— В районы тоже надо кого-то послать. Быть может, походить по деревням, опросить людей…

— Зачем?

— Ведьмы не приходят из ниоткуда. Там, где они рождаются, должны остаться следы. Заметные следы, Илдж, — с нажимом повторил я. — Источник, с которым они работают, уничтожает вокруг себя все живое. А места, откуда внезапно и без явных причин ушла всякая жизнь, обычно бросаются в глаза. Само собой, все это будет не на виду. Источник наверняка постараются спрятать. Но знаешь, как оно бывает — до нас информация еще не докатилась, а какие-нибудь дремучие селяне уже давно знают, что, к примеру, на Лысый холм лучше не соваться, или что рядом с Черным прудом люди беспричинно сходят с ума.

Илжд поколебался, но все же кивнул.

— Учту. Только боюсь, на это у нас пока не хватит людей. Сам понимаешь — все слухи мы проверить не сможем.

— Нам важно хотя бы начать, — не согласился я. — Это может оказаться быстрее, чем прочесывать леса или обследовать берега рек с артефактами наперевес.

— Хорошо, я попробую что-нибудь сделать. Только, Рэйш… если снова надумаешь куда-нибудь сунуться без разрешения, будь осторожен, — попросил светлый. — Понятия не имею, в чем источник твоей силы и почему ты можешь делать то, что другим недоступно, но ты не бессмертный. И мне бы очень не хотелось тебя потом хоронить.

Я только усмехнулся.

— Заметано.

После этого мы еще немного поговорили, и я наконец ушел, оставив Илджа разбираться с насущными делами. Но домой меня, разумеется, никто не отпустил, так что мне пришлось на протяжении нескольких свечей ходить из кабинета в кабинет, тщательно собирая улики, описывая разрушения и делая свою обычную, скучную, но очень нужную работу.

Само собой, все мы прекрасно понимали, что случившееся будут тщательно расследовать и буквально под лупой изучать каждую найденную улику. Причем не только внутренняя безопасность, но и жрецы, и люди из спецуправления, и Фол знает кто еще. Но это вовсе не означало, что простые сотрудники могут сидеть сложа руки, поэтому я, как и многие мои коллеги из восточного, северного и южного сыскных участков, проторчал в ГУССе до самого вечера. Вот только в отличие от тех, кто после трудного дня мог себе позволить отправиться на боковую, мне еще нужно было кое-что сделать.

— Арт, я закончил, — доложил вернувшийся Мэл, стоило мне только удалиться от здания ГУССа и перейти на темную сторону. — Проверил окрестности столицы на полтора суток пути, но безжизненных мест нигде не нашел.

— В принципе, если хаос может перемещаться внутри своих марионеток, поблизости таких приметных мест может и не оказаться, — озабоченно нахмурил брови я. — Сколько ведьма может прожить без пищи и воды? Двое суток? Трое? Неделю?

— Значит, надо расширить круг поисков.

— Да. Но этим теперь пусть занимается ГУСС, а я все-таки хочу заглянуть в Дом милосердия — проверить камеру Альтиса Шоттика. Ты со мной?

— Несомненно.

— Я тоже с вами! — неожиданно раздалось из темноты, и рядом с Мэлом прямо из воздуха вывалился мой прозорливый, неглупый и местами упрямый ученик.

Я строго на него посмотрел, однако на этот раз Роберт оказался одет соответственно случаю — в высокие сапоги, плотную куртку, длинный плащ и даже… демон меня раздери… в видавшую виды черную шляпу, при виде которой Мэл явственно хрюкнул.

— Учитель, можно с вами? — просительно уставился на меня младший герцог Искадо. — Ну пожалуйста! Вы ведь сами говорили, что мне нужно набираться а опыта, а где это безопаснее делать, как не под вашим присмотром?!

Я перехватил подозрительно веселый взгляд брата и нахмурился.

Но потом по поводку пришла гораздо более разумная мысль, поэтому в конце концов я все-таки дал «добро» маленькому жнецу, полагая, что это действительно будет для него полезно. А в случае чего наших с Мэлом общих сил хватит, чтобы его защитить.

***

Дом милосердия встретил нас тишиной и запустением.

