Лотар проснулся от гомона за окном. Только на этот раз в нём не было ни страха, ни ненависти, к которым он стал уже привыкать в Мираме, а было радостное предвкушение карнавала. Словно в большом доме все разом вдруг решили затеять что-нибудь особенное и принялись делиться планами и идеями, не обсуждая главного — торжественного обещания веселиться.

Люди собирались праздновать победу. Полную, окончательную и совершённую, как небо над головой, как море на горизонте. Как ни слаб был вчера Лотар, но сквозь полубеспамятство он всё-таки понял слова Сухмета, который примчался с полудюжиной всадников, чтобы подобрать его, — едва Гонг Вызова исчез из города, едва Лотар унёс его на своих кожистых крыльях, как половина мародёров разбежалась, а вторая половина почти без боя сдалась уже к рассвету.

Без заряда жестокости эти люди не могли драться, не могли даже грабить. А вот горожане, наоборот, без подпитки злом, идущей от Гонга, воспряли и оказались сильнее.

Конечно, прошедшие два месяца не могли не отразиться и на этих людях. Они с горечью смотрели на руины, с болью и слезами хоронили умерших, но Лотару не хотелось сейчас вчитываться в тёмную сторону людских ощущений, потому что слишком уж ослепительной была радостная, светлая часть их победы.

Осознав, что для тревоги нет причины, он успокоился. И тут же накатили боли, не очень сильные, но их было так много, что хотелось только одного — подняться, уйти куда-нибудь подальше в голые примирамские степи и задать себе такую тренировку, чтобы пар повалил, а тело онемело, как от чудовищной дозы какой-нибудь магии, к которой из нормальных людей может прибегнуть только самоубийца. Но зато потом наступит покой и, возможно, тело снова будет ему подчиняться.

Но Лотар вдруг отбросил все мысли о тренировке. Он вспомнил, что за противником остался один должок, и, скорее всего, пришла пора по нему рассчитаться. Он тут же с тревогой взглянул в окно: время приближалось к полудню. Но делать нечего — он спал так долго, потому что надо было восстановить силы.

Лотар скатился с кровати, покряхтывая, натянул одежду, уже кем-то выстиранную, высушенную и даже выглаженную. Понял, что об этом позаботился Шув, испытал мимолётную благодарность к нему. Потом аккуратно, как перед боем, надел перевязь. Гвинед легко выходил из ножен и был светел и весел, как всегда. Лотар улыбнулся этой готовности и пожалел, что не соответствует своему мечу, его великолепной и победоносной безупречности.

Пошёл наверх. Поднимаясь по ступеням, он облизнул пересохшие губы, почувствовал, как хочет пить, но возвращаться не стал. Краем уха услышал, как на кухне весело гремят чугунками служанки почтенного трактирщика, а сам он басовито покрикивает на них, готовясь к чему-то, должно быть, исключительному.

В коридоре и комнатах не было никого уже несколько часов — Лотар сразу это понял. Впрочем, восточный торговец редкостями умел оставаться незаметным даже лучше, чем Сухмет. Так что всё следовало проверить основательно.

Всё было, как позавчера, когда они обсуждали возможность бегства Жалына в Карман Ничто. Лотар открыл сломанную дверь, покружил по пустой комнате. Хотя у него не было и сотой доли способности Сухмета считывать предметы, он мог бы почувствовать многое, если Жалын торопился и не успел затереть своё присутствие. Но ничего не получилось.

Тогда Лотар стал методично “просматривать” руками всю комнату. И лишь когда дошёл до причудливых северных икон, намеленных такой блестящей аурой, что в ней вполне могли отражаться проплывающие по небу облака, он понял, что худшие его опасения подтвердились. Жалын был здесь, и совсем недавно.

Желтоголовый огляделся ещё раз. Как всегда бывает, когда интуитивная уверенность переходит в знание, открылись какие-то шлюзы, и он уже без труда увидел, как медленная тень скользнула по комнате, унося то, что Жалын называл Драконом Времени — необыкновенно сложную, невообразимо закрученную стеклянную спираль, уводящую свои витки куда-то, куда не могло проникнуть даже его, Лотарово, магическое видение.

Это была, конечно, не настоящая картина, а образ из близкого прошлого. Лотар обучался этому искусству не один месяц, и только сейчас оно дало результат. Однако радоваться было нечему.

