Я усмехнулся.

Это точно. Некоторым из нас в зеркала вообще лучше не смотреться. Рассудок целее будет.

— Так что с нами, Рэйш? — остро на меня взглянул Лотий, за спиной которого ненавязчиво пристроился Альтис Шоттик.

Я пожал плечами.

— Это не мне решать. Но если бы спросили моего мнения, то я бы сказал, что первый шаг всегда самый трудный, и тот, кто на него отважился, гораздо мудрее того, кто даже носа из дома не высунул. Да, дорога не будет легкой. Да и быстрой ее нельзя назвать, но чтобы идти было не так скучно, быть может, стоит поискать того, с кем ее осилить?

— Какая еще дорога? Куда?! — не на шутку заволновался Шоттик. — Я никуда не пойду! Тем более с ним!

— Спасибо, Рэйш, — спокойно отозвался Лотий, одним щелчком отправив засуетившегося светлого в полет. — Одиночество убивает быстрее тишины, поэтому если твое пожелание исполнится, я буду благодарен.

Я кивнул, отступив на шаг. И чуть наклонил голову, когда мне в лицо ударил еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более холодного, который и унес с собой две последние неприкаянные души. Не знаю, правда, что решит по этому поводу Ферза, однако она всегда была не только справедливой, но и милосердной богиней. И если Лотию дадут возможность сделать еще один шаг на том пути, что он выбрал, надеюсь, однажды он все-таки вернется к Свету. А заодно и Шоттика выведет, которому еще не год и не два придется расплачиваться за совершенные при жизни грехи.

— Рэйш, а как же мы? — окликнул меня Эрроуз.

Я слабо улыбнулся, почувствовав, что ветер снова набирает силу.

— Вам тоже пора, Грэг. Живым не место на темной стороне. Ты ведь знаешь.

Он открыл было рот, чтобы мне возразить, но резко усилившийся ветер буквально сдул его душу с плато, унеся заодно с собой всех наших коллег. Действительно всех, за исключением меня, связанных поводками душ Мэла, Роберта, Йена, Триш, Хокк, Тори и… леди Натали Корн, которую поднявшийся ветер почему-то даже не задел.

Когда мой взгляд остановился на ней, леди отчего-то смутилась и явно занервничала, словно действительно была в чем-то виновата. Но вместо того, чтобы задавать вопросы, я всего лишь протянул ей руку.

— Пойдемте, Натали. Пора и нам вернуться домой.

— По-моему, вы и так уже дома, — прошептала она, глядя на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами, на дне которых уже вовсю плескалась и переливалась прекрасно знакомая мне Тьма.

— Это верно, — не стал отрицать я. — Здесь мне действительно хорошо. Но есть кое-что, что заставляет меня раз за разом возвращаться обратно.

— И… что же это?

— Вы. Но вам пока не стоит здесь надолго задерживаться.

У нее слегка зарумянились щечки, однако руку она мне все-таки подала. А затем все вокруг затопила явившаяся на мой призыв Тьма, бережно подхватив наши души и отправив туда, где, по ее мнению, нам было самое место.

***

Когда Тьма рассеялась, я обнаружил, что нахожусь один, в абсолютно незнакомой комнате. Судя по всему, в чьей-то гостиной. Причем лежу себе спокойно на кушетке, полностью одетый и, что удивительно, даже грязные сапоги с меня никто не снял. При этом за окном снова (или все еще?) царили легкие сумерки. На стеклах дрожали крохотные водяные капельки, так что на улице, вероятно, недавно прошел дождь. И это было хорошо — это означало, что во Тьме я не слишком задержался, а вот если бы в Алтире успел выпасть снег, мне было бы гораздо сложнее объяснить начальству свое отсутствие на рабочем месте.

Впрочем, долго гадать, что и почему, мне не пришлось. Потому что, как только я определился со временем года и, покрутив головой, огляделся более внимательно, то подметил сидящий в кресле рослый мужской силуэт, который в отчаянном жесте держался руками за голову и почти неслышно что-то бормотал.

— Э-э… шеф, надеюсь, вы не заупокойную по мне читаете? — осторожно поинтересовался я, принимая вертикальное положение.

Корн вздрогнул и резким движением отнял руки от лица.

