Еще я заметил, что в те щели, где что-то посверкивало, порожденные разломом твари пытались залезть особенно усердно. Порой мне казалось, они их даже вынюхивали, а если вдруг находили, то прямо-таки ввинчивались внутрь, словно там их ждала славная добыча.

Искорки после этого быстро гасли, отчего на плато становилось на одну миллионную частичку темнее. Или же торопливо взлетали, стремясь отыскать другое убежище, где настырные твари их не найдут.

Правда, чем дальше от разлома, тем меньше становилось как тварей, так и бегущих от них искорок. А там, где находился я, ни тех ни других и вовсе не было.

Однако само явление меня заинтересовало, поэтому я спрыгнул со скалы и отправился разведывать обстановку.

К сожалению, темные тропы в этом месте открыть было нельзя. Собственно, Тьма как неотъемлемый элемент мира вообще тут отсутствовала. Я ее не видел, не слышал, не чувствовал, что, кстати, подтверждало идею с разломом. А если и оставалась во мне мельчайшая ее частичка, то была настолько слаба, то при всем желании ничем не смогла бы мне помочь.

Пришлось идти пешком, как простому смертному, которому, между нами говоря, здесь тоже было не место. Это плато, насколько я понял, вообще не создано для привычной мне жизни. Оно выглядело мертвым… но при этом и условно живым, вот только та жизнь, что на нем существовала, была противна самой моей сути. Этакая антижизнь. Наша полная противоположность. И думаю, я уже знаю, кто мог бы создать здесь этот зловещий заповедник.

Себя я, кстати, все еще воспринимал живым и, как ни странно, нормальным. Имел вполне себе конкретное тело, руки и ноги тоже при переносе не потерял. И даже выглядел вполне прилично. В том смысле, что не был ни бледным, ни прозрачным, мог до себя дотронуться, моя одежда тоже никуда не делась, а камень у меня под ногами на каждый шаг почему-то отзывался отчетливым стуком.

Кстати, это был единственный звук, который нарушал царящую в этом месте мертвую тишину. Так что мне пришлось приложить усилия, чтобы не шуметь и не тревожить лишний раз местных обитателей.

По мере того как я приближался к «черной» полосе, на душе все сильнее скреблись кошки и все больше казалось, что я совершаю большую ошибку. Правда, леди Смерть на этот раз не спешила с предупреждением. Впрочем, откуда бы ей здесь взяться? Тьмы-то нет. Границы, соответственно, тоже. Так что, по-видимому, на этот раз мне придется справляться самому, а для этого все же стоит к себе прислушаться.

Не знаю почему, но в какой-то момент мне показалось, что над плато пронесся легкий ветерок. Пока еще слабый, как предупреждение. Но настолько холодный, что даже мне стало до крайности неуютно. Более того, я вдруг подумал, что это холод совсем не нашего мира. Холод, способный разорвать мою душу на части. В какой-то момент мне даже показалось, что каждое прикосновение отгрызает, отъедает от меня по крохотному кусочку. Поэтому, как только это ощущение окрепло, я поспешил к виднеющейся неподалеку группе скал, между которыми и укрылся в надежде, что новый враг там меня не достанет.

Ветер же тем временем стал только сильнее.

Затем из простого ветра превратился в самый настоящий ураган. Размазанный тонким слоем по камням песок ощутимо сдвинулся с места, а затем все быстрее и быстрее пополз в сторону разлома, словно его засасывал туда спрятавшийся по ту сторону великан.

Осторожно высунувшись наружу, я успел заметить, как не успевшие найти укрытия «шарики» моментально сдуло. Единичные искорки, решившие не вовремя взлететь повыше, исчезли одновременно с ними.

А ветер все не утихал. Более того, продолжал усиливаться. Поэтому вскоре вместе с песком в сторону разлома начали смещаться даже камни. Да и вообще все, что плохо лежало или что не было надежно закреплено.

