— А ведь тридцатник за стенами, — подумал вслух и невпопад кибернетик. — Но выглядит, словно айсберг сейчас выскочит из тумана. И притопит как «Титаника».

— Видимо, не скучаешь, — решил, так же вслух, Фирсов и постучал кончиками пальцев по столу, за которым сидели сотоварищи по нелегкому бизнесу. Стол, как и почти все на «Пруссии» был модерновый, его основа представляла собой длинную рельсу, изогнутую в форме гроба и закольцованную наподобие ленты Мебиуса. Стеклянная панель сверкала идеальной чистой, на ней при всем желании нельзя было оставить отпечатки пальцев.

Автоматический стюард подкатил, было, с предложением напитков, но уехал прочь, повинуясь слабому движению руки Беса. Здесь обслуживали главным образом роботы, живые люди предназначались для низших классов (на которых не тратили ресурс техники) и элиты (которая упивалась модой на дорогой труд вышколенных слуг).

— А я, может, кофе хотел, — брюзгливо фыркнул администратор.

— А я воплощаю в жизнь вековую ненависть пролетариата к угнетателям, — в тон ему ответил Бес. — Хрен тебе, а не кофе. Иди водички глотни.

Звучало непоследовательно, если встать за водой, то можно и кофе затребовать, но Фирсов, похоже, не на шутку обиделся. Бюрократ сел прямо и нахохлился, как старый попугай, которому выдернули остатки хвоста за матерно-пиратский лексикон. Бес пожал плечами, достал из кармана блокнот и начал для коротания времени набрасывать беглый портрет Фирсова. Кибернетик не рисовал с момента бегства из Хабаровска, так что соскучился по скетчам. Казалось бы, живопись он осваивал исключительно для дела, а привычка сформировалась…

— Пока ничего, — сообщил прямо в череп Эль Мохито, так что Бес непроизвольно вздрогнул.

— Вот же скотина, — сообщил Постников, не открывая рта, электроника и так отлично разбирала микродвижения голосового аппарата, преобразуя в радиосигналы. — Все-таки я тебе врежу, когда вернемся.

Если Фирсова Бес просто ненавидел спокойной, остывшей и уже давно привычной ненавистью, то упитанному графу готов был оборвать длинные бакенбарды и бороденку, а затем свернуть шею. Операция все еще плелась на стадии сбора матчасти, а компания уже потеряла целый день на «шаббат шалом», поскольку вдруг подкралась пятница, и Мохито, как настоящий адвентист и правоверный почитатель Торы, прекратил всю работу. Что самое поразительное, «флибустьеры» его не только не уволили, но даже не оштрафовали, воспринимая закидоны еврейского свинофоба как стихийное бедствие сродни дождю — ну, случилось, бывает, надо всего лишь переждать.

Итого минус три дня на субботу для бога и поиски старых связей. Так что если и сегодня ничего не получится, операцию можно сворачивать — Бес уже понял, что «флибустьеры» в самом деле, конечно, готовы рисковать по-крупному, однако за некоторые границы выходить не станут. Следовательно, предприятие утратит перспективы срыва банка и станет просто еще одной возможностью продать еще один корпоративный секрет, который покупателю еще предстоит как-то добыть собственными силами. А это роняло стоимость предложения многократно. Денег на относительно безбедное существование таким образом выручить можно было, а вот застолбить собственное дело — уже нет.

Бес сделал еще пару беглых росчерков и счел, что первое — портрет закончен, а второе — особенно удался злой и одновременно страдальческий изгиб тонких губ Фирсова.

— Похож? — кибернетик продемонстрировал скетчик оригиналу, чтобы позлить трестовика еще больше. Тот молча отвернулся, Бес положил блокнот на стол.

— К вам подходит какая-то фря, — предупредил Мохито, но кибернетик уже заметил яркую молодую женщину, что взяла курс на их столик.

— Вы позволите?

Бес уже видел эту фемину и запомнил, слишком уж приметной была внешность — высокий рост, одета в стилизованное сари, расшитое зеркальными ромбиками, длинные волосы до плеч, крашеные в яркий пурпур. И очки в виде сплошной зеркальной полосы без перехода в дужки. Очки нервировали Беса больше всего, они слишком сильно походили на часть сложного хрома, скажем, прицельный комплекс или встроенное в череп оборудование для «врезки». Да и зеркальные элементы на цветастой тряпке кибернетику не понравились, «Douglas Ultraco» полгода назад вывела на рынок систему комбинированной защиты от лучевого и традиционного вооружения, подозрительно смахивающую на украшения пурпурной девицы.

