У южных славян оберегам от М. посвящены специальные «мышиные праздники», из которых наиболее распространен день св. Нестора, 27.XI. В этот день не режут ножом хлеб, не стригут ножницами, не рубят дрова, чтобы М. не грызли одежду и посевы своими острыми зубами, а также не прядут, не вяжут, не берут в руки иголку, не месят хлеб, не открывают сундуков с одеждой, не берут зерно из амбаров, не наливают молоко и не достают сыр из кадушек, не открывают чуланы, где водятся М., не трогают попорченные ими предметы, не упоминают М. Совершают имитативные магические действия, чтобы залепить или замазать М. пасть и глаза: мажут навозом очаг или пол в погребе, зашивают подол спереди и сзади. В мышиную нору втыкают головешку, побег чеснока, перевернутый наоборот. Обереги от М. приурочены также к дню св. Екатерины, Андрееву дню (у болгар), дню св. Еремии (у болгар, македонцев), дню св. Мартина (у македонцев), к субботе Масленой недели («мышиной субботе») и к субботе накануне масленицы (у сербов).

У болгар для изгнания М. из села совершали обряд «мышиной свадьбы». Две женщины ловили пару М., наряжали их, как молодоженов, мышиной «невесте» надевали фату, связывали их и сажали в тыкву или в корзину. Крестьяне изображали сватов, священника, свадебных кума и куму, обходили с М. село, а за селом бросали их с высокого холма или оставляли в лесной чаще. При этом желали им пожениться в другом селе и больше не возвращаться. Потом устраивали пирушку с песнями и плясками, как на настоящей свадьбе.

С М. связано много примет: М. покидают дом — к пожару или беде (у русских), М. перебежит дорогу — к неудаче (у болгар), если М. погрызет девушке приданое, она выйдет замуж за богатого (у болгар), если М. попортят купцу товар, его можно будет продать скорее и выгоднее (у русских) и т. д.

Ряд поверий и действий, связанных с М. как грызуном, касается зубов.

В народной медицине широко известны способы лечения грыжи с помощью М. Живую М. дают есть больному падучей или неизлечимой болезнью. Настоем М. на растительном масле лечат больные суставы, ушную боль и т. д.

Лит.: Сумцов Н.Ф. Мышь в народной словесности // Этнографическое обозрение, 1891. Кн. 8. № 1. С. 49–94; Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 403–416.

А.В. Гура

НАВИ — южнославянские, украинско-карпатские и украинские мифологические персонажи — души некрещеных младенцев, мертворожденных детей (иногда — души женщин, умерших в родах). Названия типа «нави» восходят к древнерусским словам навь, навье и др., обозначающим мертвых и их мир: «из навии въскрьсе», «навьмь мъвь творять», «приходили к намь навья мытся». «Нави» упоминаются в «Повести временных лет» (под 1092 г.) в рассказе о происшествии в Полоцке, который подвергся ночному нападению «навий» (названных здесь «бесами»), избивающих жителей и оставляющих на их телах смертоносные язвы.

Моровое поветрие в Полоцке в 1092 г.: «Тем и человеци глаголаху, яко навье бьють полочаны». Миниатюра Радзивилловской летописи XV в.

Южнославянские «нави» чаще всего имеют орнитоморфный облик (птенцы, цыплята, большие черные птицы и др.), выдают свое присутствие характерным писком или свистом, ведут себя агрессивно по отношению к людям; главная их злокозненная функция — нападать на свою мать и на рожениц, мучить их в течение 40 дней после родов, высасывать у них молоко, лишать сна, насылать болезни, душить детей, выпивать кровь у новорожденных и их матерей; нападать на пастухов и конюхов по ночам, выпивать молоко у овец и коров и т. п.

В украинских Карпатах, а также спорадически в других регионах Украины за этими именами закреплены два основных персонажа: в детском и женском обличьях. Гуцульские нявки — души некрещеных младенцев (см. Дети некрещеные), мертворожденных детей, а также детей, убитых своими матерями непосредственно после рождения; они нападают на детей и женщин, сосут у них кровь, душат женщин. Украинские мавки — некрещеные младенцы или дети, уворованные вскоре после рождения дьяволом; они живут в лесах, а на Пасху собираются на крестный ход к церкви и просят себе креста. В отличие от южно-славянских навий и гуцульских нявок у украинских мавок «вампирские» функции не выражены.

