Неужели я действительно хотела понравиться? Неужели мне действительно была интересна эта очередная авантюра? Я не могла разобраться сама в себе. А вдруг там что-нибудь и вправду приличное? Из ряда вон выходящее? Тогда надо быть во всеоружии. Полчаса времени – вот все, чем я буду располагать, чтобы оставить в душе его неизгладимый след. Хотя – вряд ли. Не в смысле того, что я не сумею за полчаса оставить след, нет, мне и за меньшее время такое было под силу. Вряд ли – в смысле того, что надежда на «что-то приличное» – весьма призрачна. Сколько раз такое уже случалось, и что? Ничего.

– А что это он сегодня на работе? – интересуюсь я. – У него что, свой бизнес, он работает и по выходным?

Неизвестный кандидат должен был заехать к любимой тетке из офиса, сказал, что будет примерно в три. Вот к трем мы и были приглашены.

– Нет, – мама качает головой, – но, наверное, это и к лучшему. А то эти нувориши мне доверия не внушают.

С нуворишами у мамы сложности. Она вкладывает в это слово явный уничижительный оттенок и клеймит им всех, у кого свой бизнес, даже если это репетиторство на дому. Здесь ей продвинуться никак не удается.

– Так кем он работает? – в который раз пытаюсь добиться от нее ясности.

– М-мм… – в который раз задумывается мама. – Анна говорила, что со дня на день он должен возглавить фирму.

Опять эти расплывчатые формулировки. Делаю еще одну попытку:

– В смысле – создать свою?

– Не-ет, – тянет мама, – его должны утвердить директором.

– Фирма-то хоть чем занимается?

– Не спросила, – пожимает плечами мама. – Да чем они все могут заниматься? Торгует, наверное.

Ясное дело, торгует, но вот чем? Торговать телекоммуникационными технологиями все же не водку в разлив продавать. Впрочем, к личности неизвестного кандидата это может никак не относиться.

– А кстати, – неожиданно спрашивает мама, когда мы уже выходим из метро и направляемся в сторону Малой Морской – тетка, с племянником которой мы идем знакомиться, живет в самом центре, – почему ты не захотела знать его имя?

– Чтобы не программировать себя на какое-нибудь впечатление, – не задумываясь, отвечаю я.

И я знаю, о чем говорю. С каждым именем, которое только можно вообразить, у меня связаны те или иные ассоциации. Смешно, но среди моих тридцати семи мужиков почти не было повторений по части имен. И теперь «Кирюша» у меня четко ассоциировался с неудачником и размазней, «Алекс» – с напористостью и толстокожестью, «Павлуша» – с неуверенностью и мягкотелостью. Ну, вы понимаете. Я не хотела заранее рисовать себе образ нового знакомого. Не дай бог, его бы звали Валерием – тогда бы и до окрашивания ногтей в бесцветный лак дело не дошло бы.

– Наверное, это правильно, – немного подумав, говорит мама. – В любом случае, хорошо, что он сам ничего не знает о наших планах. – И она хитро улыбается.

Это точно. Главное – чтобы подопытный ничего не подозревал. Мамина подружка считала, что и меня не стоит посвящать в их заговор, но тут мама воспротивилась. «Девочка, – заявила она, – должна быть в курсе. Она должна выглядеть, как картинка, и должна быть настроена нужным образом. Иначе все провалится». Я полностью согласна с мамой. Мужик в нечищеных ботинках и с осиным гнездом на голове – это, как бы то ни было, жених, востребованный товар на рынке брачных обязательств. А вот девица с ободранными ногтями, в мятой юбке и рваных колготках – пожалуй, уже вне игры. Нет, меня лучше предупреждать. Я уже давно не волнуюсь, когда в очередной раз отправляюсь в неизвестность. Это все в прошлом. Только первые раза три я тряслась от испуга, потом все прошло. Это ведь не более чем шахматная партия – однажды поняла я. И если заранее не все ходы известны, то роли фигур предопределены, а значит, ситуацией можно управлять, стоит только чуть лучше узнать законы игры.