— Проверяю, — бормотал в голове Эль Мохито. — Вроде пока чисто, по базам агентов и боевиков не числится.

— Нет, — ответили Бес и Фирсов почти одновременно. Бюрократ почти спокойно, а кибернетик не удержался от повышенного тона.

Выражение легкой обиды, тронувшее перламутровые губы девицы, неожиданно сильно уязвило Постникова, он почувствовал укол почти физической боли. В сочетании с легкой курносостью, цвет волос и общий стиль молодой женщины создавали ощущение ненавязчивой, почти домашней красоты. А желание присесть за столик с двумя мужчинами свидетельствовало о намерении (или хотя бы возможности) познакомиться. И уж точно объектом пурпурного интереса не был старый, противный Фирсов.

В любой иной день — да, прямо с двух рук. Но, к сожалению не сейчас…

— Проверил, вроде ничего такого, — завершил Мохито.

Постников тоскливо и грустно посмотрел в спину гордо удаляющейся девушке. Кибернетик отчетливо понимал, что даже если бы граф выдал свой вердикт еще до ее появления, Бес все равно ответил бы решительным отказом. Никакая женщина, никакие чувства не стоят мечты, возможности добраться до секретов «ГосСтата». И все равно тоскливо защемило под сердцем. В довершение Бес припомнил Кицунэ-Кристину и окончательно пригорюнился. Граф зудел, монотонно зачитывая досье на женщину в зеркальных очках, которое вытащил из ЭВМ «Пруссии» и протащил через доступные базы, но Бес не слушал, проявляя вопиющий непрофессионализм.

— Так! — быстро сказал граф, и Бес очнулся. — К вам идет еще кто-то. Не скрывается, плечистый мужик, сейчас просмотрю лицо через базу…

— Не надо, — сказал Постников.

— Это не он! — возопил граф. — И на рожу чистый убийца.

— Я знаю. Отбой. Это посредник.

Упитанный здоровяк ростом примерно по плечо Бесу плюхнулся на свободное место и заявил с ходу:

— Зря девицу то прогнал. Клевая деваха, хоть и крашенная как не знаю кто.

— Здоров, учитель, — едва ли не сквозь зубы процедил Бес, глядя по сторонам, не притаился ли где-то рядом и Коллега.

— Я бы пожелал и тебе того же, — столь же недружелюбно отозвался новоприбывший. — Но мне, в общем, плевать.

— Сергей Глинский, — отметил Фирсов, опираясь ладонями в столешницу. — Надо же, и в самом деле команда старых друзей в сборе.

— А ты что за хрен с горы? — полюбопытствовал Глинский, воинственно задрав подбородок.

Эль Мохито сообщил реквизиты, под которыми Глинский оказался на корабле и, судя по междометиям, начал просматривать записи с камер в соответствующих отсеках, пытаясь вычислить Коллегу. Бес опять пропустил мимо ушей невнятное бормотание, рассудив, что само появление здесь бывшего инструктора говорит о нежелании Матвея встречаться лично.

— Я гремлин, — сообщил Фирсов. — Приношу горшки с золотом. Но только хорошим мальчикам. А противные пузаны облизывают позолоту.

Несколько мгновений два ветерана одинаково недружелюбно мерились взглядами.

— Постукались киями и хорош, — брякнул Постников искусственной ладонью по стеклу, затем обратился к стрелку со словами. — Вот уж кого я точно не ждал… Но рад встрече.

— А я нисколечко не рад, буржуй недобитый, — крякнул Глинский. — Но Матвей попросил глянуть на тебя. Так что излагай.

Бес внимательно поглядел на Глинского. Минувшие годы слабо изменили отличного инструктора и блестящего стрелка, разве что шишек на лысине прибавилось, глаза выцвели, да щеки чуть обвисли. И еще стрелок надел очки, наверняка с камерами и шифратором. Но в целом Сергей остался таким же, как был — могучий, пузатый, обманчиво замедленный в движениях. И очень внимательный.