Стив чуть не застонал.

– Лаура Джейн, – сдавленно прошептал он, – ты не должна говорить о таких вещах с мужчинами.

– Но ты же не мужчина. Ты Стив.

– Все равно. О поцелуях и со мной говорить не следует.

Лаура Джейн искренне изумилась:

– Почему?

– Потому что есть вещи, которые неженатые люди не должны обсуждать.

– Погоди… Значит, получается, что делать можно, а говорить нельзя? – лукаво спросила Лаура Джейн.

Несмотря на всю серьезность ситуации, у Стива вырвался смешок. «Порой эта крошка проявляет куда больше здравого смысла, чем я», – подумал он.

А вслух пробормотал:

– Ну да… Что-то в этом роде…

Она положила руки ему на грудь.

– Тогда давай будем целоваться молча.

Ее легкое дыхание щекотало ему горло.

Стив отстранился.

– Нет, это тоже нельзя.

– Но почему, Стив?

Его сердце разрывалось от тоски. С огромным трудом он заставил себя отвести ее руки от своей груди.

– Потому что нельзя.

И, торопливо вернувшись к столу, Стив потянулся к уздечке, с которой возился в момент появления Лауры Джейн, взял ее и вышел из гаража.

Она уныло посмотрела ему вслед, взяла тостер – на самом деле тостер был лишь предлогом, чтобы увидеться со Стивом, – и понуро поплелась к дому. В этот момент во двор въехал автомобиль Каролины. Лаура Джейн остановилась, поджидая мачеху.

– Здравствуй, Лаура Джейн! Куда это ты направляешься с тостером? – удивилась Каролина.

– Стив его починил по просьбе Хейни и вернул мне.

Тон, которым это было произнесено, насторожил Каролину.

– А как, кстати, Стив? Я его уже несколько дней не видела, – сказала она.

Лаура Джейн передернула плечами.

– Нормально. Только ведет он себя очень странно.

– Странно?

– Ну да. Как будто больше не хочет со мной дружить.

– Что-то мне мало в это верится.

– Нет, правда! Все началось тогда, когда я его поцеловала.

Каролина остановилась как вкопанная.

– Поцеловала?

Она в панике обернулась, моля Бога, чтобы их никто не услышал. Особенно Ринк…

– Ну да, – Лаура Джейн спокойно встретила испуганный взгляд Каролины. – Я ведь люблю его.

– И ты ему призналась?

– Призналась. А что, это плохо?

– Н-нет… не то чтобы плохо…

«Осторожней выбирай слова! – одернула, себя Каролина. – Ведь для Лауры Джейн это первая и, наверное, последняя любовь. Господи, как бы предостеречь ее и в то же время не напугать?»

– Но, может быть, ты поторопилась, – осторожно продолжала она, – и твоя горячность застала Стива врасплох. Вполне возможно, что он хотел поцеловать тебя первым.

– Нет… не думаю… он вряд ли решился бы, а я не могла больше ждать. Каролина улыбнулась:

– Если бы ты дала ему время собраться с духом, он решился бы.

– А ты думаешь, Ринк решится?

– На что?

– На то, чтобы тебя поцеловать. Я же знаю, ему очень хочется.

Второй раз за минуту Каролина потеряла дар речи.

– Лаура Джейн! – наконец пролепетала она. – Ты не должна так говорить. У Ринка ничего подобного и в мыслях не было!

– Тогда почему он с тебя глаз не сводит?

У Каролины пересохло во рту.

– Разве?

– Да, но только когда ты смотришь в другую сторону. И на фабрике он торчит день и ночь ради тебя.

– Нет, Лаура Джейн. Он старается для всех: и для рабочих, и для тех, чей хлопок мы обрабатываем, и для отца.

– Но ведь это ты попросила его помочь. По-моему, он сам туда не рвался.

Каролина вспомнила день, когда Ринк починил станок. Она упорно старалась наладить с ним отношения, и в какой-то момент ей даже показалось, что это удалось. Но, вернувшись домой и приняв душ, Ринк вдруг неизвестно почему стал злиться на нее, он держался так, словно и не было между ними понимания и теплоты. Однако Каролина отказывалась признавать свое поражение и за ужином постаралась быть внимательной и оживленной. В конце концов он сменил гнев на милость, и она отважилась попросить его, чтобы он посмотрел еще кое-какое фабричное оборудование. Ринк согласился и о тех пор уже три дня подряд трудился наравне с рабочими, хотя не получал за это ни цента.

– Я так благодарна Ринку за то, что он мне помогает. Твой брат очень много работает, Лаура Джейн.

– Ты тоже. У тебя усталый вид, Каролина.

Да, Лаура Джейн права, она и вправду устала. Ужасно устала. Мало того, что общение с Ринком было подобно ходьбе по канату, ведь Каролина стремилась беседовать с ним по-дружески, но без малейших намеков на интимность, так еще и Роско стал совершенно невозможным! Он постоянно говорил ей гадости, поэтому поездки Каролины в больницу – а она навещала мужа каждый день – превратились в мучительное испытание. О том, что Ринк работает на фабрике, Каролина даже не заикалась, заранее представляя себе возмущение Роско. Но хоть она и старалась не давать мужу повода для недовольства, ей все равно не удавалось ему угодить. Его раздражал каждый ее шаг. И одевалась она нелепо, и на врача, видите ли, молилась, бездумно принимая любые его советы…

– Да, я действительно устала, – призналась Каролина падчерице. – Ну а что касается Стива… – продолжала она, возвращаясь к тому, с чего начался разговор, – то он, может быть, просто не в настроении. Не приставай к нему. Мужчины этого не любят. И больше не целуй его. Лучше, чтобы он захотел тебя поцеловать первым.

– Да, ты права, – понурившись, вздохнула Лаура Джейн.

Каролина догадывалась, почему Стив вдруг стал так холоден с Лаурой Джейн. Он любил бедную девушку, но тем не менее боялся выказать свои чувства, чтобы не навлечь на себя гнев Ринка. Каролина всей душой была на стороне конюха.

– Ладно, пошли ужинать, – ласково сказала она, беря падчерицу за руку.

– А где Ринк?

– Не знаю. Обещал приехать…

Громкий автомобильный гудок не дал ей договорить. Обернувшись, Каролина и Лаура Джейн изумленно воззрились на блестящий новенький грузовичок, подъехавший к «Линкольну». Из кабины выпрыгнул Ринк.

– Ну как вам мое приобретение?

Он сиял от радости, и Каролине вдруг показалось, что перед ней все тот же юноша, с которым она встречалась в лесу. Еще мгновение – и она, пожалуй, бросилась бы ему на шею.

– Ты что, грузовик купил? – захлопала в ладоши Лаура Джейн. – Здорово! И цвет мне нравится…

– Ага, благородно-синий, – отвесив сестре низкий, шутливый поклон, откликнулся Ринк. – Вот… решил, что пока я здесь, нужно обзавестись собственным транспортом. Правда, ума не приложу, как потом буду перегонять его в Атланту. Я же полечу туда на самолете… Ну да там видно будет!

Все рассмеялись. У Каролины даже на душе потеплело.

– Я умираю с голоду. Надеюсь, ужин готов? – Ринк одной рукой обнял за плечи Каролину, а другой Лауру Джейн. – Позвольте, милые дамы, сопроводить вас в столовую.

Но не успели они дойти до крыльца, как из дому выскочила Хейни.

– Ринк! Каролина! Ох, слава Богу, вы оба здесь! Только что звонил врач. Мистеру Ланкастеру совсем плохо. Срочно поезжайте в больницу!

В палате было полутемно. Только одна слабая лампочка горела над постелью Роско. Рассеянный свет падал на искаженное болью лицо. Сестра склонилась над умирающим, но он, завидев входящих в палату Ринка и Каролину, махнул рукой, к которой были присоединены трубки капельниц.

– Уходи отсюда! – задыхаясь, произнес он. – Оставь меня. Все равно от тебя нет никакого толку.

– Но, мистер Ланкастер…

– Убирайся, – свистящим шепотом повторил Роско. – Я хочу поговорить с моей женой и сыном.

Странное дело! Он произнес слова «жена» и «сын» так, словно это были страшные ругательства.

Медсестра вышла с обиженным видом. Каролина взяла Роско за руку.

– Как только врач позвонил, мы сразу выехали.

Темные глаза вонзились в ее лицо. Вид у Роско был кошмарный. Он как бы гнил заживо, причем теперь вдруг стало понятно, что недуг его не только физический, но и душевный. Ему очень долго удавалось это скрывать, но в последние часы его земной жизни истина стала очевидной.