Фов приказала себе не молоть ерунду и отперла дверь. Мастерская, всегда казавшаяся ей огромной, поразила ее своими скромными размерами. Фов сообразила, что все дело в пустых стенах. Работы ее отца всегда открывали доступ в другое измерение, уводя взгляд за пределы мастерской. А теперь это были всего лишь высокий стеклянный потолок, окна, штукатурка.

Положив на стол яблоко и грушу, от которых она так и не откусила ни кусочка, Фов принялась машинально собирать разбросанные кисти. Обычно она всегда так делала после дня работы.

В обеих руках она держала кисти, которыми отец работал в последний раз, и на каждой застыла краска. Вероятно, их надо просто выбросить. Невозможно привести их в порядок. Но она уже шла к раковине, рядом с которой стояли бутылочки с растворителем.

Медленно, с любовью и болью Фов принялась очищать кисти Жюльена Мистраля. Их все пришлось оставить на ночь отмокать, кроме одной, которой он не успел воспользоваться. Она вернулась обратно к рабочему столу с единственной чистой кистью в руке и нерешительно остановилась у мольберта. Фов просто стояла, позволяя себе вернуться в прошлое, чувствуя, как широкая ладонь отца накрывает ее пальцы и передает ей свою силу и умение, направляя и подсказывая каждое движение. Она услышала его голос:

— Смотри, Фов, смотри. Ты видишь? Ты должна научиться видеть.

И она поняла, что нужно сделать. Это было не знание, а признание того, что она так долго отвергала. Это была потребность, чистая, живая, без сомнений и сожалений, это был приказ.

«Попытайся». Она художник и всегда им была. Фов отрицала это в себе, так как не желала иметь ничего общего с отцом, но теперь она могла попробовать. Стены рухнули, распахнулись двери, и за ними открылась залитая солнцем луговина, просторная, ровная. Стоит только перейти ее, и Фов изменится, испытает неведомые пока трудности и мучения. Но она должна попробовать.

Кровь запульсировала в ее запястьях и пальцах. Способности и мощь, которые она подавляла и отвергала, рвались на волю, словно листья из почек весной.

Ей придется начинать все снова. Не с самого начала, но заново. Она наверняка потеряла технику, легкость, умение. Ее навыки художника заржавели, как Железный Дровосек под дождем. Ей придется снова знакомиться с красками. Но она умела когда-то говорить на их языке, и его не так просто забыть.

Фов пришла в себя и увидела, что сидит на рабочем столе и смотрит на холст, с кистью в одной руке и яблоком в другой. Съесть или нарисовать? Она рассмеялась и вонзила зубы в красный бок.

Она нарисует грушу.

Если она позвонит прямо сейчас, то застанет Магали и Дарси за чтением утренних газет в загородном доме. Фов спрыгнула со стола, подхватила грушу и бросилась к телефону, стоявшему в библиотеке.

Фов набрала номер оператора, но тут же торопливо положила трубку на рычаг, застигнутая врасплох запоздалыми сомнениями. Как отразится ее неожиданное решение на Магали и на их жизни с Дарси, которую они так тщательно создавали для себя? Имеет ли она право нарушить их счастье, их комфорт? Не признак ли это того самого эгоизма, спрашивала себя Фов, которым была пронизана жизнь ее отца?

Фов сидела неподвижно и представляла себе свое обычное утро, когда она отправляется на работу в агентство. В конце концов, для живописи у нее останутся субботы и воскресенья. Она станет проводить свои дни, следя за двумя сотнями лучших моделей мира, и будет как и прежде делать вид, что ее волнует все то, что происходит в оранжерее моды. Ведь ее воспитали для этого, не так ли?

Не совсем. Вернее, совершенно не для этого. Теперь, поразмыслив хорошенько, Фов это отлично сознавала. Когда она окончила школу, Магали ни разу не дала ей понять, что лелеет тайную мечту однажды изменить название агентства на «Маги и Фов». Фов сама решила погрузиться в работу, пытаясь решить собственные проблемы. Если она и узнала что-то о модельном бизнесе, так только то, что им надо заниматься при огромной любви к своему делу. Когда появление на обложке «Вог» девушки из агентства «Форд» вместо девушки из «Люнель» не вызывает отчаянного разочарования, значит, пришло время освободить место другому.

