– Лора?

– Привет, нимфоманка.

– Как настроение?

– Как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Я совершенно измотана на работе, но вполне готова выслушать рассказ о чужих победах.

– У меня было потрясное свидание.

– Как его зовут?

– Билл. Билл Малер. Мы сегодня встречались уже во второй раз.

– Ничего не понимаю. Пятница, без пяти минут полночь, у тебя потрясающее свидание – а ты звонишь мне?

– Свидание уже закончилось. Билл ушел.

– Ой как противно звучит. Неужели сам ушел?

– Нет. Я опять не позволила ему остаться.

– Джилл, душа моя, мне кажется, ты совершаешь непростительную ошибку. В знакомствах онлайн есть своя специфика, знаешь ли, здесь люди – особенно мужики – не рассчитывают на долгие ухаживания и полугодовые абонементы в консерваторию. Не пора ли проверить, как он в постели? Он же тебе нравится?

– Да, но… Лора, я запуталась. Понимаешь, мы с ним…

– Куда вы ходили?

– Танцевали в клубе. Пели в караоке. Пили шампанское. Играли с его друзьями в шарады.

– Отличный кандидат. Когда вы поженитесь, он будет таскать тебя летом в байдарочные походы по Миссисипи. Песни у костра, комары, небо над головой… Романтика – и несомненный цистит.

– Лора, не язви. Я и в самом деле на распутье. Дело в том… что он совершенно меня не привлекает в сексуальном плане!

– Уродец с золотой душой?

– Нет, что ты, он очень симпатичный. Но я ничегошеньки не чувствую…

– До тех пор, пока ты будешь прощаться с ним на крыльце своего дома, ты ничего и не почувствуешь. Переспи с ним – и все сразу станет ясно. Если он и наутро покажется тебе симпатичным, да еще и не будет петь во время секса – все нормально. Если нет – ты просто вычеркнешь его из списка.

– Я так не могу…

– О господи! Джиллиан, деточка, ответь старой, верной Лоре: а есть ли на свете в принципе человек, к которому ты испытываешь сексуальное влечение?

– Нет! Да! Нет…

– Так, понятно. Кто он?

– Я не собираюсь с ним спать. Он мне не нравится.

– Но ты его хочешь?

– Да. Нет! Он зануда и сноб.

– К сексуальному влечению это никакого отношения не имеет. Джилл, мне кажется, ты маешься дурью. Сама строишь себе преграды, которые потом пытаешься преодолеть.

– Это не преграды. Я не знаю, Лора… Когда я вижу его, у меня на загривке вся шерсть дыбом, но стоит ему сказать пару слов – и я его ненавижу.

– Как его зовут, не скажешь, конечно?

– Ой, он идет. Все, пока, потом позвоню…

Марк опоздал на четверть часа, так что она почти успела все выложить Лоре, но звонок в дверь прервал их.

Сегодня Боумен был в строгом костюме, а с собой принес аж два блокнота и две ручки. Судя по всему, работать он собрался до зари. Джилл отступила на шаг, давая ему пройти, Марк поднял глаза, собрался поздороваться…

Ощущение было сродни удару по голове. Или в солнечное сплетение – так вернее. Весь воздух улетучился из легких. Сухие слова приветствия умерли, не родившись, и Марк превратился в соляной столп.

На Джилл Сойер было простое платье из простого шелка. Простого голубого цвета. Никаких открытых плеч, никакого декольте, чуть ниже колена, точно по фигуре…

Это была катастрофа. Голубой шелк струился, облегая тело Джилл Сойер, словно невесомая дымка. Он не был прозрачным, он не обтягивал и не приоткрывал, но у Марка создалось четкое ощущение, что Джилл стоит перед ним обнаженная.

Голубая дымка мерцала перед глазами Марка, золотые кольца волос небрежно вились по плечам, и ноги у нее были босые, стройные белоснежные ножки с тонкими щиколотками…

Она шла впереди него в гостиную, а несчастный Марк Боумен плелся сзади, намертво сцепив пальцы за спиной – словно Одиссей, привязавший себя к мачте, чтобы не сигануть за борт к сиренам. Во рту пересохло, мыслей в голове не осталось вовсе никаких, и томило его вожделение, самое настоящее, ненасытное желание заключить эту женщину в объятия и заставить ее забыть о всех прочих мужчинах на свете…

– Выпьете что-нибудь?

