Статьи словаря написаны научным коллективом, создающим пятитомный этнолингвистический словарь «Славянские древности» под общей редакцией Н.И. Толстого. К настоящему времени издано два тома: т. 1. А-Г. М., 1995 и т. 2. Д-К (Крошки). М., 1999. В отличие от «большого» словаря, настоящий, «малый» словарь адресован не столько специалистам, сколько широкому кругу читателей, поэтому в нем опущена необходимая в научных изданиях подробная документация (библиографическая и географическая) приводимого материала. Кроме того, в «малом» словаре отдельные славянские традиции представлены неравномерно: главное внимание уделено восточным славянам (прежде всего русским), а сведения по западно- и южнославянским традициям даются в основном в качестве параллелей. Народная терминология и фразеология, а также фольклорные тексты на диалектах русского, украинского и белорусского языков приводятся в орфографии источников, в некоторых случаях в несколько упрощенном и приближенном к русской орфографии виде.

При отдельных статьях указывается наиболее доступная литература на русском языке. Более подробную библиографию см. в книге: Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. Для, дальнейшего знакомства с темой мы можем рекомендовать следующие общие труды по традиционной духовной культуре славян (содержащие дальнейшие отсылки к более специальной литературе):

Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н.И. Толстого. М., 1995. Т. 1. А-Г: 1999. Т. 2. Д-К (Крошки).

Виноградова Л.H. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян. М., 2000.

Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995.

«А.Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу». Справочно-библиографические материалы. М., 2000.

Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

Власова М. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. СПб., 1998.

Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997.

Круглый год. Русский земледельческий календарь / Сост. А.Ф. Некрылова. М., 1991.

Русские. М., 1997.

Русский демонологический словарь / Автор-составитель Т.А. Новичкова. СПб., 1995.

Очерки истории культуры славян. М., 1996.

Славянский и балканский фольклор. М., 1971–2000. Вып. 1–9 (серийное издание).

Древней религией славян, их мировосприятием было язычество. Оно охватывало всю сферу духовной культуры и значительную часть культуры материальной, вернее, культуры производственной, охотничьей и собирательской, так как эта культура вся была проникнута убежденностью ее носителей в постоянном присутствии и участии сверхъестественной силы во всех трудовых процессах. Славянское язычество не было обособлено от верований родственных и соседствующих со славянами народов, оно является самостоятельно развившимся в первое тысячелетие нашей эры фрагментом древней индоевропейской религии. Почти полное отсутствие свидетельств о славянской религии до VI в. и малое их число, относящееся к периоду с VI в. по XI в., вынуждает ученых восстанавливать древнейшую славянскую религию, используя современный материал (записи XIX–XX вв.) и применяя сравнительно-исторический метод, подобный тому, который применяется в лингвистике. Сравнительно-исторический метод вкупе с ареально-типологическим и культурно-географическим (отчасти и лингвогеографическим) дают возможность выделить архаические явления из массы инновационных и с относительной долей вероятности представить их как праславянские, то есть древнеязыческие. При этом в отличие от христианства, представляющего собой достаточно цельную, устойчивую, структурно единообразную, закрытую систему догматов и религиозных символов, славянское язычество являлось неоднородной открытой системой, в которой новое уживалось со старым, постоянно дополняло его, образуя целый ряд напластований. Действительно, если воспользоваться традиционной научной терминологией, можно сказать, что славянское язычество содержало в себе не только свойственные ранней стадии религиозного развития аниматические верования (т. е. убежденность, что все в природе живое — и камень, и огонь, и дерево, и молния, и т. п.), но и анимические (т. е. представления о душе), сочетающиеся, вероятно, с более поздними воззрениями о трансцендентности души (т. е. способности переходить в другую плоть) и о способности сверхъестественных персонажей к различным метаморфозам — превращениям то в козла, то в собаку, кота, копну сена, черный клубок, в младенца и т. п. Сверхъестественные персонажи, после обращения славян в христианство получившие название нечистой силы, имели человеческий (антропоморфный), звериный (зооморфный) или смешанный антропоморфно-зооморфный облик. Этой сверхъестественной силой, по убеждению древнего славянина-язычника, была населена вся вселенная, с нею приходилось иметь дело и она была опасна, хотя и не всегда вела к плохому или трагическому исходу. Эту силу можно было умилостивить и даже отпугнуть, что и совершалось согласно особым ритуалам и традициям. Постепенно из этой среды сверхъестественного выделились языческие боги, о которых мы имеем достаточно смутное представление. Видимо, к VI в. славяне имели не только нечто напоминающее пантеон богов или ряд местных «племенных» пантеонов, но и были близки к монотеизму, к верованию в верховного, еще не христианского, единого бога.

