Ансель усаживается всеми шестью футами и двумя дюймами своего тела на полированный стул из алюминия, поигрывая с аккуратно сложенной салфеткой. Сегодняшним утром я не полностью упилась его видом до того, как он ушел, но теперь я делаю это, тайно подмечая то, как он ерзает, примеряя на себя новую роль.

На нем рубашка, которую я никогда не видела, темно-зеленая с настолько деликатным рисунком, что если я хочу его увидеть, то мне нужно приблизиться очень близко к ткани. Его черные брюки подходят ему идеально. На его челюсти появилась легкая щетина, а его волосы выглядят немного более растрепанно, чем бывает обычно, спадая на его лоб. У меня появляется внезапное желание запустить пальцы в его шевелюру и притянуть его лицо прямо между моих ног.

Но на самом деле, я отворачиваюсь, пытаясь, отдышатся. Этот мужчина - мой муж.

Ты выглядишь изумительно, хочу сказать я.

Как я умудрилась найти в Вегасе кого-то такого простого и идеального из всех мест на земле? Хочу спросить я.

Но вместо этого, я остаюсь спокойной, и позволяю ему показать мне, как пройдет эта ночь.

- Думаю, меня продинамили, - говорит он, и теперь, когда я наконец взяла контроль над собой, я поворачиваюсь к нему.

- Это ужасно. Они не позвонили и даже не написали? - Он качает головой, и проводит рукой по волосам, отводя их со лба.

- Наверно, это к лучшему. - Предполагает он, решительно поднимая подбородок. - Кажется, мы не очень подходим друг другу.

Полностью разворачиваюсь телом к нему.

- Это должно было быть вашим первым свиданием?

Он качает головой, открывает рот, чтобы ответить, но делает паузу, когда бармен останавливается перед нами.

- Un whisky-sodas’ilvousplait. - Заказывает он у мужчины, до того как смотрит на меня с надеждой.

- Ммм.. джин et ... тоником? - Выдаю я фразу, как вопрос, и бармен ухмыляется, прежде чем уходит.

Ансель кидает затяжной взгляд в спину бармена, прочищает свое горло и продолжает.

- Мы были вместе какое-то время, но... - он резко останавливается, качая головой. Наклоняется ближе, понизив голос, когда снова начинает говорить. - Нет, забудь. Я не хочу обманывать.

Кусаю губу, чтобы удержатся от того, чтобы усмехнутся. Иисус, он милый.

- Я хочу сказать, что мы болтали по телефону пару раз? - продолжает он, его глаза ищут мои, как будто эта легенда сработает лучше. - Это никогда не чувствовалось правильным, но я думал, что если мы встретимся лично...

Мычу в ответ, сочувственно кивая головой.

- Мне жаль, что она не пришла.

Он глубоко вздыхает, до того, как расслабляет плечи и выпячивает губы. - Что на счет тебя? Ты сказала, что ты ни с кем не встречаешься. Ужин в одиночестве? - Добавляет он, подняв руки вверх. - Я не хочу показаться тебе жутким. Пожалуйста, не зови охрану.

Смеюсь, раскручивая свой телефон на барной стойке. - Я недавно в городе. - Говорю я. - Был долгий день на работе и мне нужно выпить. Друг сказал, что отсюда открывается самый лучший вид на город.

- Друг?

- Знакомый. - Дразню я.

Анселю улыбается и смотрит через плечо.

- Твой друг возможно ошибается. Не уверен, что можно побить вид оттуда. - Он указывает на Эйфелевую башню.

Бармен ставит перед нами напитки, я тянусь к своему бокалу.

- Там нет алкоголя.

- Оу, ну да. Но там есть шампанское на самом верхнем этаже. Подается в самых лучших пластиковых бокалах. Не пропусти это.

- Ты хочешь, чтобы я выдержала жуткие очереди и лифт, который наводит страх замкнутых пространств.

- Просто сделай это, прежде чем уедешь. - Говорит он. – Да, это развлечение для туристов, но хоть раз ты должна побывать там.

- На самом деле, я была там, - признаюсь я, делая глоток напитка. - Посещала башню в один из первых дней моего пребывания тут. Я не знала, что там была выпивка, иначе, я бы задержалась там подольше.