Мужчина же, наоборот, сколько ни участвует в подобных игрищах, навыка не набирается и каждый раз опять пугается до смерти. Сказать ему о планируемых событиях заранее – означает увидеть при встрече бледный экземпляр, пытающийся спрятать куда-нибудь трясущиеся руки и отводящий в сторону глаза. И потом, предупреди мужчину о появлении незнакомки, он моментально начнет грезить о Мэрилин Монро или – для любителей узких форм – о Николь Кидман. И тут вхожу я… Результат можно предсказать с вероятностью сто процентов.

Наш неизвестный кандидат пребывал в неведении. У нас с мамой была железная легенда. Мол, шли мимо, решили заглянуть – вдруг ты, Анюта, дома. Это было мое предложение. Дамы сначала хотели устроить вымышленное торжество, зазвать туда народ для придания правдоподобности, я отмела их предложение сразу же. Зачем нам народ и зачем излишние траты? Все гениальное просто. А что может быть проще обычного женского времяпрепровождения, заключающегося в ходьбе по магазинам и внезапных визитах к подружкам? Да, мы могли проколоться и, явившись в гости, обнаружить отсутствие племянника – мало ли какие там проблемы поджидали его в офисе. Но – Боже, благослови изобретателя мобильного телефона! – тетушка у потенциального жениха оказалась не менее продвинутой, чем моя мама, и минут десять назад сигнализировала нам о скором прибытии претендента (он позвонил ей из машины, спросив, что купить к чаю).

«Бедняга!» – мелькнуло у меня в голове. Неизвестный мне мужчина прямым ходом шел в капкан, расставленный ему тремя женщинами. И почему традиционно считается, что только мужчины – охотники? Несправедливо. Они не знают, что такое настоящая охота. Не за каким-нибудь там древним мамонтом или современным крупным животным, а за самым хитрым, увертливым и неуловимым зверем, какой только существует на планете, – за свободным одиноким мужчиной. Вот это задача из задач.

Мы сворачиваем во двор. Я мысленно сосредотачиваюсь на нашей легенде. Мы здесь совершенно случайно, совершенно случайно… Важно изобразить крайнее смущение, из серии: «Ой, простите, пожалуйста, мы не предполагали, что вы можете быть заняты…» – и дело в шляпе.

– Сюда, – говорит мама, толкая тяжелую дверь в подъезд.

Она немного побледнела от волнения. На самом деле мама не очень надежный компаньон в такого рода аферах. Что-нибудь непременно сболтнет лишнего. Я стараюсь об этом не думать, все равно от нее уже не отвязаться. Любопытно, она устраивает все это для того, чтобы действительно избавить меня от одиночества или чтобы самой избавиться от скуки?

Третий этаж. Единственная железная дверь на всю лестничную клетку. Здесь наверняка полно коммуналок. Но похоже, у «племянниковой тетушки» собственная жилплощадь – у двери только одна кнопка звонка. Мама поднимает руку и звонит. Один раз, второй. Щелкает замок на внутренней двери, затем с мягким скрежетом открывается замок внешней – и перед нами хозяйка квартиры.

– Боже мой, – весьма натурально восклицает она, – Любочка! Какой сюрприз! Проходи скорее.

Заметили? Обо мне ни слова. Значит, клиент уже прибыл. Похоже, дамочка профессионал в подобного рода делах. Мы проходим в прихожую.

– Привет, дорогая, – щебечет мама, – мы тут гуляли и оказались в твоем районе, решили – дай, заглянем на минутку.

– Проходите, – приглашает хозяйка, – нет-нет, обувь не снимайте, у нас не принято.

У них не принято! Каково? Я жду, пока мама осмотрит себя в зеркало – как будто это ее ведут знакомиться, – и потихоньку разглядываю хозяйку. Двойник Фаины Раневской, только с явными скандинавскими корнями. Плотная высокая мадам с крупной головой, увенчанной шапкой седых упругих кудрей. «У нас не принято». Интересно, что у них еще не принято. Я, между прочим, абсолютно не разбираюсь в столовых приборах, но, надеюсь, в течение нашего краткого визита нас не заставят есть какие-нибудь экзотические блюда.

Мадам мягко подталкивает меня к входу в комнату. Я на секунду прикрываю глаза, входя в роль. Открываю их. Делаю два шага. И застываю. Что за черт? Смущенная мина – апофеоз актерского мастерства – сползает с моего лица, как краска с джинсов.

– Ой, – согласно своей роли тем временем всплескивает руками моя мама, – Анюта, прости, мы, наверное, помешали?