И всё в таком же духе. С каждым его словом отчаяниė и глухая тоска росли во мне, злость таяла, потому как становилось предельно ясно: мне не позволят и шагу ступить по-своему. А узнавать, что за наказания приняты у альвов, как-то ну совершенно не хотелось. Не сомневаюсь, ничего приятного в них нет, и вряд ли это просто домашний арест. Снова защипало глаза, и приходилось кусать губы и сдерживаться изо всех сил, чтобы позорно не шмыгать носом. Ещё не хватало показывать свою слабость перед чужим и равнодушным альвом, которому плевать на мои переживания. Пытка этикетом продолжалась два часа, и к концу у меня болели пальцы от конспектирования. Передо мной лежали пять исписанных с двух сторон листов, и это предстояло выучить назубок, если я не хотела неприятностей.
Хорошо, помогли тренировки, вбитые еще в Академии. Я зубрила ненавистный этикет, а мыслями пребывала далеко отсюда. Сумеет ли найти меня Айнар? Вызволить отсюда? Ведь если слова про клятву правда, и мама давала её перед тем, как выйти за папу, то… р Мысли метались в голове, давя на виски, отвлекая и не давая толком сосредоточиться, от волнения и тревоги подводило живот и даже слегка подташнивало. Медленно тянулись минуты, тиканье часов безумно раздраҗало. Но я, стиснув зубы, упрямо читала строчки, вбивая в голову и убеждая себя, что ради моей же безопасности стоит следовать этому демонову этикету.
Наконец, моё тоскливое одиночество нарушила горничная, явившаяся с ужином, а следом за ней — помощница портнихи принесла обещанные платья. Утреннее, которое следовало надеть к завтраку, потом дневное — на обед, а вечернее будет утром, как и обещала. А ещё, горничная передала плоский бархатный футляр.
— Его светлость просил вас надеть с платьем к завтраку, — присев в реверансе, сообщила она.
Я открыла, не испытывая ни капли любопытства. Гарнитур был великолепен: белое золото, изящная вязь оправы, растительный рисунок, и бледно-зелёные аквамарины с россыпью бриллиантов. Элегантно, роскошно, неброско и дорого. Как и полагается фамильным драгоценностям — я не сомневалась, что это они и есть. Но я осталась равнодушна к украшениям. Это вообще не мой камень, не мой стиль, да и не носила я подобное. Только надеть придётся, иначе даже думать не хочу, что меня ждёт. Да, откровенно — я начинала бояться Ингеррана. Здесь я в его полной власти, и никто мне не поможет, если начну проявлять характер. Но как же противно, до истерики, покоряться и склонять голову! Загонять себя в рамки, идти у кого-то на поводу! Моя свободолюбивая сущность выла и билась о прутья невидимой клетки, однако я ничем не могла ей помочь…
Спала плохо, тревожно и некрепко. Просыпалась от каждого шороха, вскакивала в слишком большой кровати, беспокойно оглядываясь. Подсознательно ожидала, что альв наплюёт на все приличия и заявится посреди ночи, мотивируя тем, что я уже давно не девица и соблюдать целомудрие до свадьбы нет никаких причин. Но — обошлось. То ли был слишком занят, то ли в самом деле решил эти самые приличия соблюсти, не знаю и знать не хочу. Только всё равно я не выспалась, и из зеркала на меня смотрела бледная, усталая женщина с тенями под глазами и тревогой во взгляде. Да уж, красотка. Выдавив кривую улыбку, я вернулась в спальню, где уже ждала горничная с платьем. И корсетом. Εдва не взвыв, всё же позволила упаковать себя в него, молча ругаясь про себя, дальше последовало платье, причёска, драгоценности. Когда я снова взглянула в зеркало, я не узнала сидящую там женщину. Бледно-зелёный, холодного оттенка шёлк, украшенный жемчугом и вышивкой, квадратный вырез целомудренно прикрыт кружевом почти до самой шеи, длинные рукава, кисти тоже прикрывало кружево. Серёжки, колье, цепочка на голову — и вот, послушная и бессловесная леди альва готова.
Во рту появилась горечь, я с трудом сглотнула, поднявшись и на деревянных ңогах выйдя в гостиную. Конечно, Ингерран уже ждал там, безупречно одетый в тон моему платью. Наверное, вместе мы составляли красивую пару. Альв окинул меня оценивающим взглядом, довольно улыбнулся и кивнул.
— Чудно выглядишь, я знал, что тебе пойдёт этот цвет, — я мимолётно удивилась отсутствию официального «миледи». — Завтрак уже накрыли в столовой, пройдём, — он предложил мне локоть, пришлось положить ладонь на его предплечье, сдерживая порыв высказать всё, что думаю. — Вижу, урок этикета вчера не прошёл даром? Я рад, — продолжил Ингерран непринуждённый разговор, выводя меня из комнаты.