В украинских Карпатах и на Украине теми же именами могут обозначаться женские персонажи, приближающиеся как к восточнославянским и карпатским русалкам, так и к болгарским русалиям. Они появляются чаще всего на троицкой неделе или в Петров пост; танцуют и вытаптывают траву; приглашают к себе на игрище овчара, который играет для них на сопелке; они обитают в воде и могут затащить туда человека, решившего в это время купаться; насылают засуху, вихри, болезни.

На восточнославянской территории область распространения мифонимов типа «нави» непосредственно примыкает к обширной зоне бытования хрононимов Навский (Намский) четверг, Навская Паска. На Украине и в Белоруссии этот хрононим относится к Страстному четвергу (редко), а обычно — к четвергу пасхальной недели и обозначает поминальный день, когда люди совершают характерные поминальные действия на могилах (убирают, чистят, оставляют там еду, угощают нищих и т. п.).

Иногда Страстной и пасхальный четверги, у восточных славян называемые «Навскими», посвящались непосредственно «мавкам» и «нявкам». Например, на юго-западе Брянщины, если в доме был ребенок, умерший некрещеным, то в память о нем в Страстной четверг устраивали обед. В Харьковской губ., а также в других местах, четверг пасхальной недели назывался Мавский велыкдень (т. е. был производным от украинского названия мифологического персонажа мавка). Мавки — души умерших некрещеными детей — выходили в это время из воды и оставались на земле до Преполовения или до Троицы. В этот день устраивали семейные поминки по умершим детям. Например, на Витебщине в пасхальный четверг, называемый Навское воскресенье, «нужно было сварить столько белых яиц, сколько в семье было умерших детей, и съесть их на открытом месте, покатав предварительно по траве, чтобы невинные дети с высоты неба видели и благословляли помнящую их семью».

Лит.: Агапкина Т.А. О тодорцах, русалках и прочих навях // Studia mythologica Slavica. Ljubljana, 1999. № 2.

Т.А. Агапкина

НАГОТА — полное или частичное обнажение человеческого тела; практикуется в сельскохозяйственной магии, в колдовской практике и эзотерических ритуалах, в календарных обрядах и играх, имеющих оргиастический характер. Признак нагой — одетый соотносится с оппозициями природа — культура, человек — нечеловек (ср. болгарское и сербское название некрещеного ребенка: голчо, гољчо). Обнажение как бы возвращает человека в природное состояние, выводя его за рамки культурного и человеческого. Нагота призвана также защитить человека от влияния демонических сил. Частичное обнажение в сочетании с демонстрацией ягодиц или половых органов в обрядах и фольклоре вызывает комический эффект, а в ситуации войны или ссоры оценивается как оскорбительное действие.

Отношение к Н. в народной культуре было в целом терпимым и далеким от пуризма. В XIX в. на Русском Севере мужчины мылись в общественных и частных банях вместе с женщинами. В Заонежье еще в начале XX в. девушки купались обнаженными после бани на глазах у всей деревни; местные мужчины никак на это не реагировали, но осуждали приезжих, которые, на их взгляд, воспринимали это неадекватно. Знахарь мыл накануне свадьбы невесту в бане, чтобы уберечь ее от порчи.

В сельскохозяйственной магии Н. наделяется продуцирующей символикой. В России мужчины сеяли лен и коноплю без штанов или в обнаженном виде; на Смоленщине голый мужик объезжал на лошади конопляное поле. В Сибири нагишом сеяли репу; после посадки капусты женщины обегали участок без юбок, с распущенными волосами. Белорусы Витебской губ. после посева льна катались нагими по земле, чтобы лен вырос долгим и волокнистым. В Заонежье перед началом жатвы, чтобы очистить поля, засоренные овсюгом, жницы выбирали девушку, которая трижды до восхода солнца раздетая обегала поля.