— Р-рэйш…

— Добрый вечер, — на всякий случай решил проявить вежливость я. — Не подскажете, какое сегодня число?

— Ч-четвертое.

— Хм. А месяц?

— Сейчас середина осени, Рэйш, — отчего-то прошептал Корн, медленно поднимаясь с кресла.

Я приятно удивился.

— То есть меня не было всего пару дней?

— Нет! Демон тебя задери! — неожиданно взорвался светлый, и на его физиономии появилось воистину зверское выражение. — Ты, между прочим, умер пару дней назад! Вместе с половиной моих сотрудников! Только в отличие от них вовремя не очнулся! И, к слову, не ты один!

— Папа! — в дверях появилась запыхавшаяся Натали. Слегка растрепанная, откровенно встревоженная, но при виде меня на ее лице расцвела совершенно бесподобная улыбка. — О, Артур… вы тоже вернулись?

Корн в шоке обернулся и замер, когда Натали, одетая абсолютно так же, как и два дня назад, порывисто его обняла и с чувством расцеловала.

— Прости, папочка. Я сама не знала, что так получится. Прости, что тебе пришлось переживать за меня. Артур ни в чем не виноват.

— Не виноват?! — на мгновение растерялся шеф. — Позавчера мне сообщили о несанкционированном применении магии в моем же собственном доме! Когда я все бросил и примчался, то оказалось, что входная дверь выбита, один из моих слуг обгорел до неузнаваемости, в холле вовсю полыхает пожар, а в огне без движения лежишь ты и мертвый маг, у которого во время осмотра не только была раздроблена голова, но даже аура не определялась! А пока я пытался понять, что произошло и кого из вас придется хоронить в первую очередь, мне вдруг сообщили, что у нас половина сотрудников внезапно слегла без признаков жизни, да еще и на неизвестный науке срок! И поскольку только один темный маг во всем Алтире способен на такие фокусы… Что я, по-твоему, должен был подумать?!

— Олвина спалила я, — торопливо пояснила фея, крепко держа разгневанного отца за руки. — Он был марионеткой. Напал на моего гостя… со спины… подло… а когда Артур упал, я не сдержалась и потеряла контроль над магией. В доме вспыхнул пожар. Оставшиеся силы я бросила на то, чтобы его погасить. Но не смогла. Истощилась раньше. А потом услышала зов, и мы… и меня…

Она беспомощно оглянулась.

— И ее утянуло во Тьму следом за мной, — закончил ее сумбурный рассказ я. — Просто потому, что в роду вашей супруги испокон веков передавался скрытый дар, поэтому на темной стороне Натали при желании тоже может чувствовать себя как дома.

У Корна вытянулось лицо.

— К-какой еще дар?

— Самый обычный. Темный.

— У моей дочери?!

Я тяжело вздохнул.

— Вот именно. Но давайте я расскажу все с самого начала, а вы потом дополнительно спросите, если я что-нибудь упущу…

Спустя полторы свечи шеф с растерянным видом остановился у окна и, нервно одернув ни в чем не повинную занавеску, недоверчиво посмотрел сперва на дочь, а затем на меня.

— Вот, значит, как. Хаос… куклы… Тьма и боги… и опять этот проклятый Лотэйн! А родня моей жены, получается, все эти годы тихонько хранила тот самый скрытый дар?

Я кивнул.

— Отец Гон подтвердит. Да и Фол, я думаю, тоже. Это ведь его дар. И его алтарь, который, между прочим, первым почуял пробуждение Натали.

— Так она поэтому смогла удержать тебя на этом свете? — нахмурился шеф. — И ее поэтому не тронул никто из твоих новых… друзей?

Я снова кивнул.

— Тьма ее любит и уже давно ожидает ее возвращения. Династия лотэйнийских жнецов не должна исчезнуть бесследно. Сейчас в мире осталось всего три ее представителя: Роберт, Натали и я. Но я поговорил с отцом-настоятелем и готов повторить: если ваша дочь не захочет отказаться от светлого дара, если ей не по душе променять профессию целительницы на звание могущественной темной магини, Ал поможет оставить ее дар скрытым. По наследству он, разумеется, все равно перейдет. Только уже не сыновьям, а дочери.

— Вы мне об этом не говорили, — тихо сказала Натали, когда в комнате стало оглушительно тихо.