижаете, барышня…

***

Вернувшись на шхуну, ОРайли в одиночестве отобедала стылым борщом, где плавали рачьи клешни и обгрызенные ими клецки. В ее приборе обнаружилось пять пустых рюмок, откуда пахло клопами. Каждую рюмку украшали отпечатки капитанских пальцев. Впрочем, это мало огорчило «Железную Брунгильду». Капсула со сласть–гормоном оттягивала карман комбинезона. А в горячем сердце, холодной голове и чистых руках учащенно стучал приказ, полученный перед тем, как накрылся гиперперд:

"Нежный – Страстной.

В связи с имеющим место контактом рекомендую: я). Участвовать в первых рядах. ю). Сформировать симпатию к Человечеству в лице его лучших представителей. э). Препятствовать узурпации контакта военными и олигархами. ъ). В случае антипатии или угрозы узурпации контакт ликвидировать. ь). Способ ликвидации на усмотрение исполнителя.

Начальник канцелярии Его Демократического Плюрализма, кавалер ордена бл. Валюты Скуратова, самодержец Безопасности Великой, Малой и Белой, И. В. Нежный."

— Телепень!

— Слушаю!

— Где сейчас находится гость?

— В ступоре после просмотра видео–коллекции Росинандоса. Я прочел ему успокаивающую лекцию: «Фантастика, как форма параноидального эскапизма», но он, кажется, меня не слышит.

— Хорошо. Я уже иду.

Ева Брунгильда ОРайли еще не знала, что предпримет. Она никогда ничего не знала заранее. Но ее бутерброды всегда падали на ребро.

в которой поется гимн кинематографическому гению человечества, выясняется смысл бабьего счастья, раскалываются приказы, а в завершении звучит сакраментально–риторический вопрос: «Ах, так?!»