— А кто такие отступники? — Мирру ужасно интересовала жизнь эльфов вообще и упырей в частности, только она немного боялась обидеть Даэна своими расспросами. Но Змей, обожавший ее дразнить, на все ее вопросы отвечал новыми загадками, так что ничего не оставалось, как приставать к упырю.

— У-у! — Даэн сделал страшные глаза. — Это еще одна запрещенная тема (Мирра приготовилась обиженно надуться), но, пока нет моего сурового кузена, я расскажу.

Когда-то давно, когда эльфы еще не постигли премудростей науки и магии и не знали «благословенных Генетических Законов», они заключали браки как попало, неосмотрительно выбирая супруга по любви или семейному договору[17]. Затем старейшины заметили, что дети эльфов все чаще рождаются на свет ущербными: больными или уродливыми. Причем уродство не всегда было телесным. Уже тогда эльфы вполне прилично владели медициной, так что почти все младенцы выживали, некоторые вступали в браки и приносили новое ущербное потомство. В те времена эльфы делились на семнадцать кланов, каждый из которых имел старейшину, заседавшего в Совете. Двое из членов Совета предложили умерщвлять неполноценных младенцев сразу после рождения. Как ни странно, часть Совета поддержала их, зато другая часть объявила первых убийцами. Споры длились долго (эльфы бессмертны, так что проблема затянувшихся дебатов их не слишком волновала). В это время Тин Великий, прозванный так за свои открытия в области медицины, вывел зависимость врожденных уродств от состава крови их родителей. Тин сообщил о своем открытии тогдашнему главе Совета — Инатару, и тот предложил старейшинам принять Первый Генетический Закон, запрещавший эльфам определенных групп крови вступать в браки и производить потомство. Закон был принят и одобрен подавляющим большинством членов Совета, тем более что по сравнению с предыдущим предложением он выглядел на удивление мягко и гуманно. Однако среди общин нашлись и такие, кто отказался подчиниться «Первому генетическому». Они продолжали беспорядочно совокупляться и, чтобы не служить дурным примером для других, были изгнаны из благоустроенных городов (а эльфы никогда не жили мелкими аграрными поселениями) на дикие территории. Там они и продолжали жить по старому укладу, подвергаясь частым нашествиям варваров (то есть людей, которые в то время только-только вступали на путь цивилизации). Среди законопослушных эльфов они получили название «Ор-ха» — «отступники», то есть отступившие от Первого Закона. Сами отступники, немного изменив это прозвище, стали именоваться «Ор-ка — ин-атва» — «вставшие на путь свободной любви». Несмотря на неблагоприятное окружение, численность приверженцев свободной любви быстро росла, их рождаемость не была ограничена строгими генетическими правилами. Зато благодаря упорядоченным бракам все потомство законопослушных рождалось на свет вполне здоровым и крепким, хотя время от времени кто-нибудь из романтически настроенной молодежи и совершал ошибку. С веками число таких пар медленно, но верно увеличивалось. Тогда Совет ужесточил наказание, постановив, что эльфы, сознательно вступившие в любовную связь в нарушение Первого Генетического Закона, будут караться смертью. Естественно, доказательством нарушения закона мог служить только рожденный неполноценным ребенок. («Мои мать и отец вляпались именно так», — усмехнулся Даэн.) Новая волна отступников покинула эльфийские города и присоединилась к живущим на Диких землях сородичам. До этого эти две ветви эльфов не враждовали открыто, а тут случился первый вооруженный конфликт. Стороны так и не сошлись на том, кто начал первый, каждый кивал на другого. И пошло-поехало… «Ор-ха» решили вернуть себе города, из которых когда-то были изгнаны. Их армии, численно превышающие армию Совета, окружили Ферни-Этт, Инис-Тир, а также тогдашнюю столицу — Эфель-Гир. Инатар сам возглавил армию Совета и дал генеральное сражение под стенами столицы. И был бесславно разбит. Города оказались почти в полной блокаде, остатки армии скрылись за стенами Эфель-Гира. И тут, пока члены Совета в едином порыве доклевывали Инатара, мой кузен, командовавший столичным гарнизоном, перегруппировал войско и прорвал блокаду. Разбив полки op-хаев под Эфель-Гиром, он добился от Совета отмены запрета на использование магии в военных целях, наложенного после падения Мин-Олы, и планомерно выбил отступников сначала со своей территории, сняв осаду с остальных городов, а потом взял приступом пять орхайских крепостей, в том числе Асс-Мурр и Интинисс. Главный ор-хайский город — Анвари-Эт по приказу Совета был стерт с лица земли как рассадник порока.

