Не предвидя в ближайшее время никаких возможностей что-то предпринять, он вынужден был ощущать ее присутствие, словно постоянный зуд. Когда она проходила мимо него, его взгляд невольно погружался в вырез ее лифа. Когда она останавливалась у окна, глядя на по-зимнему блеклый сад, он ловил себя на том, что любуется светом, играющим в ее волосах. Ему с трудом удавалось удержаться и не броситься к ней, не вернуться добровольно к прежней слепоте, прежней доверчивости.

«Неужели так уж плохо попасть в ад именно по этой дорожке?»

Мэдлин чувствовала себя полураздетой и уязвимой, зная, что когда она двигается, ее неизменно преследует его взгляд. Обычно она терпеть не могла, когда за ней наблюдают, но такое внимание со стороны Эйдана льстило ей. Он не улещивал ее, не пытался что-то у нее урвать хитростью. Похоже было, что он так же беспомощен в сложившейся ситуации, как и она сама.

Однако факт оставался фактом: они не могут жить в этих двух комнатах, изображая двух друзей. Она закрыла глаза, чтобы не видеть унылой картины за окном, и мысленно снова увидела кусочек прошлого: ее руки зарываются в его густые темные волосы, его голова склоняется к ее ногам…

Невыносимо! Этих эротических, волнующих воображение воспоминаний скопилось слишком много!

Что еще хуже, малышка Мелоди начала ощущать возникшую между ними напряженность. Она то бранила свою куклу из галстука, то начинала обиженно плакать из-за того, что сползла с кушетки и ударилась попкой.

Мэдлин вздохнула и, быстро подойдя к малышке, подхватила ее на руки.

– Все хорошо, милая. Ты просто немного ушибалась бывает.

Мелоди уткнулась своим мокрым, чуть сопливым личиком Мэдлин в шею и заплакала еще громче. Та посмотрела на Эйдана: на его лице отразились тревога и смятение.

– Она что-то повредила? Надо везти ее к врачу?

Мэдлин с трудом удержалась, чтобы возмущенно не закатить глаза.

– Все гораздо сложнее. – Продолжая стоять на месте, она начала качать девочку, инстинктивно делая нужные – хотя прежде совершенно незнакомые – движения. – По-моему, неестественно держать ее тут взаперти. Наверное, ей надо как-то развлечься.

Он чуть ободрился:

– Я мог бы ей почитать. – Однако на его лице тут же снова отразилось уныние. – Только, наверное, ей не захочется слушать Гомера или Платона.

Мэдлин улыбнулась:

– Вряд ли. Но тебе… нам… стоило бы составить хоть какую-то детскую библиотек.

«Нам». Это слово кануло в тишину – и оба отвели глаза.

«Мне не следовало бы делать вид, будто я останусь с ним навсегда. Ни к чему позволять ему думать, будто мы станем семьей. Лучше открыть правду». И что будет потом? Она станет ночевать на улице три дня в ожидании следующего судна – и постоянно дрожать от мысли, не появится ли Критчли.

Что до Эйдана, то его мысли текли по схожему пути, хоть и в противоположном направлении. «Надо решиться и поведать ей о планах относительно свадьбы. А пока отправить их обеих в Бланкеншип-Холл». И тем не менее он не мог этого сделать, из страха снова увидеть на ее лице те же чувства, что и в прошлый раз: настороженность и отвращение. Пусть все остается, как есть – хотя бы еще какое-то время. Прежде чем он снова окажется в ее руках, ему нужно разобраться, ангел она или ведьма. Ему необходимо заглянуть в самую глубину ее души.

Теперь он с ней связан обстоятельствами, вынужден оставить ее рядом. И дело не в ее жестокосердии, а в том, что он может снова оказаться нежеланным, станет совершенно открытым и беззащитным и будет отвергнут. В глубине души он понимал, что она не жестокосердна. И не потаскуха. Она просто женщина, которая его не любит – настолько, что даже не пожелала оставить рядом с собой его ребенка. Ох!

Просто дело в том, что, делая ставку, он рискует. Проиграть очень много.

– Может, нам что-нибудь придумать? Какую-нибудь игру?

Он вздрогнул:

– Пожалуйста, прекрати это!

Мэдлин недоуменно воззрилась на него поверх макушки девочки:

– О чем ты?

Он помотал головой:

– Не важно. Надо поиграть, говоришь? – Он с сомнением посмотрел на Мелоди. – Сомневаюсь, что она уже сумеет различать карты.