Лотар осторожно, на цыпочках пошёл за этой тенью и понял, что исчезнувшие из комнаты Жалына сундуки с самого начала стояли в нижней кладовке трактира, куда рано поутру такими же тенями — Лотар видел их гораздо более отчётливо — зашли какие-то носильщики, нанятые Жалыном, и унесли этот груз в сторону порта.

— Что ты тут делаешь, господин мой?

Лотар поднял голову. Над ним на лестнице, ведущей в полуподвальный чуланчик, стоял Сухмет. Слушая счастливый гомон на улице, он тоже невольно улыбался, и даже золотой обруч раба сверкал ярче, чем обычно сверкает золото.

Лотар вздохнул и попытался включиться в реальность — он и не заметил, как оказался тут, хотя чего-то в этом роде и нужно было ожидать от такого магического приёма. Даже Сухмет сильно меняется, когда колдует.

К счастью, Сухмету ничего не нужно было объяснять. В сознании Лотара он мгновенно прочитал ответ на свой вопрос, посерьёзнел и прищурился. Лотар увидел, как его зрачки стали тонкими вертикальными полосками, как у кота, и в них вспыхнул огонь ярости.

— Он ушёл не просто так…

— Вы упустили его?

— Мы упустили, господин, — ответил Сухмет. — Эти сундуки стояли тут, пока мы разыскивали этого разбойника наверху, только прикрытые защитной магией. А нам и в голову не пришло, что он может провести нас, как малых детей.

— Может ли? — спросил Лотар и быстро выбрался из чуланчика. В большом зале трактира уже стоял Рубос. Он жевал пук какой-то зелени, смачно откусывая хрустящие стебли и хрумкая оглушительно, как конь.

— Ч-шо чу-шилось?

— Жалын удрал в порт. Нужно догнать, — бросил Лотар. — Ты со мной?

Рубос покрутил головой и осторожно положил остатки зелени на край стола.

— Ну, тогда он далеко не уйдёт. Там же…

Договорить он не успел, сверху донёсся оглушительный вопль отчаяния. Одна из кухарок Шува с перепугу выронила какую-то кастрюльку, которая со звоном покатилась по полу. Служанки во главе с достопочтенным Шувом вывалились из кухни и застыли, с тревогой и ужасом глядя наверх — туда, где находились комнаты постояльцев.

Лотару тоже стало любопытно, что же заставило Сухмета так распереживаться, хотя он уже догадывался, в чём дело. Через мгновение Сухмет появился на лестнице, держа в руках кожаный баул, в котором восточник хранил книги.

— Этот мерзавец, этот негодяй… Он украл книгу, где изложена система высших структур Времени. Господин мой, чего мы стоим?! В погоню!

Бряцая на ходу своей Утгеллой, он скатился по лестнице.

— А завтрак?! — завопил вслед Шув, но никто даже не посмотрел в его сторону.

При свете дня руины, оставшиеся после штурма, пожаров и собак, не вызывали уныния. Свобода стоила того. Исчезли страх и отчаяние, появились надежда и гордость от победы. Нетрудно было представить, что очень скоро здесь застучат топоры плотников, зазвенят молотки каменщиков, подгоняющих блоки, и новые дома поднимутся на радость уцелевшим владельцам.

Но сейчас эти руины раздражали. Они мешали бежать и очень уж отвлекали внимание.

Кроме того, раздражало изумлённое и чрезмерно пристальное внимание людей. Они мгновенно расступались перед бегущим наёмником, и на лицах, в глазах, в душах появлялся… Лотар не поверил, но Сухмет подтвердил его подозрение:

— Ничего удивительного, господин мой, что они боятся. Почитай, весь город видел, что ты, как нетопырь, летаешь над самыми крышами.

— Побереги дыхание, — буркнул Лотар.

В порту царила ещё большая суматоха, чем в городе, только здесь она была деловой. Люди спешили забить трюмы товарами, чтобы вернуться к своему торговому ремеслу.

Лотар обвёл глазами весь горизонт. Да, так и есть. От дымки, в которой прежде всё тонуло, не осталось и следа. Горизонт был чистый, прозрачный и… У Лотара на миг перехватило дыхание. Он подошёл к одному из одетых чуть получше других офицеров порта, который, судя по всему, никуда не спешил, наблюдая, как сразу несколько десятков кораблей торопятся выйти в море.