— Ты не должна спрашивать, Энрика. Ты хозяйка в этом доме. Конечно, ты можешь освежиться. Я бы хотел попросить тебя выбрать одно из тех платьев, которые купил для тебя и красивое бельё. Кружевное, а также туфли на высоких каблуках. Хорошо? — мягко произносит он.

— Да… да. Почему кружевное?

— Фантазии никто не отменял. И так ты почувствуешь себя настолько же сексуальной, насколько я вижу тебя, — отвечает он, подмигивая мне.

Лучше бы он этого не говорил.

Подскакиваю со стула и быстро направляюсь в спальню. Убедившись, что Слэйн не может меня видеть, вообще срываюсь на бег. Останавливаюсь только в ванной комнате, переводя сбившееся дыхание. Подхожу к зеркалу, висящему над раковиной, и ужасаюсь тому, каким безумием горят мои глаза. Они блестят, и это нездоровый блеск. Тру своё лицо, чтобы прийти в себя. Кажется, сексуальное влечение к Слэйну лишь набирает обороты, как бы я ни хотела ему сопротивляться, ничего не получается. Может быть, это действие укола? Гормоны и все дела? Да, скорее всего.

Раздеваюсь и захожу в душ. Включаю прохладную воду, стараясь игнорировать липкую влажность между ног. Когда капли попадают мне на грудь, стон срывается с губ. Господи, мои соски умоляют о внимании. Они выпирают и требуют прикосновений. Я сопротивляюсь. Делаю воду прохладнее. Это немного помогает, снимая напряжение. Хотя мыться в таком состоянии — то ещё удовольствие. Каждое прикосновение возбуждает меня. Что за чертовщина? Но это так приятно. Невероятно приятно. Глажу ладонью сосок, чувствуя его упругость. Он съёживается от прикосновения моих рук, и я мечтаю о губах Слэйна на них. Представляю, как он обхватывает ими мой сосок, вызывая в теле бурю эмоций. Его язык кружит по ореолу соска, Слэйн кусает его и перекатывает между зубов.

Громкий звук у меня за спиной быстро стирает мои мысли, и я, испуганно убирая руку, оборачиваюсь. Здесь нет никаких перегородок, шторок или дверей. Я, обнажённая, смотрю на голого Слэйна. Вязкая слюна появляется во рту, когда мой взгляд упирается в его член. Господи, он такой красивый. Такой крупный, идеальный и большой.

— Я не помешаю? Мне тоже нужно принять душ, — Слэйн улыбается мне, абсолютно не замечая, моего состояния и того, как я пялилась на его член.

— Нет… нет, я уже закончила, — шепчу, выключая воду. Мой взгляд останавливается на чёрном круге у него на груди.

— А где татуировка? — шепчу я.

Слэйн смотрит на свою грудь и мрачнеет.

— Я её закрасил в тот же день, когда узнал о твоём обмане, Энрика. Чёрный цвет идеально подходит тому, что я чувствовал, — резко отвечает он и отворачивается, включая душ.

Поджимаю губы и хватаю полотенце с крючка, обматываюсь им и скрываюсь за перегородкой. Чёрт. Касаюсь пальцами своей татуировки на груди и кусаю губу. Какая я дура.

Мы готовимся к вечеру молча. Я сушу волосы и укладываю их, Слэйн бреется, стоя рядом. Я накладываю макияж, Слэйн подбирает одежду. Я одеваюсь, он пытается завязать бабочку на шее и злится, потому что у него ничего не получается.

— Это обязательно? — Ловлю его взгляд в отражении зеркала, когда застёгиваю замок на лёгком шифоновом платье тёмно-синего цвета, длиной до середины бедра.

— Да. Все должны быть одеты парадно. А я ненавижу эти чёртовы бабочки, — рычит он, поднимая голову к потолку. — Раньше их завязывал Каван.

— А где он сейчас?

— Работает на моего отца, как и я. Тот специально отправил его на задание, чтобы лишний раз позлить меня. Он разделил нас, чтобы мы не смогли придумать какой-нибудь план против него.

Меня радует то, что хоть с Каваном я сегодня не встречусь. Я даже не вспоминала о нём, но мне нравится, что хотя бы здесь я в плюсе.

— Давай, я, Слэйн. Мой дедушка обожал носить бабочки. У него их было очень много. Разных. У него была огромная коллекция, и он никогда не выходил из дома без них, — улыбаясь, предлагаю помощь.

Слэйн поворачивается ко мне и кивает. Подхожу к нему и поднимаю ворот надетой на него белой рубашки.