- Возможно, кто-нибудь сходит с тобой туда в следующий раз. - Тихо выдает он, сожаление проскальзывает в его выражении лица. Его сожаление так сильно, что я была одна. Но я виновна в том, что отвлекаю его. Мы оба жили так долго в своих собственных головах, не удивительно, что мы притворяемся.

- Возможно, - отвечаю я с улыбкой. - Так ты живешь здесь? В Париже? - Ансель кивает, глотая свой виски.

- Да, живу. Но моя мама - американка. И я путешествовал по Штатам после колледжа.

- Просто путешествовал? - Подразниваю я. - С рюкзаком по всей Америке?

- Ну, почти, - смеется он. - Летом, перед юридической школой, я участвовал в программе "Разъезжай и Сооружай". Слышала о такой?

Качаю головой, говоря:

- Я слышала только название... - Конечно, Ансель упоминал об этом до этого, но я немного виновато чувствую себя за то, что не спрашивала у него об этом больше.

- Это группа людей, в основном университетского возраста, колесящая по всей стране на велосипедах в течение трех месяцев, которая, по пути останавливается и строит различные объекты.

- А я, после окончания колледжа, отправилась в Вегас. Твоя взяла.

- Ну, это тоже может быть весело. - Говорит он, многозначительно сверкая глазами и выпивая из бокала. - Я слышал, Вегас может предложить много захватывающих приключений.

- Ага, - отвечаю и улыбаюсь. - Но три месяца? На велике?

Ансель хохочет.

- Три месяца. Ну, если быть точным 11 недель. Семь миль в день.

- Я бы умерла. Тебе бы пришлось звонить моей маме, чтобы она забрала меня по прошествии четырех дней.

Он делает вид, что осматривает меня оценивающе.

- Ты выглядишь так, будто бы смогла выдержать это.

Качаю головой.

- Уверяю тебя, я не очень хороша на двух колесах. Лучше скажи мне. Ты ночевал в отелях или...?

- Иногда, - отвечает он, пожимая плечами. - Некоторые группы оставались в церквях или других местах. Возможно, группы из семей. Но моя группа ночевала что-то в роде... - Он делает паузу, подбирая слова, при этом хмурясь. - Палатке?

- Кемпинг? - Подсказываю я, смеясь.

Он щелкает пальцами.

- Точно. Мы, как правило, оставались на одном и том же месте в течении нескольких дней, пока работали, поэтому мы разбивали что-то на подобие лагеря. Трое или четверо из нас делили брезентовую палатку, ночуя на худших кроватях, которые ты можешь себе вообразить.

Сейчас смотрю на него, на его свежую рубашку и отглаженные штаны, и мне сложно представить его там, даже сложно сделать это в той одежде, в которой он был одет в Вегасе, не говоря уже о нем, потном и работающем на стройке. Мои глаза задерживаются на его шее, и я на мгновение утопаю в своих грезах.

- Это - впечатляюще.

Он кивает в знак согласия.

- Нас четверо, на протяжении всего дня вместе. Иногда жара была просто мучительной. Было очень влажно, но мы просто продолжали работать до ночи. Было тяжело, но это самое веселое лето, которое у меня было. Не знаю, буду ли я знать кого-нибудь так, как знаю этих трех друзей.

Очаровательный, прерываюсь я на секунду.

- Ты имеешь в виду Оливера, Финна и Перри.

Тень падает на его лицо, и он кивает.

Дерьмо.

- Извини, я не...

Но он уже поднял руку.

- Не надо. Эти отношение - лучшие в моей жизни... но так же, они и огромной осложнение в моей жизни. Есть ли смысл в этом? - Киваю. - Я проезжал с ними иногда по восемь или десять часов в день. Я спал с тремя людьми в месте, которое размером не больше, чем средняя ванная комната. Мы вместе скучали по нашим семьям, вместе утешали друг друга, праздновали моменты в нашей жизни, которыми очень гордились. Мы практически зависели друг от друга, и тот возраст сделал эти три месяца подобно целой жизни, и... думаю, возможно, это тяжело, когда жизни меняются так, как мы даже не могли себе представить, или даже надеяться.

Что бы ни случилось с Перри, это определенно то, с чем Анселю тяжело справиться. Он затихает надолго, приковав внимание к его пустому бокалу. Мне не привычно видеть его в таком состоянии, и это давит так, словно в моей груди рана. Я и не понимала, как нуждалась в большей информации о его жизни, пока мы не очутились здесь, претворяясь, что делимся этими кусочками жизни с незнакомцем.