Кожу слегка защипало, когда я проходила защитный контур.
— Надеюсь, ты хорошо всё выучила, Сильвия, — прибавил он, пока мы шли по коридору к лестнице.
Я упорно молчала, глядя перед собой и позволив себе маленькую месть в пределах отведённых рамок. Ведь леди не должна говорить без позволения, так? Вот пусть и даёт мне его каждый раз, как хочет услышать от меня хоть слово. Но увы, Ингеррану вроде и не нужно было слышать мои ответы.
— Вечером соберутся знатные семьи рода, и глава в том числе, мне приятно, что ты всё-таки поняла серьёзность своего положения и смирилась, — продолжил говорить он, пока я делала глубокие вдохи и считала про себя, не особо вслушиваясь в его слова. — Надеюсь, так будет и дальше, и мне не придётся наказывать тебя, Сильвия. Очень не хочется причинять тебе вред.
По спиңе пробежал холодок, я незаметно сглотнула. Надеюсь, у него нет никаких скрытых наклонностей, и он не станет намеренно подставлять меня. Мы дошли до столовой, светлого помещения в кремовых тонах, где уже накрыли завтрак за круглым столом. При виде каши с кусочками фруктов я чуть не застонала разочарованно: ненавижу кашу! Предпочитаю омлеты, гренки, оладушки какие-нибудь, или блинчики, но не кашу! Однако пришлось садиться и давиться этой гадостью, с трудом проталкивая в себя, и заедая хрустящим тостом. Между делом Ингерран задавал вопросы по этикету, и я отвечала ровным, безэмоциональным голосом, не отрывая взгляда от тарелки. Боюсь, если бы посмотрела на альва, точно выплюнула бы кашу ему в самодовольную физиономию.
Наконец, всё это закончилось, я кое-как справилась со своей порцией, порадовавшись, что она маленькая — эта клятая каша так и стояла в горле.
— Что ж, молодец, Сильвия, я не сомневался, что ты всё выучишь, — аккуратно промокнув губы салфеткой, он поднялся. — До вечера тебе придётся посидеть в своей комнате, а когда на приёме наденешь мой родовой перстень, защита дома примет тебя, и сможешь ходить по нему, и даже в саду гулять. Но за ограду — нет, — буднично сообщил Ингерран. — Εсли что-то понадобится, зови горничную. Хорошего дня, любовь моя, — он подошёл, поднёс мою безвольную ладонь к губам и приложился поцелуем.
Α мне захотелось тут же вытереть об платье, но — сдержалась. Когда же поднималась к себе, внезапно подумала о сочном, розовом на срезе мясе. Такой толстый кусок, на гриле, приправленный лишь солью, обжаренный с обеих сторон и внутри почти сырой. Рот тут же наполнился слюной, и едва за мной закрылась дверь спальни, я дёрнула шнурок звонка. Надеюсь, тут не запрещено дважды завтракать? Или и моё меню тоже регламентирует его светлость?! Скрипнув зубами от вспышки злости, я села на диван, дождалась служанки и озвучила свой заказ.
— Надеюсь, мне не запрещено есть у себя? — на всякий случай переспросила я ровно.
— Нет, миледи, — я поймала чуть удивлённый взгляд горничной. — Я принесу вам мясо.
Мелькнула мимолётная мысль, с каких это пор меня потянуло на сочные стейки, раньше вроде ровно относилась к мясу. Хотя, наверное, от нервов всё это и напряжения. Ну и да, каша голод ничуть не утолила.
День тянулся кошмарно медленно. Я бродила по комнатам, умирая со скуки, хотя горничная принесла мне несколько книг — парочку романов, всё тот же демонов этикет, и ещё «Свод правил благородной леди», в дополнение. Едва не зарычала, швырнув книги об стену: Ингерран меня что, считает недалёкой и совсем тупой?! Да у меня разжижение мозгов случится через две страницы!
Обед прошёл так же бессмысленно и нудно: я хлебала бульон с нежными фрикадельками из рыбного фарша и слушала разглагольствования альва о том, как мы будем жить дальше. Как он познакомит меня с высшим светом. Как я буду ездить на благотворительные мероприятия — обязательно, ибо это обязанность каждой замужней леди! — и сопровождать его на важные встречи. А после рассказывать, что в головах у его партнёров, врагов, соперников… Под конец я не выдержала. Со звоном отложила ложку и подняла взгляд на альва, и негромко спросила:
