Еще в городе существенно прибавилось автоматиков. Несколько лет назад роботы встречались главным образом государственные — милиция, пожарные агрегаты, автоматические инкассаторы и так далее. Сейчас же ассортимент и ведомственная принадлежность резко умножились, массово распространились механические курьеры и такси, в том числе воздушные. Бес ощутил приступ любопытства — как же в итоге решился вопрос страхования, который, собственно, единственный и тормозил широкое внедрение робошоферов? Надо будет узнать, какой из страховых трестов сумел пробить свои условия.

С таким темпом прогресса мрачное прорицание Крокера и в самом деле имеет хорошие шансы сбыться. Может и не десять лет, но, похоже, золотой век агентов «конфронтационного арбитража» будет недолгим. Хотя, что такое десять лет в мире, где про «завтра» можно с уверенностью сказать лишь одно — оно непременно наступит и так же непременно будет непохожим на все представления о себе?

По-своему жаль, ведь было в этой эпохе нечто притягательное и романтичное. Короткий, но яркий ренессанс времен, когда любой пейзанин мог хотя бы теоретически оставить плуг и опостылевшую бедность, испытав удачу под яркими знаменами. Но все-таки есть время стрелять и время зарабатывать на стрелках. Бес давно решил, что устал от первого и пора бы заняться вторым. Помочь в этом должна была дискета, которую одноглазый по старой привычке называл в уме «флешкой», что лежала во внутреннем кармане пиджака. Маленький предмет больших надежд.

Бес почувствовал жажду, купил четвертушку литра в уличном автомате, расплатившись анонимной ЭЧК. Поморщился от воспоминаний — именно эти деньги он забрал у Кристины, целую пригоршню «колец» электронных чековых книжек.

«Отдам. Все отдам с процентами»

— Отдам, — невнятно прошептал Бес в такт мыслям, скручивая зубами крышку с мягкой бутылки.

Вода имела горький привкус, а может лишь казалась горькой от испортившегося настроения. Бес выкинул недопитое в универсальную урну-измельчитель и решил, что хватит гулять. Пора, в самом деле, озаботиться пристанищем. Много времени это не отняло. Бес даже не стал лезть в «круг» управления агломерации, чтобы найти подходящий адрес. Отъехал четыре коротких перегона в трамвае, рассудив, что незачем селиться прямо в транспортном узле. И очень быстро нашел искомое, типичную «ночлежку» с невысоким уровнем автоматизации.

Трехэтажная гостиница была встроена в обширный комплекс и торчала на высоких колоннах-опорах как призма, сросшаяся с огромным кристаллом. Поверхность комплекса глянцево сверкала односторонним бронестеклом как настоящий обсидиан, а ночлежка наоборот, уютно светилась богатыми оттенками розового, сиреневого и миндального цветов. Бесу здесь понравилось. Декоратор и заказчик были, очевидно, людьми со странностями, а также с оригинальным вкусом. Холл они оформили как аудиторию математического класса, используя в качестве главного элемента декора стеклянные доски с формулами, написанными светящимся карандашом. На обслуживании расположилась пара симпатичных девиц в униформе, частично скопированной с учительской шестидесятых годов. Все, в общем, довольно скромно и стильно, без злоупотребления подсветкой.

Паспорт Беса, точнее хорошая фальшивка, был принят без вопросов. При этом сталевар понял, что ошибся, живой, настоящей была лишь одна из двух девиц. Вторая оказалась высококлассным роботом, даже с функцией микродвижений, которые устраняли типичную проблему автоматического персонала — неподвижность, искусственную «кукольность». Бес быстро пролистал типовой договор двухсуточного съема, попутно выяснил, откуда здесь антропоморфная машина явно более высокого класса чем заведение. Мелкий шрифт в дополнении сообщал, что гостиница заключила договор с производителем и выступает как полигон для испытаний нового поколения домашней техники. Сталевар оставил отпечаток большого пальца в уголке документа, фиксируя ДНК. Не забыл демонстративно поморщиться — укола боли от слабого ожога он не чувствовал, потому что пользовался перчаткой из фальшивой кожи — но следовало не забывать о маскировке.

