На следующий день у нее опухла шея. Это причиняло слонихе еще более сильные страдания. Ей начали делать уколы пенициллина и вообще старались всеми силами облегчить муки, но Дэвид был серьезно обеспокоен ее состоянием, в особенности тем, что глотала она с трудом.

Однако тщательный уход сделал свое дело, отек вскоре спал, и Фатума начала выздоравливать. Но еще много дней раны приходилось обрабатывать, что причиняло ей немалую боль. Со временем слониха поняла, что Дэвид стремится ей помочь, и проявляла замечательное терпение. Когда боль становилась совсем невыносимой, она виновато урчала и пыталась осторожно отвести руку Дэвида хоботом. Через несколько недель раны полностью затянулись, и только на шее остался шрам. Фатума не забыла этого случая. Прошло много лет, но, когда бы Дэвид ни коснулся ее шеи, она тихо урчала, как бы подчеркивая этим, что помнит о том, что ей пришлось пережить.

В первые месяцы пребывания в Вои я тратила много времени на то, чтобы поближе узнать обоих слонов, наблюдая за их поведением. Больше всего меня поражала разница их темпераментов. Самсон держался независимо и был очень уверен в себе. Он постоянно стремился главенствовать и, если Фатума случайно оказывалась впереди, обязательно ее обгонял, как бы доказывая, что это его право. Проявлять внимание к кому бы то ни было, кроме Дэвида, он считал напрасной тратой дорогого времени, которое с гораздо большей пользой можно употребить на еду. И если посетителю нечего было предложить, он быстро удалялся, чтобы заняться чем-нибудь другим. Фатума, напротив, жаждала внимания и больше всего на свете любила ласку. Оба слоненка были хорошо известны посетителям и составляли одну из достопримечательностей парка.

Попытка разбить сад отняла у меня не один месяц. У Дэвида был очень красивый сад, и я решила, что мой скоро будет его достойным соперником. Я засеяла лужайку травой, разбила террасы-цветники и засадила их выносливыми, красивыми однолетними петуньями, галадиями и ноготками, посадила яркие бугенвиллии, нежные и ароматные франгипании. До сих пор помню свою радость, когда, проснувшись утром, увидела, как распустились первые цветы. Садоводство в Вои — занятие нелегкое. Вскоре я обнаружила, что ночные гости — водяные козлы и малые куду — по достоинству оценили плоды моих трудов. Зловредные жуки и гусеницы устремились в мой сад со всех сторон. С этими вредителями мне приходилось вести неустанную борьбу. Однако за труды свои я получила вознаграждение — мне все же удалось создать крохотный оазис среди моря сухого кустарника.

После этого все усилия я направила на посадку фруктовых деревьев: бананов, манго, авокадо, и с нетерпением ждала, когда смогу насладиться результатами своих трудов. Особенно гордилась я бананами, которые хорошо принялись и вскоре выбросили мощные гроздья плодов. Оставалось дождаться, когда их можно будет рвать.

И вот однажды ночью, когда я была в доме одна (Билл отправился в рейд на браконьеров), меня разбудил треск ломаемых сучьев. Я вскочила с постели и выглянула в окно. Ночь была темная и на небе виднелся только тонкий серпик луны, но я без труда распознала громадное тело слона, расположившееся ниже террасы в опасной близости от моих бананов. Только чудо могло спасти их. Завернувшись в халат, я кинулась к краю террасы и громко хлопнула в ладоши. Однако, вместо того чтобы испугаться, слон угрожающе качнул головой, хлопнул ушами и приблизился на несколько шагов. Я отступила в дом, мгновенно захлопнув за собой дверь. Прошло не менее десяти минут, прежде чем я решилась еще на одну спасательную операцию. На сей раз, крадучись, выбралась наружу и бросила камень в стоявшую передо мной громаду. Не дожидаясь результата, бросилась назад в дом. Оказавшись в безопасности, я стала с тревогой прислушиваться. После краткого перерыва снова послышался треск. Ошибиться было невозможно — слон слишком увлекся моими бананами, и ничто уже не могло оторвать его от этого приятного занятия. Мне пришлось признать свое поражение и отправиться в постель.

