Мирра вытерла меч об одежду валявшегося у ее ног воина и вернула клинок в ножны. Регулярная армия применяла отличную от охотников на драконов тактику борьбы с чудовищами. Отряды наступали медленно, но планомерно, воины рассыпались частой цепочкой по лесу, держа наготове арбалеты. Даже опьяненная драконьей кровью, ведьма не рассчитывала в одиночку уничтожить больше трех сотен человек. И хотя она пришла сюда с вполне определенной целью, та самая драконья кровь, что руководила ею во время боя, теперь настоятельно требовала бежать, спасать свою жизнь и тело. Противиться властному зову не было никакой возможности. Драконница подхватила выпавший из рук одного из поверженных охотников арбалет и бросилась в сторону, противоположную той, откуда слышался полковой рог.

Когда пала последняя корова, люди все-таки ушли из Ледо. Ушли пешком, таща на плечах тяжелые узлы, а на руках — испуганных ребятишек. Мирра скрытно проводила их почти до Торгового тракта, потом вернулась в деревню и прочла заклинание, окружившее все Ледо, до самой границы, невидимой стеной. Эльфийский медальон, служащий ключом к ней, она оставила на крыльце своего бывшего дома, вместе с письмом для Старой Ракиты. Потом, пристроив за спину изрядно облегченную чересседельную сумку, побрела по следам беженцев в сторону тракта. Тут-то ей и встретились охотники…

Дерн мягко пружинил под ногами, здесь, на редколесье бежать было легко, но и целиться в спину убегающего тоже труда не составляло. Мирра стала забирать вправо, земля здесь чуть заметно повышалась, лес густел, светлолистые буки сменились менее благородными березами и осинами, появился густой подлесок, колючий орешник со всех сторон обступал крохотные пятна полян. Теперь Мирре приходилось постоянно выбирать дорогу, чтобы не запутаться в колючих зарослях. К тому же чем дольше она бежала, тем чаще корни-предатели хватали за ноги, норовили сделать подножку. Как всегда, после большого выброса энергии эффект от ударной дозы драконьей крови быстро сходил на нет. Женщина уже начала задыхаться, а где-то позади все также слышались людские крики и звук рожков. Она перешла на быстрый шаг. Останавливаться и отдыхать времени не было, но нужно было хотя бы как следует оглядеться, сориентироваться, в какую часть леса она попала. Беглянка еще замедлила шаг и обернулась, вглядываясь в заросли позади себя. Погони, хвала Фермеру, не было видно. Ее нога неловко наступила на край оврага — огромной лесной ямы, засыпанной прелыми листьями, склоны которой поросли корявым орешником и бузиной. Рыхлая земля и листья провалились, нога подломилась, и Мирра на спине (на нижней ее части) съехала на дно, несколько раз пребольно стукнувшись о невидимые корни. Так она и лежала на дне лесной ямы, наполовину засыпанная гниющими ветвями и листвой. Двигаться не хотелось, остатки опьянения уходили из крови вместе с последними силами. Земля была совсем рядом с ухом и отчетливо доносила шаги приближающегося отряда. С минуты на минуту ее должны были обнаружить солдаты. Мирра подумала, что неплохо было бы подняться и пасть в бою (как и было задумано), но мысль эта была какая-то вялая, тело на нее никак не откликнулось: так удобно было лежать на мягком перегное (ленне из Ледо даже пришла шальная мысль, что, пролежи так какое-то время, она, возможно, впервые в жизни пустила бы корни). Но звук погони все приближался, пришлось стряхнуть с себя опасное оцепенение. Правая рука нащупала рукоять меча не для нападения или обороны — Мирра собиралась при помощи меча встать на ноги, но засыпавший ее слой листьев оказался неожиданно тяжелым. Воительница ворочалась, словно в болоте, и, как в дурном сне, не могла выбраться из завала. Она даже готова была закричать (куда только делся драконий боевой задор), но горло перехватило от страха. На краю ямы появился молодой рыцарь в серебристом шлеме и длинной, ниже колен, кольчуге поверх зеленого камзола. Мирра не могла припомнить, чтобы королевские дружинники носили такие доспехи, но кто знает, как изменилась форма за последние тридцать лет. Юноша стал осторожно, но быстро спускаться вниз, земля и прелые листья комьями осыпались из-под его сапог и увеличивали кучу, под которой барахталась беспомощная драконница. Мирра перестала ворочаться и замерла, уставившись на воина. Лицо это было ей странно знакомо, но шлем мешал рассмотреть его как следует. Хорошо видны были только глаза серо-стального цвета. (Очень красивые, надо сказать, глаза!) Мирре подумалось, что молодой воин еще не успел очерстветь душой в сражениях, возможно, он проявит милосердие, прикончив ведьму одним ударом, и она уже совсем было собралась попросить его об этом, как вдруг…