Хаэлнир вернулся в столицу героем и был досрочно принят в члены Совета[18]. На тот момент Совет уже возглавил (после добровольной отставки Инатара) его нынешний глава — Эрендир. Одно время они с Хаэлниром даже были друзьями. Потом Эрендир протащил закон «О невмешательстве», фактически предписывающий эльфам самоизоляцию. Новый закон возобновил запрет на военное использование магии, а заодно и немагических научных достижений. Он же запрещал вооруженные конфликты между кланами и предписывал избегать военных и иных контактов с людьми. Хал возражал, но оказался в меньшинстве. Он разругался с главой Совета, покинул столицу и занялся медициной.

— Вот, собственно, и все. — Даэн вновь потянулся к бокалу с рубиновой жидкостью.

— А «op-хаи», куда они делись? Я о них и не слышала.

— О, они все были истреблены. Совет решил, что это избавит нас от проблем в будущем, — небрежно ответил упырь.

— И твои родители тоже? — Мирра поспешно захлопнула рот, но вопрос уже сорвался у нее с языка.

— Наверное… — Голос Даэна был задумчивым, но не скорбным. — Да не переживай так! (Они давно перешли на «ты».) Они бросили меня сразу после рождения, так что я их даже не видел. К тому же они знали, на что шли, а вот я, как ни крути, по их милости вынужден прятаться по склепам. Не иметь возможности выйти на свет — та еще участь! Впрочем, это уже другая, неинтересная тема, — теперь уже Даэн прервал сам себя. — А что там у нас на поверхности?

Хаэлнир ежедневно принимал донесения от разведчиков, и лицо его хмурилось все чаще и чаще. Вести приходили неутешительные. Армия Соединенного королевства росла в прямом смысле не по дням, а по часам. Не успело прийти известие о рейде замуррских кочевников, решивших присоединиться к армии завоевателя, как агент из арканской столицы передал сообщение, что король умудрился нанять к себе на службу целое войско из абаданнов.

— Пять тысяч чудесно выдрессированных головорезов! — мрачно процедил эльф, перекидывая донесение через стол Эрссеру. — Вот увидишь, он поставит их ударный отряд впереди, и, прежде чем помереть самим, эти куклы положат добрую треть нашего войска.

— Давай посеем зубы дракона. Выросшие воины будут хоть и придурковаты, зато безупречно послушны, — предложил дракон.

— Значит, кому-то из нас придется постоянно заниматься только ими, не то эти умники перебьют друг друга. А у нас найдутся задачи поважнее!

— Тогда нужно перекупить детей Адана! — Змей встал. — Золота у нас достаточно, да и до гор не так далеко. Я и Д’Этор смотаемся туда и обратно дня за три.

— Жрец Адана никогда не менял своих решений, — с сомнением покачал головой Хаэлнир.

— Тогда захватим мерзавца и притащим его во Вран. Посмотрим, выступит ли его паства против своего жреца?!

Эльф снова покачал головой, но спорить не стал:

— Возьмите с собой кого-нибудь из эльфов. Просто так, на всякий случай… Сам я не могу отлучиться.

— Мы возьмем Бреанира и кого-нибудь из твоих братьев. Пришли сам того, кто тебе сейчас меньше нужен. — Эрссер покинул главнокомандующего и поднялся на стену, чтобы позвать Д’Этора.

На обратном пути в коридоре Змея остановила странная фигура в черном.

— Даэн? — удивился Змей.