На следующий день рано утром я вышла в сад, чтобы посмотреть, что стало с моим садом после ночного визита. Увы, исчезли знакомые листья бананов — только обгрызанные стволы возвышались на несколько футов над землей, но сбоку, в стороне, я заметила нетронутую гроздь бананов, словно кто-то снял ее с дерева и осторожно положил в сторону. Мне оставалось только поблагодарить слона за внимание.

Наибольшую угрозу саду представляло, однако, нечто другое. У Дэвида был любимец — бушбок, которого объездчик когда-то принес ему совсем крошкой. Его звали Буши. Жил он у Дэвида уже несколько лет и обожал петуньи. Это было очаровательное создание со светло-коричневой шкуркой, с белыми полосами, элегантным белым воротником, с большими бархатными глазами и спиральными рогами. Сердиться на него было невозможно. Как и все сироты Цаво, Буши пользовался абсолютной свободой. Он то исчезал на несколько дней, то появлялся снова у сада, иногда в сопровождении друга. В этом случае он прилагал все усилия, чтобы побудить товарища подойти поближе и познакомиться с нами, но гости всегда были слишком застенчивы, и, оставив свои безнадежные попытки, Буши один изящно шествовал к дому, ласковый и послушный, как всегда. Он вел естественный образ жизни, но никогда не забывал регулярно навещать Дэвида. Скоро я стала ждать его посещений, хотя они наносили ущерб моему саду. Но однажды бедного Буши постигло несчастье. Его тело было найдено за домом Дэвида, у самого подножия холма. Буши убил леопард.

Еще через несколько месяцев я пришла в ужас, увидев, что на некоторых моих цветущих деревьях кора ободрана почти до земли. Я позвала Билла, и он, изучив следы вокруг, сообщил, что здесь побывали дикобразы.

Следующей ночью, услышав в саду странные звуки, я спешно разбудила Билла и попросила выйти посмотреть, в чем дело. Он поднялся нехотя и исчез в ночи. Скоро в саду раздался устрашающий шум и топот ног Билла, преследующего дикобраза, пойманного на месте преступления, когда он сдирал кору еще с одного дерева. Но урок не пошел дикобразу впрок — на следующую ночь он появился снова.

Я пожаловалась Дэвиду на свои невзгоды, и он сознался, что этот дикобраз — тоже один из его приемышей. Он добавил, что я не одинока в своих несчастьях. Многие деревья его сада постигла та же судьба.

Этот странный дикобраз достался Дэвиду следующим образом. Управляющий соседней плантацией нанял специального человека для ловли дикобразов, которые, по его утверждению, вредили посевам сизаля. Ловил он их прямо в норках, ослепляя светом факела. Дело это совсем нетрудное, ибо в норе дикобразы не могут распускать свои иглы. Взрослых особей он убивал, а малышей приносил в Вои и продавал по пять шиллингов за каждого и довольно успешно: мясо дикобразов считается у африканцев деликатесом.

Дэвид был как-то в городе и встретил там этого охотника за дикобразами с двумя детенышами в корзинке. У них был такой несчастный вид, что Дэвид пожалел малышей и купил за десять шиллингов. Он построил им небольшую оградку и сделал внутри нее уютную нору. В мгновенье ока съев предложенное им лакомство, оба дикобраза без промедления исчезли в своем убежище и устроились там как дома. Ночной образ жизни и неудобство обращения с ними приводят к тому, что дикобразы никогда не приручаются полностью, хотя и привыкают к человеку и появляются, когда их зовут, чтобы покормить.

Когда приемыши подросли и уже могли защитить себя, Дэвид отпустил их на свободу. Они немедленно устроили себе резиденцию у подножия холма за домом Дэвида: звери вырыли там великолепную нору. Поначалу они вели себя вполне прилично, но вот как-то один из них обнаружил, что если прогрызть защитную сетку кладовой, то можно без особых усилий получать прекрасный корм. Раз от раза этот дикобраз становился все более нахальным и, наконец, стал по ночам бродить по комнатам и пожирать в столовой все фрукты, какие только мог обнаружить. Если Дэвид просыпался, то брал метелку и выгонял вора через заднюю дверь.