И ушел в сторону очага поискать остатки вчерашнего ужина.

Юрка, бросив на него оценивающий взгляд, схватил автомат и ушел в охранение, Бабек кинулся к ишакам. Сергей вошел в палатку и выкинул из нее кошмы, рюкзаки, свертки и спальные мешки. Я ему помог. Окончив, мы без лишних слов договорились немедленно передислоцироваться в укромное место и с рассветом устроить засаду на Учителя и его людей. И, разоружив их, продолжить добычу золота. В конце разговора к нам подошли девушки, только что выбравшиеся из штольни.

– А мы чуть не погибли! – радостно улыбаясь, сообщила Лейла. И прильнула к моей груди.

– Что случилось? – испугался я.

– Как только мы вышли из рассечки, она обвалилась... – ответила Наташа подрагивавшим голосом.

– Что, совсем???

– Да нет, сверху пролезть можно. Но что толку? Я лазала туда с твоими спичками. Белых камней с золотом нет! Совсем! – цветя от счастья, проговорила Лейла и, обнажив белоснежные зубки, показала мне кончик языка.

– А... – воскликнул я. – Похоже, ты радуешься? Ну, ну... Нет золота – бери шинель, пошли домой? Да?

– Какой ты понятливый! Еще Наташа тебе не сказала, что там до сих пор сверху камни падают! Большие! Бух! Бух!

– Это от двух наших отпалок в рассечке штольнина крыша поехала... – догадался Сергей. – Делать нечего, линять надо. Хватай, давай, шмотки, поехали.

Как только он сказал это, земля под нашими ногами содрогнулась.

– Чувствуешь? – посмотрев под ноги, спросил меня Сергей. – К золоту теперь только карьером доберешься...

– Чувствую... – ответил я и, не удержавшись, обнял Лейлу, всем своим видом походившую на двенадцатилетнюю девочку, только что выигравшую в лотерею взрослый бюстгальтер. – Похоже, наше золото накрылось...

– Да, дела... – покачал головой Кивелиди. Придется мне опять переквалифицироваться в управдамы.

– Управляющего дамами?

– Нет, их ДАМами, – с сарказмом подчеркнул он корень произнесенного слова. – Пока Федька не появился, я парочкой-другой ночных бабочек командовал... До сих пор от них душу воротит.

– Так вот почему ты от меня... – начала Наташа, но была прервана Федей, подошедшим с кувалдой и зубилом:

– Кандалов не хотите снять? Или ну их на хер?

Разбив цепи, мы навьючили рюкзаки с продуктами, спальные мешки и палатку на узнавших нас ишаков и бегом бросились вниз.

Хотели броситься... Ибо не прошли и нескольких метров, как в нескольких шагах от себя увидели силуэт человека с автоматом в руках. Даже в темноте мы узнали его лицо... Полуразложившееся лицо. Теперь, как и все тело, оно было покрыто сором, налипшим на влажные раны и воспаленную кожу. Он пытался стрелять, но у него не получалось. Видимо, пальцы либо распухли, либо отсутствовали.

Мы с Сергеем бросились к монстру; он, кинув в меня автоматом, убежал вниз.

– Автомат у него... – удивленно пробормотал Сергей, глядя ему вслед. – Значит, он наших охранников завалил, не Федя...

– Пошли, пошли, – зашипел на него Житник. – Сейчас Наташка опять в обморок рухнет и придется нам еще полчаса здесь торчать...

– Вы идите, а я за ним побегу, – выцедил Сергей, решивший, видимо, навсегда покончить с назойливым полутрупом. – А то он на каждом километре приставать будет. Надоело.

И побежал вниз по склону.

– Хозяин – барин... – протянул Юрка, пожав плечами. – Нам он спать не мешает...

Мы вернулись к ишакам, поправили поклажу и спешно двинулись вниз по тропе. И через сотню метров наткнулись на Сергея, стоявшего на коленях. Перед ним навзничь лежал мертвый наш преследователь. Слезы катились из его безвеких глаз...

Абдурахманов в это время ехал со своими головорезами в аэропорт. Несколько дней назад поняв, что вертолеты, нанятые от имени Управления геологии, никогда не долетят до Уч-Кадо, он занялся поисками подставного лица и нашел его в виде родственника жены, занимавшего довольно значительный пост в Министерстве здравоохранения. Узнав о золоте Уч-Кадо, этот чиновник запросил себе половину добычи и, получив согласие, в один день договорился о предоставлении Тимуру санитарного вертолета.