Мэдлин широка улыбнулась ему – открыто и с искренним весельем.

– Вернитесь в свое прошлое, милорд! Во что вы играли, когда были совсем маленьким?

Боже, до чего она хороша! Разве столь прелестное существо может быть коварным?

– Э-э…

Он ни во что не играл, когда был маленьким. Его беспрестанно нянчили или учили. Только один раз ему, удалось сбежать от удушающего надзора. Он добрался до ручья, который тек в дальнем конце парка, упал в него и вымок, поймал лягушку, а потом целый день прятался от слуг, которые его искали. Это был, пожалуй, лучший день его детства.

Но рядом давно уже нет ни ручья, ни лягушек.

– В прятки?

Она просияла.

– Конечно же! Ты прав! – Она вызывающе ему ухмыльнулась. – Я очень хорошо играю в прятки! Вам за мной не угнаться.

Он невольно улыбнулся в ответ.

– У меня будет преимущество. Это мои комнаты.

Мелоди подняла голову. Ее личико было мокрым от слез, и она трогательно сосала пальчик, но в глазах ее уже зажглись радостные искры.

– Надо прятаться?

Мэдлин подняла ее чуть выше, чтобы смотреть ей прямо в лицо.

– Мышка моя, ты хочешь сначала прятаться или сначала искать?

– Ты прячься. Я ищу.

– Хорошо. – Она улыбнулась Эйдану и громко прошептала Мелоди: – Найди сначала дядю Эйдана.

– Мошенница! – Он скрестил руки на груди и состроил хитрую мину. – Я придерживаюсь честных правил.

Мелоди захихикала:

– Смешной дядя!

Эйдан выгнул бровь:

– Нисколько. Я очень серьезный.

Он поднял обе руки к ушам и пошевелил пальцами.

Мелоди засмеялась громче.

Мэдлин фыркнула.

– Подговаривать судью нечестно! – Она поставила малышку на пол и прикоснулась пальцем к кончику ее курносого носика. – Закрой глазки. Я за тебя посчитаю, когда я скажу «десять», можешь открыть глаза и начинать нас искать.

Мелоди смешно наморщила носик:

– Я умею играть! – Она закрыла глаза ладошками. – Раз… Два…

Мэдлин со смехом бросилась в спальню.

– Пять… Шесть…

Сначала она нырнула под кровать, но тут же передумала. На месте Мелоди она заглянула бы туда в первую очередь. А вот в гостиной был застеленный скатертью стол, на котором стояла ваза с фруктами.

Все равно это слишком просто. Не надо чрезмерно усложнять поиски для ребенка, но если первым найдут Эйдана, тогда она сможет нахально торжествовать – просто чтобы немного его подразнить.

– Семь… Восемь…

Времени почти не осталось! Она выбралась из-под кровати и бросилась к платяному шкафу. Ее так и подмывало расхохотаться, но она подавила это желание. Как ей хочется расслабиться после стольких лет тревог!

– Девять…

Стараясь не щелкнуть замком, она скользнула в шкаф. Перед тем как закрыть его, она крикнула:

– Десять!

– Я знаю! – отозвалась Мелоди. – Пора не пора, я иду со двора!

Мэдлин сделала шаг назад, выставив за спиной руку. Она рассчитывала нащупать одежду Эйдана… но совершенно не ожидала, что нащупает внутри нее его самого!

На секунду, которая тянулась невероятно долго, они оба застыли на месте и даже не дышали. Сердца их отчаянно колотились. Мэдлин не пошевелилась, но и руки не убрала. Не в силах справиться с любопытством и жгучим желанием хоть на секунду получить обратно то, что когда-то у нее было, она просто стояла на месте, так близко от него, что кожа ее шеи ощущала его дыхание. Ее рука была единственным контактом между ними.

А потом ее обхватили его сильные руки, а широкая ладонь закрыла ей рот.

– Ш-ш!

Жаркое дыхание обожгло ей ухо. Мэдлин закрыла глаза, ощутив сладкую дрожь. Она не стала отводить руку, не могла ни шевельнуться, ни даже вздохнуть, боясь разорвать хрупкую связь между ними.

Кажется, она дотронулась до?… Да, его плоть откликнулась на ее прикосновение. Его объятия постепенно стали крепче, притягивая ее к нему. Она оказалась слишком близко, а ее рука осталась между ее попой и его возбуждающейся плотью. Она откинула голову ему на грудь.