Впрочем, сейчас я вспомнил — я совершенно точно был здесь. Когда — не помню, но именно здесь, среди этих самых стен, я когда-то сидел. Вон на полу еще остались следы моих ног. А в дальнем углу виднелись нацарапанные моей рукой какие-то закорючки.

— Артур… — прочитал я, присев возле того места на корточки.

Странно. Насколько же глубоко оказались похоронены эти воспоминания, если даже сейчас я не сумел вспомнить, кем я тогда был и за какие прегрешения сюда попал.

Быть может, я преступник? Убийца? Или вор?

В надежде это понять я уселся в тот самый угол, где кто-то начертил мое, полагаю, имя. После чего скрестил ноги, положил окровавленный осколок перед собой и пристально уставился на противоположную стену, на которой так и остались висеть черные треугольники неоткрытых воспоминаний.

Почему я так прочно об этом забыл?

И что могло произойти, если мне и теперь эти воспоминания не давались?

— Артур… — неожиданно донесся до меня чей-то тихий шепот.

Я вскинул голову и замер: наконец-то в оставшихся на стене осколках что-то промелькнуло. Какое-то изломанное, раздробленное на множество картинок изображение, при виде которого по моей спине пробежал неприятный холодок.

Поначалу я не понимал, что именно вижу и почему от вида оживающих осколков мне вдруг стало не по себе. А потом до меня дошло — там, по ту сторону зеркала, что-то приближалось. Что-то большое. Бесформенное, смутно напоминающее огромный клубок безнадежно спутанных ниток.

— Артур, — словно прошелестело оно, и в одном из осколков мелькнул чей-то вытаращенный глаз. — Отдай свою душу…

Я мрачно усмехнулся и, наклонившись, поднял с пола нож.

Душу тебе мою нужно?

Ну так приди и возьми, тварь!

Кем бы ты ни была, без боя я точно не сдамся!

Это было странное противостояние.

Я вроде бы и не сражался в полном смысле этого слова, однако от дикого напряжения у меня сразу разболелась голова. Тварь пока из зеркала не показывалась, однако время от времени мне все-таки казалось, что оттуда в мою сторону тянутся тонкие, почти прозрачные, похожие на щупы отростки.

При виде них моя душа прямо-таки восставала. Охватывающее меня дурное предчувствие требовало немедленно порвать их, растоптать, отрубить к демоновой матери.

И я рубил. Рвал. Безжалостно отсекал эти дурацкие «волосы». Благо мой нож, хоть и упорно продолжал меня ранить, справлялся с поставленной задачей на отлично.

Несколько раз, когда едва различимые глазом щупальца меня все-таки касались, у меня в голове снова все мутилось и начинали накатывать те самые миражи, от которых я с таким трудом избавился.

— Отдай… — настойчиво шептала тварь, обрушивая на меня все новые и новые пытки.

— Соглашайся, — повторяла она, внезапно сменив тактику и вместо угроз вдруг предложив неимоверно щедрые дары. — Я дам тебе все! Все что захочешь!

Деньги, слава, власть…

Хм. Всего этого я и так мог бы добиться, если бы только захотел.

Уникальные знания, магия, сила богов…

Ну а вот этого мне и даром было не нужно.

Полные красавиц гаремы меня не прельщали. Златом я тоже не был одержим. Славу игнорировал. Лесть и преклонение презирал. Бесконечно долгая жизнь казалась скучной. Да и вообще, я больше ничего не хотел. Эмоциональная холодность уберегала меня от соблазнов, поэтому искушать и провоцировать меня было бессмысленно. Все мои воспоминания и старые привязки хранились в ноже. Все мои слабости, уязвимые места, болевые точки… я даже не помнил о том, что они у меня были! Мои мысли оказались девственно пусты. Моя память по-прежнему походила на чистый лист бумаги. Но, кажется, тварь, которая насылала жутковатые видения, не сразу это поняла. И лишь когда до нее дошло, что запугивать и соблазнять меня бесполезно, то явилась по мою душу лично.

Чего, собственно, я и ждал.