— Твои слова про дедушку были правдой? — интересуется он.

— Ни капли лжи, — киваю. — Я обожала его. Он заменил мне отца. Одно время дедушка жил с нами, пока мама не решила, что это небезопасно для них с бабушкой, да и для нас тоже. Мы переехали в другой штат, но я часто говорила с ними по телефону. Бабушка умерла, и дедушка остался один. Я делала всё возможное, чтобы он не чувствовал себя одиноким. А когда появилась возможность жить вместе с ним, то я радовалась каждому дню. Он был последним из дорогих мне людей.

— Мне жаль, Энрика, — говорит Слэйн. Наши взгляды встречаются, и я вижу печаль в глубине его глаз.

— Мне тоже, но никто не вечен. Не хочешь спросить, врала ли я тебе про насилие? — усмехаюсь, завязав бабочку.

— Нет. Я это знаю из первых уст. Перед тем как умер твой отчим, я был его исповедником. Он рассказал мне обо всех своих грехах.

— Зачем ты это сделал? — с горечью в голосе спрашиваю его, опуская воротник и разглаживая его.

— Чтобы разозлиться на этого сукиного сына и иметь веские причины, чтобы наблюдать за его смертью. Он заслужил, — злобно цедит Слэйн.

— Записка была от тебя? — интересуюсь я.

— Да. Он написал всё под мою диктовку. Я хотел, чтобы ты поняла, что я отомстил за тебя, Энрика. Я простил, хотя не хотел этого делать, — честно признаётся Слэйн.

Улыбаюсь ему с грустью и провожу ладонями по его плечам.

— Мне жаль, что ты взял этот грех на душу. Ты не заслуживаешь этой темноты. Я всегда буду искать в твоём сердце свет, Слэйн, — шепчу, опуская ладонь ему на грудь. Слышу, как быстро и громко бьётся его сердце. Радуюсь тому, что он тоже взволнован, а не холоден ко мне.

— Тогда не переставай этого делать. Не останавливайся на полпути, Энрика, как все остальные. — Слэйн накрывает мою ладонь своей, и я улыбаюсь ему.

— Никогда.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Могу ли я тебе верить, Энрика? — его голос затихает, и это рождает в моём сердце грусть.

— Не знаю, это твоё решение, Слэйн. Я не в силах убедить тебя в своих словах, потому что ты уже обжёгся. Ожоги не так быстро заживают. Дай им время. — Целую его в щёку и отхожу от него.

— Что ж, мы готовы. Поехали? — Слэйн предлагает мне руку, и я кладу на неё свою.

— Я нервничаю, — признаюсь ему.

— Я рядом с тобой. Я всегда рядом с тобой, Энрика. Этот бой мы выиграем. — Он улыбается мне, и я чувствую себя уверенней.

Я покажу Доналлу Ангусу Нолану средний палец. Мы оба это сделаем.

— Не понимаю, почему вы так любите жить за такими огромными каменными стенами, — бормочу, глядя на большой замок, раскинувшийся передо мной. Я не шучу, это настоящий замок. Старинное здание, в котором раньше принимали даже королеву. Я не удивлюсь, что здесь устраивались самые дорогие и элитные приёмы. Так и вижу, как мимо идут девушки в бальных платьях, а за спиной слышу стук колёс карет и цокот копыт.

— Потому что это история. Мы чтим и уважаем свои корни. Такие поместья сложно содержать в приличном виде, поэтому зачастую используется только несколько комнат, а остальные закрыты. Это место принадлежало моему пра-пра-прадеду, графу Нолану, — спокойно объясняет Слэйн, сопровождая меня по тротуару к входу.

Мы походим мимо величественных колонн, статуй и многочисленных фонтанов.

— Всё такое красивое, — оглядываясь, шепчу я.

— Тебе это не нравится, — заключает Слэйн.

— Нравится, наверное, но у меня такое чувство, словно я попала в какую-то паршивую пародию сказки про Золушку, а она из меня никакая. Я чувствую себя не в своей тарелке. Фальшивкой какой-то, — признаюсь я.

— Энрика, тебе не о чем волноваться. Поверь мне, что кто здесь и фальшивые, так это те, кто находятся внутри, — успокаивает меня Слэйн.

— Ты вырос здесь? — интересуюсь, меняя тему.

— Да, но часто проводил время в поместье деда. Оно очень отличается от этого замка. Оно проще, и напротив него есть озеро. Мне нравится находиться там. Там спокойно. Только природа и ты, — улыбается он.