Номер оказался предсказуемо небольшой, полутораместный, с душевой кабиной, вынесенной прямо в жилую комнату, но Бес не почувствовал себя ущемленным. Здесь было куда лучше, чем в его хабаровской комнате, а после «Амурской Стрелы» хотелось просто посидеть на обычном стуле, вытянув ноги, благо есть куда.

Пол представлял собой комбинацию стеклянных пластин с широкими полосами узоров. Под ними скрывались лампы, дающие мягкий, рассеянный свет. Довольно большой — по пояс — стационарный экран транслировал неплохую и весьма детальную запись горящего камина. Если не приглядываться, можно было даже поверить в иллюзию, не хватало лишь запаха углей. Над фальшивым камином висела уже вполне настоящая картина — довоенная Эйфелева башня в конце длинной площади, окаймленной шестью «осколками хрусталя» — серией однотипных зеркальных небоскребов, некогда воплощавших силу франко-германских консорциумов. Башню с тех пор, конечно, восстановили, а от небоскребов осталась лишь «площадь зеркал» где Бес надеялся когда-нибудь побывать.

Кибернетик скинул рюкзак, плащ и шляпу, повалился на кровать и со стоном блаженства вытянул ноги. Было хорошо, и притом Бес чувствовал себя вполне бодрым, несмотря на долгую прогулку по ночной Москве. Наверняка сказывалась смена часовых поясов.

Лежать было так уютно, что пришлось заставлять себя подняться, но дела оставляли мало времени на отдых. Бес аккуратно повесил костюм в единственный платяной шкаф с функцией чистки и глажки, воспользовался гостиничной станцией единого информационного обслуживания, заказав повседневную одежду. Старую он оставил в Хабаровске, рассудив, что стоит недорого, а отягощать себя лишним багажом нет смысла.

Кибернетик привычно осмотрел номер, проверяя самые очевидные места для установки скрытых камер и прочих тайников. Не нашел. Убедился, что замки работают нормально и на всякий случай, путем нехитрых манипуляций, отключил возможность внешней блокировки, а также отпирания. Благо электронные «мозги» запоров оказались типовыми, без всяких наворотов и программных дописок

Приняв душ и выпив несладкого чая, Бес приказал себе спать и на удивление быстро заснул. День обещал стать весьма плотным на события.

Кафе было маленьким и пустым, деньги здесь делали на вечерних посетителях. Небольшое заведение будто составили из двух разных частей. В первой стоял овальный стол и два кресла с искусственной кожей, на одной из стен крепились полки с томиками сборников мировой поэзии, а также еще какой-то культурой. Не хватало лишь сигар и кубической бутылки виски. Рядом же примостился рядовой барный столик с пластмассовыми стульями, экраном системных услуг и салфетками. Внутри было уютно, хотя буквально за стеной шумел дневной суетой бульвар. Кибернетик посчитал это добрым знаком — повезло и с гостиницей, и с забегаловкой. Кроме того, здесь можно было перекусить специальной едой для кибернетиков, а такое дополнение в меню распространилось еще не повсеместно.

Бес занял круглый стол, отказался от кофе (судя по запаху, неплохого, пусть и куда слабее того, чем угощал Гном), прожевал батончик, похожий на пирожное «картошка», только неприятного желто-зеленого цвета. Кибернетик чувствовал себя умеренно бодрым и готовым к свершениям, трехчасовой сон вполне подкрепил уставшего путника. В ожидании помощника сталевар немного посмотрел настенный телевизор, где как раз демонстрировалась «в-немую» серия очередной кабуки из жизни корпоративных агентов. Что-то лицензионно-американское, судя по тропическому океану и девицам в бикини.

Красный гидроплан с V-образным хвостовым оперением и толкающим винтом над кабиной атаковал быстроходный катер, чей борт украшала эмблема, очень похожая на мексиканскую «Aztechnology» (изменения коснулись «арбуза» ровно настолько, чтобы не спровоцировать претензию касательно авторских прав). Гидроплан стрелял из пулемета, с катера отстреливались из противотанковой винтовки. Обе стороны красиво промахивались. Бесу захотелось покачать головой и с характерным акцентом изречь каноничное «нэ так, нэ так все было!» Но сталевар сдержался.