Она и впрямь оказалась огромной. Пусть я все еще не видел ее толком, да и находилась она, судя по всему, в какой-то иной реальности, хотя ее присутствие ощущалось буквально кожей. Оно угнетало, давило. От одного ее присутствия волосы дыбом становились, словно она каким-то образом умела воздействовать на сознание и вызывала безотчетный, какой-то первобытный страх, который вынуждал не только отступать, но и подчиняться.

Меня, впрочем, и сейчас это не трогало.

Я просто знал, что тварь смертельно опасна, и не собирался уступать.

Правда, в какой-то момент мне все-таки пришлось забиться в угол и отмахиваться от многочисленных отростков уже оттуда. Это было неудобно. Более того, ограничивало мои действия. Одновременно с этим поганая тварь все еще упорно пыталась залезть мне в голову. Что-то упорно шептала. Обещала. Угрожала. Ее извивающиеся щупальца были уже повсюду. Но не желая сдаваться просто так, я изо всех сил пинался, брыкался, тыкал ее ножом почти вслепую. А однажды просто взял и, крепко выругавшись, резким движением отмахнулся, а заодно стряхнул ей в морду кровь из рассеченной ладони.

И вот тогда она негодующе вскрикнула.

Не знаю почему, но живая кровь подействовала на нее подобно отраве — стена, куда упала россыпь алых капель, внезапно содрогнулась и пошла широкими волнами. Застрявшие в ней осколки со звоном полопались, усеяв пол мелкими крошками. Тогда как многочисленные щупальца, которые успели окружить меня почти со всех сторон, болезненно свернулись и даже подались назад, тем самым освободив мне пространство для маневра.

Не теряя времени, я рассек ладонь как можно глубже и, пока тварь очухивалась, умудрился окропить кровавыми каплями все до единого стены, себя и даже пол. Само собой, на то, чтобы залить там все до потолка, у меня бы силенок не хватило, но где можно было напачкать, я старательно напачкал, а потом еще и растащил ногами кровавые разводы по максимуму, чтобы хоть как-то себя защитить.

Поскольку на полу теперь было много острых стеклышек, то я не погнушался и их использовать, чтобы увеличить площадь покрытия. Ногами, правда, пришлось пожертвовать, но подобные мелочи меня не остановили. В итоге стопы оказались изрезаны в хлам, пол под моими ногами стал еще грязнее, чем раньше. Зато когда я закончил, то испытал не только удовлетворение, но и странное ощущение, как если бы пространство вокруг меня всколыхнулось, как море при появлении крупного хищника.

Я настороженно замер, старательно посматривая по сторонам.

Но нет. Щупальца, едва высунувшись из стен, тут же болезненно съежились и убрались восвояси. Затем попытались достать до меня сверху, снизу, однако и здесь потерпели поражение. Потом какое-то время невидимый враг медленно кружил вокруг каменной клетки, явно надеясь найти в ней достаточно широкую брешь. А вскоре до меня донесся ненавидящий шепот:

— Ты об этом пожалееш-шь, Артур Рэйш-ш!

И сразу после этого ощущение чужого присутствия пропало.

— Чтоб тебе собственным ядом подавиться, — с чувством пожелал я, опуская сведенные руки. Кровь все еще продолжалась сочиться из множества мелких ран. Ноги я тоже прилично изрезал. Но все же осколки следовало собрать. Что мое, то мое. И никакой твари от меня не обломится.

Поэтому я наклонился, бережно провел ладонью над грязным полом и удовлетворенно кивнул, когда зеркал там ни одного не осталось, а зажатый в руке нож засветился мягким золотистым светом, словно выполнил порученную ему задачу.

Я покрутил необычное лезвие в руках.

Что-то оно мне все-таки напоминало…

Вроде бы обычный осколок, только, в отличие от моих, этот оказался сделан из какого-то другого стекла. Более толстого, неимоверно прочного, на редкость тяжелого. Как если бы то был осколок не моей души, а чьей-то чужой?

— Владей, — тихонько шепнула темнота за моим плечом. Совсем не тем голосом, который недавно требовал отдать ему душу.

Я быстро обернулся, но за моей спиной никого не оказалось. Только Тьма лениво клубилась в углах, да в груди что-то знакомо екнуло, словно откуда-то я точно знал, что Тьма пришла сюда не одна.