Она улыбалась и смотрела на Марка, а Марк был еле жив. Хриплым голосом, больше похожим на карканье, он просипел:

– Надо работать. Мне нужно будет уйти пораньше, да и вам завтра вставать на работу… Виски!

Она недоуменно улыбнулась и ушла на кухню за бутылкой и льдом. Марк в изнеможении повалился на диван. Мягкие подушки надежно обволокли его со всех сторон, и он вдруг страшно захотел содрать с себя галстук и пиджак, повалиться на этот диван с ногами, и чтобы Джилл перестала его дразнить, легла бы рядом с ним и…

– Неважно выглядите. Вы не заболели? У вас уши горят.

– Н-нет… Что это за цветы?

– Маргаритки. Билл подарил.

– Вероятно, из оранжереи.

– Вероятно. Пейте виски, вы какой-то напряженный.

Ха! Это еще что, знала бы она, что творится у него в нижних эшелонах… Вот там напряжение!

– Что ж, приступим. Рассказывайте, как обычно.

Джилл Сойер, проклятая ведьма, вытянула из вазы маргаритку и стала рассказывать. Как обычно – если не считать того, что ее пальцы все время двигались, методично обрывая лепестки с несчастного цветка. Любит – не любит, плюнет – поцелует…

Он писал, тоже как обычно – если не считать того, что ручка все сильнее царапала бумагу, и в конце концов он прорвал лист. Джилл недоуменно замолкла, глядя на него невинными небесными очами.

– Что с вами? Если бы я вас не знала, то сказала бы, что вы нервничаете.

– Вы очень живенько рассказываете. Я прямо волнуюсь… Давайте-ка попробуем выяснить вот что: вы хорошо танцуете?

– Ну… нормально. Ноги не отдавливаю, с такта не сбиваюсь, ритм подхватываю.

Ох задать бы тебе ритм…

– А этот ваш Билл Малер?

– Примерно так же. Мы хорошо смотрелись.

– Ясно… Теперь вот: скажите, Джилл, Билл Малер оправдал ваши представления о нем? Иными словами, насколько он соответствует своему резюме?

– Ну-у… Вообще-то он отличный парень. Однако если говорить о резюме… знаете, вы мне открыли глаза в каком-то смысле. Резюме Билла – оно никакое. Общие слова, немного о себе – и никакой загадки. Никакой приманки. Надо бы вам поработать и над его портретом.

Она шутила, но Марк так и взвился:

– Счас!

Джилл изумленно уставилась на него.

– Что это с вами?

Ничего особенного. Просто, встреть он сейчас этого самого Билла Малера, врезал бы ему от всей души…

А потом она начала рассказывать про поцелуи, и Марк Боумен низвергся в ад. Он медленно поджаривался на адском огне, а Джилл разрумянилась, задышала чаще, вроде бы смутилась немного – но рассказывала.

Слушать он про это больше не мог и потому опять прервал ее:

– Если все было так хорошо – почему он сейчас не с вами?

Она посмотрела ему в глаза.

– Потому что вы должны были прийти ко мне.

Любит – не любит, к сердцу прижмет – к черту пошлет…

– Очень мило с вашей стороны, но ведь можно было позвонить и перенести встречу?

– Я привыкла выполнять обещания.

Она не сказала: «Я предпочитаю видеть вас, чем спать с Малером». Она просто выполняла свое обещание… наверняка в детстве ездила в скаутские лагеря!

– Джилл, я вовсе не собирался вторгаться в вашу личную жизнь…

– Но вы это сделали. И будете продолжать до тех пор, пока моя маленькая жизнь нужна для вашей великой статьи, разве не так?

Ее голос внезапно задрожал. Марк сделал стойку. Это что-то новенькое…

– Вы ведь думаете только об этом? О своей статье, верно? И поэтому вы здесь, в моем доме.

Нормальный мужчина в этот трепетный момент поступил бы следующим образом: взял бы ее за руку, проникновенно заглянул в глаза и низким, хриплым, слегка подрагивающим от сдерживаемой страсти голосом объяснил бы ей, что все это время он ищет встречи с ней исключительно по причине того, что она поразила его в самое сердце. После этого, используя самые возвышенные и проникновенные сравнения, нормальный мужчина предложил бы ей разделить его страсть. Возможно, коснулся бы робким поцелуем ее трепещущих уст…