Темные пустые коридоры, плотно закрытые двери… рядом с местными сумасшедшими даже создания темной стороны не захотели селиться. Ни гулей, ни шуршей, ни иных потусторонних сущностей здесь даже близко не оказалось, так что в этом безумном царстве мы, можно сказать, были единственными нормальными обитателями.

— Какой номер? — приглушенно спросил Мэл, изучая вереницу дверей, за каждой из которых трепетал слабенький огонек чьей-то блеклой ауры.

— Двести первый, — припомнил я информацию из дела. После чего тропой перебрался на второй этаж, рядом с прекрасно знакомой камерой двести тринадцать, и, без труда отыскав нужную дверь, сделал приглашающий жест.

Внутри, как и ожидалось, ничего не было. Ни людей, ни нежити, ни мебели, ни трупов. Даже охранные заклинания кто-то предусмотрительно отключил. Вероятно потому, что побег пациента из подобного заведения фактически приравнивался к побегу заключенного и расследовали его почти так же тщательно, поскольку одаренный безумец мог наделать немало бед, если его вовремя не поймают.

— Плохое место, — шепотом сказал Роберт, когда мы зашли внутрь по нижнему слою и насколько огляделись. — Оно какое-то… мертвое. И границы миров практически стерты.

Я молча кивнул.

Все верно. Там, где долгое время обитает обезумевший пациент, граница миров неумолимо истончается. Тьма начинает просачиваться в реальный мир. Тот реагирует соответственно. В камере сумасшедшего никто не может долго находиться. В ней моментально сохнут и увядают цветы. Оттуда со всей доступной скоростью сбегают все жучки-паучки и тараканы. Их даже мухи облетают стороной, несмотря на то что заключенные такого плана никогда не отличались опрятностью.

Вот и здесь тоже никого живого не было. Только грязный матрац виднелся в углу, а на нем валялось такое же грязное и скомканное оделяло. Кроватей, насколько я помнил, пациентам не полагалось. Деревянные конструкции они ломали, при этом нередко стремясь причинить себе вред. Об железные быстро травмировались. Светильники били. Посуду и любую другую мебель швыряли в стену. Поэтому толстый матрац без пружин, теплое одеяло и пижама являлись для бедолаг единственной привилегией.

Увидев все, что хотел, я вынырнул в реальный мир, но и там обстановка выглядела откровенной унылой. А единственной разницей по сравнению с темной стороной было то, что в грязи имелось множество отпечатков босых ног, большинство из которых имело метку убийцы.

— Мастер Рэйш, а на этот след можно встать? — задал напрашивающийся сам собой вопрос ученик.

— Можно, конечно. Но это будет след мертвеца.

— Почему? Разве Альтис Шоттик мертв?

— Нет, ученик. Ферза сообщила, что его душа к ней пока не отлетела. Так что Шоттик вполне может быть жив, однако поглотившее его безумие сделало создаваемые им тропы такими же хаотичными, как и его мысли, поэтому его след будет обрывочным, и отследить по нему беглеца нельзя.

— Что же тогда делать? Как нам его найти?

Я молча бросил дополнительный поводок брату и вопреки здоровому смыслу все-таки приценился к отпечаткам.

— Арт, ты сдурел? — тут же отреагировал Мэл.

— Мастер Рэйш, что вы задумали? — не на шутку всполошился при виде моих приготовлений Роберт.

— Хочу попробовать… Вдруг удастся отследить цепочку?

Мэл тут же нахмурился, мальчик прикусил губу, однако след мертвеца я ему уже показывал, так что Роберт прекрасно знал, какие ощущения он вызывает. Как и то, куда он приведет. Но для меня сейчас было важно другое — я хотел понять, отличается ли след Шоттика от следов, скажем, Йена, которого я таким образом смог отследить, благо Тьма сдала мне его с потрохами. Тогда, несмотря на то что следы у нас с ним почти одинаковые, для меня это большого труда не составило. Да и Тьма мне все еще благоволила. Поэтому я подумал, что с Шоттиком тоже может получиться, после чего отыскал самый четкий отпечаток, осторожно на него наступил и…

Практически сразу меня с него столкнули.

Причем грубо, бесцеремонно. С такой силой, что я едва не упал.