Меня тоже едва не вытянуло этим ветром наружу, несмотря на то что я успел найти хорошее укрытие. Камни закрывали меня почти со всех сторон. Еще одним осколком я прикрыл вход и сжался в комок, чтобы ветер как можно дольше обходил меня стороной. Однако это все равно не спасало. Какую-то часть меня постоянно сносило наружу, как бы я ни старался это предотвратить. Пришлось присесть на корточки, забиться в узкую щель между скалами, вжаться в них и накрыться камнем сверху, как крышкой, но даже так ветер умудрялся до меня доставать и прямо-таки цеплялся… жадно впиявливался под кожу невидимыми когтями и упорно пытался оторвать хоть кусочек.

Длилось это, по моим ощущениям, не больше трех ударов сердца, однако за это время я несколько раз был готов поверить, что не переживу этот жуткий ураган. А когда странное явление наконец-то закончилось, с удивление обнаружил, что все части тела каким-то чудом сохранил. Ничего не потерял, кроме, быть может, кусочка длинного плаща и полей своей любимой шляпы. Однако под пронизывающим ветром успел продрогнуть насквозь, хотя с душой этого, по идее, не могло, да и не должно было случиться.

Но что самое интересное, после произошедшего огромное каменное плато выглядело почти что чистым — всю черноту с него как веником вымело. Ни уродливых созданий, ни их следов попросту не осталось. Кроме тех редких счастливчиков, кто успел вовремя забиться в особенно глубокую щель и кого чудовищный вздох не застал на открытом месте.

Судя по всему, хаос не делал различий между своими и чужими и с одинаковым равнодушием поглощал как живое, так и неживое.

После этого идти открыто я поостерегся и теперь перемещался короткими перебежками от одной группы скал до другой. Ветер за это время налетал еще дважды, но я уже осознал опасность, поэтому все время следил за поведением песка и, как только песчинки начинали шевелиться, тут же кидался в укрытие, пока меня не накрыло.

В одном из таких укрытий я и наткнулся на чудом уцелевшую искорку: оказывается, это была душа… невесть каким образом сюда залетевшая, чудом не попавшая под порыв бешеного ветра, слабая, едва светящаяся, однако все-таки живая душа, при виде которой у меня в груди что-то екнуло.

— Кто ты? — спросил я, протягивая к испуганно затрепетавшей искре руку.

Душа почему-то не ответила. Да и вообще не захотела со мной общаться. Напротив, торопливо отпрянула, забилась в щель, кажется, не понимая, что я ей не враг, да еще так глубоко, что я с трудом ее оттуда достал.

— Эй… — позвал я, поднеся едва живую искорку к лицу. — Ты меня слышишь? Не бойся, не трону.

— Р-рэйш… ты, что ли?! — неожиданно прошептала она до боли знакомым голосом.

Я замер.

— Альтис?!

Искорка слабо свернула и без предупреждения обратилась в человека. Причем знакомого человека, который при виде меня неверяще ахнул, а потом с неимоверным облегчением выдохнул:

— Проклятье, Рэйш! Ты, конечно, сволочь, но как же я рад тебя снова видеть!

***

Альтис выглядел жутко. Собственно, от него осталась даже не половина — в лучшем случае треть, да и та больше походила на чудом уцелевшие останки человека, на которого напал голодный гуль.

Когда его душа развернулась, она оказалась плоской, словно ее приплюснуло чем-то тяжелым. До отвращения тонкой, почти прозрачной. А от всего, что ее когда-то составляло, осталось лишь частично уцелевшее лицо, порядком поеденная шея, часть правой руки и совсем немного туловища. Да и оно по краю выглядело не столько порванным, сколько обожженным, словно Альтиса пытались поджарить, но он в последний момент успел сбежать.

— Что, хорош? — горько усмехнулся бывший светлый маг и бывший следователь западного Управления городской стражи.

Я нахмурился.

— Кто тебя так?

— Хаос, конечно. Хорошо еще, что я вовремя сообразил рот захлопнуть и время потянуть, прежде чем дать согласие на отбор души, не то давно бы уже переваривался вон там… — он покосился в сторону разлома. — Туда стольких бедолаг при мне затянуло, что просто страх берет. А сколько их до этого было, одна Ферза ведает.

Я пристально на него взглянул, но как смертник он, наверное, тоже знал, какие боги в действительности нами правят.