— Тебе что, и правда нужна вот такая бессловесная покорная тень? Самому не противно?

Ингерран посмотрел на меня прищуренным взглядом и так же негромко ответил:

— Сильвия, во-первых, я не разрешал тебе говорить. Во-вторых, да, мне нужна именно послушная жена, которая будет поддерживать меня во всём и подчёркивать моё положение. Α в-третьих, дорогая моя, еще один проступок, и я надену на тебя браслет послушания. Магия поможет быстро выучить правила, бьёт она болезненно, — он улыбнулся уголком губ и поймал мою руку, поднеся к губам. — Но я надеюсь, до таких крайностей мы всё-таки не дойдём, правда?

Я смотрела на него, а внутри всё заледенело от ужаса и безысходной тоски. Он меня сломает. Уверенность в этом обдала спину морозными мурашками, аппетит пропал окончательно, и я отодвинула недоеденный суп. Отвернулась и тихо произнесла:

— Благодарю, милорд. Я наелась.

— Οтлично. Я пришлю помощниц твоей горничной, чтобы начали готовить тебя к вечеру, — как ни в чём не бывало, заявил он, помогая мне встать из-за стола.

Подготовка заняла больше трёх часов. Да я даже когда с родителями жила и посещала светские вечера вместе с мамой в столице, не тратила столько времени на сборы! Сначала — ванна. С солью, с ароматными маслами, с какой-то целебной грязью, потом всё это смывали в трёх водах, потом долго и тщательно полоскали мои волосы, натирали их душистыми бальзамами… К концу водных процедур я сама себе напоминала благоухающую клумбу, натёртая кремами кожа была мягкой, как у младенца, и чуть не светилась изнутри. Волосы лежали воздушным, шелковистым облаком, мягкие и пушистые. Меня усадили перед туалетным столиком в одних чулках, целомудренных кружевных панталончиках и — да, корсете. Так что дышать приходилось осторожно. Следующие полтора часа надо мной колдовали горничная и помощницы. Причёска, лёгкий макияж, наконец, платье, и я могла любоваться собой в отражении.

Нет, это точно не я. Я никогда не выглядела так… Ну, леди, да. Аристократическая бледность, умело подчёркнутые разноцветные глаза, в которых притаилась тоска, гладкая, без единого изъяна кожа. Сложная причёска, украшенная шпильками и заколками, неожиданно длинная шея, и само платье всё с тем же целомудренным фасоном. Квадратный вырез едва открывал ключицы, длинные рукава до локтей, а дальше пышная пена кружев, множество нижних юбок, и неброский, серо-голубой цвет бархата, украшенного серебряной вышивкой и жемчугом. Элегантно, да. Красиво? Пожалуй. Но… Слишком целомудренно. Слишком приглушённо. Я терялась в этом образе, не видела себя, будто это лишь бледная тень меня.

— Готово, миледи, — горничная присела в реверансе и с искренним восхищением добавила. — Вы прелестно выглядите.

Ну да, по местным меркам — конечно. Только мне даже вежливость проявлять не хотелось, я лишь кивнула и медленно, придерживая юбку, чтобы не запутаться, подошла к двери из спальни. А в гостиной уже ждал Ингерран, конечно же, одетый в тон моему платью. Полагаю, чтобы ничего не нарушало безупречности и гармонии. Ненавижу альвов, да простит меня мама! Вспышка гнева быстро погасла, едва Ингерран шагнул ко мне, окинув восхищённым взглядом. Ρадовало одно: слишком целомудренный фасон платья и корсет не будоражили ничьё воображение и хорошо скрывали всё, что должны были.

— Ты неотразима, Сильвия, — он склонился над моей рукой, коснувшись губами кончиков пальцев.

Скажите пожалуйста, просто бездна галантности и воспитания. Кривую усмешку удалось сдержать, я с безучастным видом лишь кивнула.

— Что ж, надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение, гости уже собрались, — альв положил мою ладонь себе на локоть, и мы вышли из моих покоев.

На меня навалилась апатия и какое-то отупение. Ни волнения, ни паники, ни-че-го. Мне было совершенңо всё равно, как меня примут в местном высшем обществе, что про меня подумают другие приглашённые леди. От вежливой улыбки вскоре заболели щёки и губы, от реверансов — колени. Корсет немилосердно натирал и давил на рёбра, а вдобавок ко всему мне снова захотелось мяса. С кровью. Такого, едва поджаренного, с розовым соком… Пришлось срочно глотать набежавшую слюну, и искать, на что бы переключиться. Я вспомнила, что хотела уточнить у главы рода насчёт клятвы и обрадовалась, когда Ингерран представлял меня высокому светловолосому альву с холодным взглядом серых глаз и волевым подбородком.

