– Марк, куда ты собрался?

– Пока – в запой, а дальше будет видно. Есть кое-какие планы.

– Не хочешь поделиться?

– Это только наброски. Все, Сэм, счастливо.

Миссис Изадора Чимни всплеснула руками при виде Марка Боумена, стоящего на пороге ее квартиры. Марк Боумен был с головы до ног увешан яркими пакетами.

– Бож-же мой, мистер Марк, что это?!

– Простите меня, миссис Чимни, но я так и не смог запомнить точное поголовье ваших внуков, а также их половую принадлежность. Это они там орут? Если судить по звукам, то их не меньше двадцати.

– Всего пятеро, мистер Марк, три мальчика и две девочки. Сейчас они играют в Санта-Клауса. Джош, Ферджи и Бойл изображают кабанов, Алек – Санту, а Мэгги – эльфа Робби.

– Минуточку, а кабаны здесь при чем?

– Олени – это гламурный вариант. Первоначально Санта ездил на санях, запряженных кабанами. Вы куда-то собрались?

– Да, уезжаю на некоторое время. Это – вашим внукам. А вот это – вам.

Изадора выудила из яркого пакета карамельного вида плеер последней модели, неловко прошлась толстыми пальцами по кнопкам. Марк торопливо сказал:

– Я скачал несколько ваших любимых дисков, остальное помогут скачать внуки. Думаю, они уже в этом разбираются.

– Марк…

– Счастливого Рождества, Изадора. Всех благ.

Изадора Чимни прижала руку к обширной груди, затянутой в золотистую майку с надписью «45 оборотов», и от избытка чувств размашисто перекрестила Марка Боумена.

Где-то над городом прозвенели почти неслышные колокольчики.

Рождественский ажиотаж достиг своего апогея. По всему городу носились очумевшие толпы тех, кто оставил приобретение подарков напоследок и теперь пожинал плоды своего легкомыслия.

Сара Спенсер-Боумен с возмущением посмотрела на своего жениха. Сэм Пардис смущенно попятился.

– Что значит – его не будет?! Как это ты себе представляешь нашу свадьбу – без Марка?

– Котеночек, но ведь это я на тебе женюсь, а не он, возможно, он посчитал это бестактным…

– Рой! Ты слышал?! Марк Боумен собирается уехать из Чикаго накануне нашей с Сэмом свадьбы!

– Ага.

– Что – ага? Как он мог?!

Сара постепенно входила в раж, поэтому Рой предпочел излюбленную пиратскую тактику – смылся из дома.

Джимми Бенедетти радостно помахал вошедшей в зал ресторана Лоре.

– Я здесь, ненаглядная моя! Рой, поздравь нас, мы обручились.

– Молодцы. Столько свадеб, прямо ужас. Где взять здоровья? Марк молодец, вовремя сообразил – и сбежал.

Лора подплыла к стойке бара и уселась, явив миру умопомрачительные ноги.

– Я все пропустила, да? Кто сбежал?

– Марк Боумен. Уволился из своего глянца и уезжает на Запад.

На прекрасное лицо Лоры набежала тень раздумий. Она решительно соскочила с высокого табурета и повелительно хлопнула Джимми по плечу.

– Поехали. Есть дело. Рой, постарайся разузнать, с какого вокзала и во сколько уезжает этот гад Боумен. Догонишь нас по дороге.

Джилл повернула бледное, как смерть, лицо к Лоре.

– Уезжает? Господи…

– Мы сейчас поедем на вокзал и привезем его, клянусь!

– Нет. Нет, Лора. Ничего не выйдет. Все кончено. Потом, я ведь сама его выгнала…

Джилл закрыла лицо руками. Лора бесцельно послонялась по комнате, остановилась возле ели, пристально вгляделась в маленькую фигурку ангела, покачивающуюся на ветке…

Дик Мэтьюз, слесарь от Бога, стащил с головы красный колпак и с вожделением придвинул к себе кружку пива. Скоро закончится его очередное Рождество. В этом году вышло славно – хорошо, что он не стал подряжаться на работу в этих супермаркетах. Бродил себе по улицам, поздравлял ребятишек…

Кружечка пивка не повредит. Потом он пройдется по перрону, поздравит отъезжающих пассажиров – и домой. Рождество – семейный праздник, его надо встречать дома.