Снова поднимая трубку телефона, Фов сказала себе, что одно знает наверняка: Магали нужна только правда, какой бы неприятной она ни оказалась.

Фов попросила Дарси взять вторую трубку и рассказала обоим о том, что с ней случилось утром. Она говорила прямо и откровенно. Не стоило ходить вокруг да около.

— Что ж, — сказала Магали после недолгого молчания, — я даже не знаю, удивила ты меня или нет.

— Магали, не думай, что мне все равно, как пойдут дела у тебя, — горячо ответила Фов. — Я помню, как для тебя важно, чтобы одна из нас целый день находилась в агентстве. Я понимаю, что либо тебе придется работать целый день, либо доверять больше Кэйси и Лулу.

— Я уже начала гадать, что удерживает тебя в Фелисе так долго. Дарси, ты помнишь, сколько раз я говорила тебе, что с Фов творится что-то странное? — Казалось, Маги только что выиграла пари.

— Магали! — не вытерпела Фов. — Ты не поняла, что я сказала? Я больше не хочу управлять модельным агентством!

— Это как раз понятно. Не у каждого есть к этому призвание, — в голосе Маги послышалось самодовольство.

— Тебе все равно? — Фов не верила своим ушам.

— Мне не хочется вмешиваться в этот разговор о бизнесе, — вступил в разговор Дарси, — но, Маги, я думаю, что я пришел к окончательному выводу по поводу твоей идеи построить оранжерею над столовой. Так вот: я категорически возражаю.

— Черт побери, Дарси, ты же знаешь, что я давно уже собиралась выращивать там зимой орхидеи, — раздраженно рявкнула Маги. — Какие могут быть орхидеи без теплицы?

— Но Фов остается во Франции. Кто-то же должен заниматься агентством. И грязь у тебя из-под ногтей не сходит с весны до поздней осени… Я женился не на сестре Ниро Вульфа, а на Маги Люнель. Я знаю, что тебе до смерти скучно проводить четыре дня за городом. С тобой стало в десять раз веселее с тех пор, как Фов тебе не помогает. Никаких оранжерей.

— Дарси, как давно ты понял, что мне скучно? — требовательно поинтересовалась Маги.

— Предпочитаю оставаться для тебя загадкой.

— Вы двое говорите со мной или между собой? — спросила Фов. — В конце концов, это я плачу за звонок.

Жан Перрен между делом сообщил ей, что она унаследует по меньшей мере двадцать пять миллионов долларов, но эта сумма казалась Фов нереальной. И международные звонки остаются международными звонками.

— Мы и сами могли его оплатить, — заметила Маги. — Ладно, Дарси, слушай, ты отказываешься разрешить мне построить теплицу?

— Мне казалось, что я выразился совершенно недвусмысленно.

— В таком случае по пятницам я буду работать в агентстве, — твердо заявила Маги.

— А как насчет понедельников? — спросил Дарси.

— При одном условии. Я провожу понедельники за городом, если смогу купить тот кусочек болота на границе нашего участка.

— Кусочек? Да там почти семь акров! Зачем он тебе понадобился?

— Для сада водяных лилий, как у Моне в Живерни, — мечтательно объяснила Маги.

— Но для этого нужны бульдозеры, — мрачно резюмировал Дарси.

— Подумаешь, всего на несколько недель. И ты только представь, дорогой, у нас были бы лодка и летний домик на берегу. Мы бы плавали туда по воскресеньям, и ты угощал бы меня твоими бесподобными мартини.

— Значит, мы договорились о трех днях? — осведомился Дарси. — С вечера пятницы до вечера понедельника?

— Решено. По понедельникам делами будут заниматься Кэйси, Лулу и Айви. В первый день недели все делается медленно.

— Айви Коламбо? — искренне удивилась Фов.

— А разве у нас есть еще одна Айви? Девушка решила, что век модели слишком короткий, чтобы называть это карьерой, так что она начинает работать помощником букера. Девочка очень упряма, я уверена, у нее все получится. Стыд и позор терять лучшую пару коленок, но, с другой стороны, она все равно помолвлена с каким-то сногсшибательным итальянцем, с которым она познакомилась в Сикстинской капелле в марте. Помнишь вашу совместную поездку? Мне Айви нравится, — удовлетворенно закончила Маги. — Но если ты захочешь вернуться, Фов, — спохватилась она, — то место останется за тобой. Ты это знаешь.