Это можно предполагать, опираясь на свидетельство византийского историка Прокопия Кесарийского, сообщающего в своем сочинении «Война с готами» о том, что славяне веровали в Громовержца как высшего из богов и приносили ему в жертву волов и быков. Тем не менее элементы единобожия, возможно, даже локальные, не вытесняли и не вытеснили многобожия, пусть не ярко выраженного и сливающегося на другом полюсе с духами природы, домашнего очага, демонами болезней и повальных бедствий.

Христианство лишь частично уничтожило довольно свободную и в некоторых отношениях достаточно аморфную структуру язычества, поставило его в иные условия и подчинило своей значительно более высокой иерархии ценностей. Бытовое христианство предоставило языческим мифологическим персонажам и представлениям, как уже говорилось, статус нечистой силы, отрицательного духовного начала, противостоящего силе «крестной», чистой и преисполненной святости. В фольклорном представлении небо оказалось занятым силами небесными, праведными и божественными, а преисподняя, подземный мир, болота, ямы и овраги — силами нечистыми и темными. Земля — место борьбы двух миров и начал, а человек и его душа — средоточие этой борьбы. При этом воля Божья и промысел Божий господствуют над всем и определяют все. Такое народное христианское мировоззрение, типичное для славян обеих конфессий — православной и католической, нельзя считать двоеверием, поскольку оно цельно и представляет собой единую систему верований. Белорусская или польская крестьянка, почитающая св. Николая Угодника и в то же самое время производящая различные манипуляции, чтобы уберечься от ведьмы на Ивана Купалу или в другую пору, не поклоняется двум богам — Богу и Мамоне, а имеет свое определенное отношение и к одному, и к другому миру. Эти отношения в ее представлении не противоречивы, они естественно дополняют друг друга.

Если же посмотреть на генезис, на происхождение народных воззрений о божественной силе и воззрений о силе нечистой, то первые восходят к христианству, а вторые — во многом к славянскому язычеству. Это давало основание еще в XIX в. говорить о распространенном у славян, в первую очередь у русских, двоеверии. Притом понятие двоеверия употреблялось не столько применительно к историческому процессу и истокам народных религиозных верований, сколько к самому характеру этих, уже устоявшихся, верований, к эпохе XIX — начала XX в. Однако если рассматривать этот вопрос с генетической точки зрения, с точки зрения истоков народной духовной культуры, придется признать, что таких истоков или источников было более двух — христианского и языческого. Существовал еще третий источник, во многом принятый славянами совместно или почти одновременно с христианским. Это народная и городская культура, которая развивалась и в Византии, и отчасти на Западе. Так проникали в славянскую среду элементы поздней античности — эллинства, мотивы ближневосточных апокрифов, восточного мистицизма и западной средневековой книжности, которые, вероятно, в славянской народной культуре и религии не функционировали и не воспринимались как определенная система, но которые придавали всей славянской культуре эпохи первого тысячелетия определенный облик, лицо, полноту и разносторонность ее внешних — формальных — и внутренних — идеологических и смысловых — проявлений и сущностей. С некоторой осторожностью или условностью к элементам обозначенной нами «третьей» культуры можно отнести юродство (впоследствии ставшее одним из церковных институтов), скоморошество (периодически то гонимое, то поддерживаемое власть имущими), городскую карнавальную, ярмарочную и лубочную культуру, дожившую до нашего века и имевшую свою автономную эволюцию и свои локальные пути развития. В качестве иллюстрации к сказанному можно привести известный пример ранней росписи киевского Софийского собора, где помимо церковных фресок, выполненных в классическом византийском стиле, на стенах лестницы, ведущей в несохранившийся княжеский детинец, изображены гудцы, скоморохи, потешники. Всему определено место.