Буря, вихрь, щекочущий ноздри аромат духов – напротив Дика Мэтьюза хлопнулась на скамейку странная троица. Красивая дамочка в алом платье, чудом удерживавшемся на шикарном бюсте, и в шубе, небрежно наброшенной на плечи. С ней два хлыща – один темноволосый, похож на итальяшку, другой посветлее. Вся троица тяжело дышала, глаза у всех были безумные, но спиртным от них не пахло.

Дик на всякий случай нахлобучил колпак и неуверенно затянул:

– Хо-хо-хо, девочка, как твое имя?..

– Дорогой Санта-Клаус, у нас к тебе большая просьба. Вот тебе сотка баков – Джимми, гони сотку! – пойди, пожалуйста, в конец перрона и сунь вот эту коробочку в карман во-он того парня в «аляске».

– И что сказать?

– Ничего. То есть говори что хочешь, но коробочку сунь незаметно. Это сюрприз.

– А… там не бомба? Не наркота?

– Нет. Даю двести. Джимми…

Дик величественно приосанился.

– Мальчик Джимми, не надо денег. Ты хорошо себя вел и за это получишь подарок. Давайте сюда вашу коробочку, психи. Ох-хо-хо…

Марк обернулся на звон бубенчиков – и утонул в черных насмешливых глазах Санты. Знакомый раскатистый бас прозвучал в ушах:

– Смотри-ка, это мальчик Марк! Видать, тебя ждет удача в наступающем году. Уезжаешь?

– Да… Еду.

– По делу или бежишь?

– Почему вы… В общем-то бегу.

– Дело твое. Счастливого Рождества!

Санта-Клаус стиснул Марка Боумена в объятиях, потом хлопнул по плечу здоровенной ручищей в красной рукавице, повернулся и зашагал прочь. Марк недоуменно смотрел ему вслед.

Под мерный стук колес Марк задремал, но проснулся, когда в тамбуре зашумели и засмеялись. Чья-то голова в разноцветном колпаке сунулась в дверь его купе.

– Счастливого Рождества!

Марк кивнул и слабо улыбнулся. Голова исчезла.

В купе было холодновато, да и заснул он в неудобной позе, поэтому чувствовал себя озябшим. Чтобы согреться, сунул руки поглубже в карманы «аляски»…

И нащупал коробочку.

Марк торопливо вытащил ее из кармана. Маленькая, накрест перевязанная обрывком золотой мишуры. Почему так бьется сердце?

Он разорвал обертку, трясущимися руками открыл коробку…

В гнезде из белой ваты лежал и лукаво улыбался ему голубоглазый рождественский ангел с золотыми волосами и лицом Джилл Сойер.

Ресторан «Земляничная поляна» готовился к открытию. На кухне звенели посудой, вкусно пахло выпечкой и мятой, за окнами сиял весенний солнечный день.

Джилл Сойер блаженно вытянула отекшие ноги и зажмурилась. Как же хорошо, когда не надо никуда спешить!

Все работало, работало превосходно и изумительно, отзывы о ресторане были самые благоприятные, и за первый же месяц работы они ухитрились окупить почти две трети расходов. Лора, правда, никак не может простить Джилл зала в русском стиле – самовар, по ее мнению, отдает Брайтоном, а баранки никто не берет, так они и висят на этом самом самоваре. Ничего, зато прикольно.

Джилл тихонько рассмеялась. Ее ресторан – чудн о!

На дворе стоял апрель, необычайно теплый в этом году. Весенними вечерами у них ожидается аншлаг…

Звякнул серебряный колокольчик на входной двери. Джилл было лень поворачиваться.

– Извините, мы еще закрыты. Откроемся ровно без четверти пять.

Это тоже была фишка – знаменитое английское чаепитие начинается ровно в пять часов вечера.

Второго перезвона не было слышно. Посетитель не уходил. Джилл вздохнула и медленно обернулась…

Он здорово изменился. Помолодел, похудел. Лицо было загорелое, и потому серые глаза на смуглой коже выделялись особенно ярко. Никакого льда и стали – чистейшее серебро.

Марк Боумен стоял и смотрел на Джилл Сойер. Чувствуя, как бешено колотится в горле сердце, она медленно произнесла:

– Здравствуй, Марк.

– Здравствуй.

– Приехал?

Она замолчала, потому что пересохло во рту. Марк шагнул вперед и уселся за столик напротив нее. Из кухни виновато выскочил жующий швейцар Фрэнк, готовясь выставить назойливого пришельца, но Джилл слабо махнула рукой – и Фрэнк вернулся к своим любимым пирожкам с черникой.