— Моя невеста, леди Сильвия Лойхард, — его слова уже не трогали ничего внутри, я в который раз изобразила реверанс и выпрямилась, уже набрав в грудь воздуха.

И снова вспомнила, что без разрешения моего как бы жениха не имею права ни слова вымолвить. Οтчаяние болезненно кольнуло сердце, и я медленно выдохнула, скользңув равнодушным взглядом по гостям. Глава что-то там сказал про мою маму, что рад видеть, только я едва ли его слышала. Опять мои планы рушились. Плечи опустились, и дальнейшее прошло мимо меня, даже когда Ингерран при всех надел мне на палец серебряное кольцо с крупной жемчужиной, обозначая мой статус. Мы станцевали один раз, а потом новоявленный женишок отправил меня в так называемую женскую гостиную, где собирались леди, чтобы не мешать мужчинам и не отсвечивать. Я сразу отошла к окну, не желая общаться ни с кем из этих альв, неуловимо похожих друг на друга кротким видом, опущенными взглядами и целомудренными нарядами.

Только не учла, что я буду интересна этим женщинам, не знающим никаких развлечений кроме сплетен, вышивки и чтения дамских романов.

— Простите… А кто ваши родители? Вы же полукровка, да? — раздался рядом нежный голосок, и я покосилась на блондинку в воздушном платье кремового цвета.

Ну чисто пирожное. Молча кивнула и из вежливости коротко ответила:

— Моя мать альва. Отец — некромант.

— Ο-о-о! — протянула с восторгом блондинка и хлопнула ресницами. — Моя младшая сестра тоже вышла замуж за человека, папа устроил её брак с каким-то богатым аристократом, у них свои дела…

— Она тоже давала клятву? — вырвалось у меня, едва сознание зацепилось за её слова.

Блондинка моргнула, не ожидав, что я оборву её, и немного неуверенно кивнула.

— Ну да, это обязательное условие, наш обычай, — с лёгким недоумением ответила она.

Значит, Ингерран не соврал. От этого на душе стало совсем тошно, и я отвернулась обратно к окну, надеясь, что остальные поймут мой посыл к тому, что я не желаю общаться. Остаток вечера не принёс никаких сюрпризов, я его почти не запомнила. Ещё пара танцев с Ингерраном, снова унылое сидение в җенской гостиной и нудные сплетни местного высшего общества, в которых я ни демона не понимала. К одиннадцати вечера альв сжалился и проводил меня в мои покои, оставив одну. А я наконец смогла попросить принести мне стейк, несмотря на поздний час, и съела его подчистую, даже тарелку вылизала. После чего завалилась спать, уставшая, вымотанная и опустошённая.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Всё, что помню, это какие-то встречи, Ингерран с кем-то меня знакомил, совместные завтраки и обеды — ужинать я предпочитала у себя, слава всем демонам. У альва по вечерам были какие-то важные дела. А ещё, моя страсть к мясу только росла. Кашу я есть уже просто не могла, и после завтрака оставалась жутко голодной, что потом навёрстывала. И только эта деталь ненадолго вывела из того состояния оцепенения, в котором я пребывала все эти дни. Хорошо ещё, Ингерран не позволял себе ничего лишнего, видимо, оставив всё сладкое на после свадьбы. Α ведь до неё оставалось не так уж много, и я по — прежнему ничего не предпринимала, чтобы избежать этого печального события.

Всё изменилось на шестой день пребывания в «гостях» у альва. Я проснулась утром и сразу ощутила, что что-то не так. Нахмурилась, прислушалась к себе, пытаясь понять, что же, на всякий случай запустила простенькую сканирующую магию — вдруг какая-нибудь из леди учудила, кто их знает. Ну, может, у Ингеррана тайная воздыхательница имеется, а? Вот только ощущения сконцентрировались в очень неожиданном месте. Внизу живота. Я нахмурилась сильнее, села, осторожно положив ладонь. Странно, вроде женские дни не должны… И тут по спине прошёл холодок. Это было, как будто… Ну, как будто внутри меня находилось что-то ещё. Но не опухоль, не болезнь, а…