— Встретила мужчину? — прочищает горло Фарелл.

— Ага, буквально недавно. Моя подруга, она шлюха, то есть использует мужчин для секса и берёт у них деньги, чтобы жить на полную катушку, считает его геем. Хотя она считает геями всех, кто не хочет её трахнуть. В общем, этот парень не гей. Она просто не в его вкусе, зато я — в его. Мы дружим и хорошо общаемся, но если он пригласит меня на свидание, на нормальное человеческое свидание, а не на тест-драйв, то я с удовольствием соглашусь. Вероятно, даже не откажу ему в сексе. Знаете, я давно уже не девственница. Меня изнасиловал мой отчим и затем трахал против моей воли, требуя, чтобы я забеременела от него. Но не волнуйтесь, он попал в тюрьму, а потом повесился. Он оставил мне довольно странную записку о его одержимости мной. Я потанцевала на его могиле. Хотя нет, могилы у него и не было. Я выкинула прах этого мерзавца в ближайшее мусорное ведро. Думаю, там ему и место. Теперь я вернулась в Дублин, получила наследство и буду жить здесь. Вероятно, я выйду за кого-нибудь замуж в ближайшем будущем, а может быть, пойму все прелести жизни, ограничившись только сексом. Пока не решила. В общем, вот так. Хотите что-то ещё спросить, или вам достаточно информации, чтобы перемыть мне косточки, когда я свалю отсюда?

Вряд ли. Фарелл бледный и сидит с приоткрытым ртом. У Дейдры из рук падает вилка. Киф жмурится и трёт переносицу, а Слэйн смотрит на меня пристальным взглядом и без эмоций.

— В общем, спасибо за ужин, но я подумала и решила, что абсолютно не подхожу вам. Вы пригласили меня, чтобы доказать, что богачи — дерьмо. Я поняла это. Спасибо. И уж точно я не собираюсь выходить замуж за Кифа и рожать от него детишек. Как я своей паршивой кровью могу запятнать вашу потрясающую родословную убийц и ублюдков, правда? Нет-нет, я просто не в силах позволить этому случиться. Я могу нечаянно испортить своей грязью эту скатерть или воздух. Ведь вы так трясётесь над своей дерьмовой родословной. И уж точно я не собираюсь сближаться с Кифом или кем-то ещё из вашей семейки, потому что так низко уж точно не опущусь. Всего наилучшего. Крёстный, прости, но этот ваш мир слишком тесен для меня, — бросаю на него исполненный горечью взгляд и поднимаюсь со стула.

Ужин для меня закончен. Меня всё сейчас раздражает, и мне себя жалко. Ощутила себя таким ничтожеством здесь, словно я их марионетка, и они решают за меня, кем мне стать. И уж точно мне прибавило уверенности появление Слэйна.

— Энрика! Подожди! — Фарелл догоняет меня и, запыхавшись, останавливается. Я поворачиваюсь к нему и виновато поджимаю губы.

— Он насиловал тебя? Почему ты мне сразу об этом не сказала? — выдыхает он, держась за сердце.

— Да, насиловал. Он бил меня, насиловал и унижал. Да и как-то я не привыкла рассказывать об этом или давать интервью в газетах. Прости за то, что всё испортила, но я не могу. Это не моё. Ты сам видел. Твоя жена просто вываляла меня в грязи. Она считает, что все вокруг неё это дерьмо. А как она говорила со Слэйном? Это недопустимо. Поэтому если захочешь встретиться со мной, то приезжай, ты знаешь, где я живу. Но сюда я больше ни ногой, — категорично говорю.

— Энрика, милая, прости её. Дейдра…

— Не надо. Пожалуйста. Я знаю, что тоже повела себя ужасно. Но я устала оправдываться за то, в чём даже не виновата. Закажу такси и поеду домой, — устало произношу, поднимая руку, и направляюсь к выходу.

— Я позвоню шофёру. Я отпустил его отдыхать, потому что мы думали, что ты переночуешь у нас.

— Я могу подвезти Энрику, — раздаётся голос Слэйна. Он выходит на свет, а я кривлюсь от его предложения.

— Не нужно. Я позвоню шофёру. Энрика немного подождёт, чтобы он собрался и отвёз её, — настаивает Фарелл.

Господи, я и минуты не хочу находиться в этом доме, потому что когда Дейдра сообразит, что я послала её к чёрту, то выскажет мне ещё больше дерьма. Нет, с меня хватит чувствовать себя униженной.

— Зачем гонять его, если моя машина под боком? Я всё равно еду в город.

— Я сказал, нет, — рычит Фарелл.

Это странно. Очень странно.

— Хм, думаю, ничего не случится, если Слэйн подбросит меня до города. Не волнуйся. Не стоит беспокоить человека из-за моих капризов, — мягко говорю.

— Энрика, ты не понимаешь…

— Пойдём, Энрика. — Слэйн обхватывает мою талию и тащит к выходу.

Бросаю взгляд на Фарелла и вижу, сколько ненависти отражается в его глазах. Почему он так ненавидит Слэйна? За что?

Я едва поспеваю, следуя за Слэйном, и постоянно спотыкаюсь. Слэйн фыркает и внезапно подхватывает меня на руки.

— Ты что делаешь? — шокировано шепчу.

— Спасаю тебя от тюрьмы, Энрика. Ещё немного, и ты бы порезала мою тётю. Не скажу, что я был бы против, она ещё та сука, но зачем тебе ещё и обвинения в убийстве? Ты совершила уже достаточно ошибок, Энрика, — безапелляционно отвечает он.

Слэйн ставит меня у своей машины и открывает дверь. Я смотрю в салон, потом на дорогу.

— Хм, всё же выберу такси. Спасибо…

— В машину, — рычит он.

— Такси. Оно такое…

— Живо. — Он ударяет меня по ягодице, и я взвизгиваю от боли. Не успеваю и охнуть, как он сбивает меня с ног, и через секунду я оказываюсь уже сидящей в кресле и крепко пристёгнутой ремнём безопасности.

— Ты псих? — возмущаясь, кричу я.

— Да. Я предупреждал. — Слэйн заводит мотор и надавливает на педаль газа.

— А теперь уберёмся отсюда к чёртовой матери. Ужины в этой семье всегда дерьмовые, — добавляет он.

Думаю, мне всё же стоило взять на себя обвинения в убийстве Дейдры, потому что тот факт, что я наедине со Слэйном в его машине, и теперь он уж точно играет по другим правилам, меня жутко пугает.

Мы едем в полной тишине и темноте. Только приборная панель освещает салон машины, а фары дорогу. Нам ехать больше часа, и я не знаю, как долго смогу выносить это напряжение, трещащее в воздухе.

— Зачем ты приехал на ужин? — злобно выпаливаю.

Нет, не сдержалась.

— Захотел, — сухо отвечает Слэйн.

— Признай, что ты преследуешь меня, — требую я.

— Я никогда не говорил об обратном. Всё именно так. Я преследую тебя, Энрика, — кивая, подтверждает он.

Так, к этому я не была готова. То есть он подтвердил мои догадки очень быстро.

— Зачем? — шепчу я.

— Об этом я тоже говорил тебе. Я одержим. Я маньяк. Я хочу тебя.

Дело становится всё хуже и хуже. Меня передёргивает от слов Слэйна про одержимость. Сразу же вспоминаю записку, которую оставил мой отчим перед самоубийством. И внезапно меня пронзает догадка.

— Ты был когда-нибудь в Америке? — тихо спрашиваю его.

— Да, недавно, — кивает Слэйн.

— И что ты там делал?

— Убивал твоего отчима.

Я давлюсь воздухом и отшатываюсь.

— Что? — пищу я.

— Ты слышала. Я заставил его покончить с собой. Это правильно. Сукин сын не имеет права жить, потому что он собирался забрать тебя. С того света он не сможет этого сделать, — отвечает Слэйн, резко сворачивая к обочине, и я вжимаюсь в кресло. Я поверить не могу в это. Господи! Это была всего лишь мысль. Глупая мысль. Она не должна была быть правдой.

Слэйн глушит мотор и поворачивается ко мне.

— И что ты собрался делать сейчас? Убивать меня? — выдавливаю из себя.

— Нет. У тебя есть вопросы, я готов на них ответить.

Мне страшно смотреть на него. Его глаза ледяные и спокойные. Он огромный и сильный. Он убийца…

— Ты сделал это сам? — шепчу я.

— Нет. Ты просила меня не марать руки, я так и сделал. Я заказал его, но наблюдал за всем процессом, чтобы быть уверенным в том, что ты в безопасности.

— Почему? Я же… я… предала тебя, — с горечью произношу, глядя в его глаза.

— Да, так и есть, но я не могу просто взять и перестать заботиться о тебе. Я привык это делать, Энрика.

— А как же привычка и двадцать один день? Мы прошли всего немного.

— Мы оба знаем, что всё это ерунда. Привыкают не к людям, а к эмоциям, которые они вызывают. Важно не время. Важно то, что осталось после этого человека.