Приехав в аэропорт, Абдурахманов узнал об исчезновении в районе Барзангинского горного узла машины коварного Ходжи. Естественно, он не поверил в катастрофу. Злость переполнила Тимура до краев, и он забыл о золоте.

– Убью! Всех убью, – повторял он, шагая по аэродромным плитам. – И этого паршивого грека, и этого негодяя Ходжу! Оболью керосином и сожгу!

– Зачем тебе пачкаться, Тимурчик? Предоставь это нам, – недобро улыбаясь, сказал ему шедший рядом наемник по прозвищу Хирург, недавний моджахед последней чеченской войны. – И клянусь аллахом, если ты не получишь полного кайфа, то мы с Сафаром съедим друг другу уши!

Завалив тело умершего монстра сланцевыми пластинами, мы спустились к реке и направились на тропу, по которой два дня назад шли в город, довольные, полные радужных планов, с мешками, полными золота.

– Нет, не надо туда... – замученным голосом остановил нас едва волочивший ноги Федя.

Мы не спросили, почему не надо. В дехиколонской стороне густо зашелестели автоматы.

Стрельба в Дехиколоне длилась минут десять, не больше.

– Передрались, наверное, из-за золота, – предположила Наташа, с тревогой глядя на скрывающие кишлак остроконечные кумархские скалы.

– Говорил я ему, взорви штольню и живи спокойно, детей учи... Нет, полез в историю, пассионарий сраный, – покачал я головой. – Кому теперь оно достанется? Ни себе, ни людям...

– А ты что темнишь, Сусанин долбанный? – отведя бегающие глаза от дехиколонской стороны, прицепился к Фредди явно нервничавший Житник. – Говори, куда нас вести собираешься! Мы тебя, орла драного, теперь хорошо знаем. Небось, еще одно минное поле для нас припас? Или яму медвежью? Кстати, пушку Серегину взад верни, ворюга...

– Дайте схавать сначала что-нибудь, – жалобно ответил Фредди, протягивая тяжелый пистолет Сергею. – Упаду сейчас с копыт – трое суток одни грибы хавал. И эфедру[73]. Если бы не она, сдох бы давно. Гнили бы сейчас в штольне... Эх, знал бы раньше, что вы такие трудные...

Наташа покопалась в суме охранников и протянула ему кусок жареной баранины и лепешку. Подкрепившись, Федя поведал, что рядом с тропой, по которой мы шли в город три дня назад, сейчас стоит большая дехиколонская отара и чабаны вооружены. И вряд ли пасутся они там в целях повышения суточных привесов, больно уж трава в тех местах жидковата. И поэтому он предлагает подниматься на другой борт реки Уч-Кадо к тагобикульской штольне и оттуда, по саю Интрузивному, спустится к реке Тагобикуль. Времени это займет почти столько же, сколько путь через Ягноб. Мы сочли это предложение разумным и, сбив кандалы на куске гранита, потопали вверх по давно заброшенной дороге.

В прежние годы частенько, не дождавшись рейса старенького и вечно ломавшегося вахтового “ГАЗ-51” я поднимался по ней пешком в наш тагобикульский разведочный лагерь. Грунтовая дорога, местами с резко завышенным уклоном, глубокими, под брюхо, колеями и многочисленными крутыми поворотами, на многих из которых задние колеса неповоротливых, но очень самоуверенных “Уралов”-бензовозов зависали над пропастями и пропастишками, начиналась в долине Уч-Кадо на высоте 2700м и заканчивалась на отметке 3820м у последней нашей штольни в развороченных бульдозерами альпийских лугах. Дойдя до первого поворота дороги, мы перешли на укорачивающую ее тропу. По ней я пошел первым. Лейла семенила позади ишака, ведомого мною, и смотрела то себе под ноги, то на казавшуюся совершенно недостижимой вершину 3904. В начале подъема я сказал, ей, что мы пересечем водораздел чуть левее и ниже нее, и сейчас в глазах девушки светилось любопытство: она никак не могла поверить, что сможет туда добраться.