— Мама?! — Голос у юноши еще ломался, и густой баритон к концу слова превратился в фальцет.

— Мама? — повторила Мирра, словно примеряя на себя это слово — слишком далеко она успела уйти в мыслях по пути к Чертогу Ожидания и сейчас стремительно падала из Эреи на землю.

— Мама! — громко, со странной интонацией закричал молодой воин, словно собирался оповестить об этом всех лесных жителей.

Мирра, изо всех сил боровшаяся с похмельем, подстерегавшим ее каждый раз после принятия большой порции крови, едва не обругала вновь обретенного сына.

— Торки! — Возглас вышел рассерженным, хотя (Творец — свидетель!) она больше всего на свете мечтала отыскать сына. — Ты что орешь?! У меня на хвосте полкоролевской армии: знаешь, что они сделают с сыном ведьмы?!

— Дорогая, что ты здесь делаешь? — Рядом с ней как из-под земли вырос облаченный в золото Г’Асдрубал. Только драконы умеют так стремительно и бесшумно перемещаться с места на место.

Вот теперь Мирра рассердилась по-настоящему:

— Что я здесь делаю?! — Злоба придала ей силы, и она, пробив рукой рыхлый слой земли, почти дотянулась до золотистых доспехов дракона. Змей ловко поймал ее руку и легко выдернул жену из-под завала. Он даже успел заботливо отряхнуть ее, пока она колотила кулачками по его груди и плечам.

— Страшно рад тебя видеть, дорогая! — как ни в чем не бывало заметил он, когда Мирра исчерпала запас всех известных ей проклятий на арканском и драконьем языках. — Но давай продолжим нашу беседу чуть позже. Торки очень скучал и мечтал тебя увидеть. Правда? — Г’Асдрубал повернулся к сыну и за плечи развернул к нему Мирру. Юноша смущенно опустил голову, и даже под шлемом было видно, как румянец заливает ему скулы.

— Да, мама…

И только тогда Мирра окончательно осознала происходящее и заплакала.

— He плачь, — прижимая ее к себе и гладя по спине, шептал на ухо Г’Асдрубал. — Все драконницы — ужасные матери. Да и нет ничего странного в том, что ты не узнала Эрсторгена — наш мальчик сильно вырос. Кстати он обожает тебя и искренне восхищается — ведь его мать одна бросила вызов целой армии!

— Армия! — пискнула Мирра и даже перестала всхлипывать. — За мной гнались…

— Да, да, и продолжают гнаться. — Появившийся на краю оврага Хаэлнир спустился вниз менее быстро, чем дракон, зато крайне изящно, ни одна ветка или камушек не вылетели из-под его сапога. Оказавшись на дне, он поправил свой и без того безупречный дорожный костюм и учтиво поклонился даме. — Специально для наших доблестных вояк я изготовил маленький морок, не столь прекрасный, как присутствующая здесь дама (еще один поклон Мирре), но не менее натуральный. Так что могу гарантировать, ближайшие семь-восемь часов королевская рать будет резво двигаться на восход, а мы с вами можем немного отдохнуть и подкрепиться.

Мирра начала подозревать, что все происходящее ей мерещится. Причиной тому мог быть меткий удар по голове одного из королевских дружинников, или драконья кровь сыграла с ней новую шутку…

— Успокойся, золотко! Мы не галлюцинация, просто наш друг очень верно выбрал направление, где тебя искать…

Хаэлнир в третий раз поклонился (принимая «комплимент») теперь уже всем присутствующим и начал взбираться по ненадежному склону. На середине пути он обернулся:

— Вы решили заночевать в этой сырой яме? — осведомился он.