Час пролетел, как одна минута. Едва Виктор распаковал чемодан, прикрепил в своем закутке семейную фотографию и накормил Рекса, как прибежал посыльный. Он уважительно посмотрел на Рекса и, сильно окая, прохрипел:

— Просили поторопиться. Сказали, чтоб без собаки.

— Хор-рошо, — раскатисто ответил Виктор. — Без собаки так без собаки. Сидеть! — бросил он Рексу и обернулся к посыльному. — Ты чего хрипишь-то? Простыл?

— Так точно. Простыл, — безнадежно махнул он рукой.

— Под березкой стоял? Со связисточкой? — лукаво погрозил пальцем Виктор.

— Никак нет, — смутился посыльный. — Искупался. В Одере.

— В Одере? Вот это да! Неужели дошли?

— Дошли, товарищ майор. Разведка вовсю шурует на том берегу. На обратном пути напоролись на мину. Лодка-в щепки, а мы — вплавь.

— Доплыли все?

— Все. Только командира малость контузило. Еле слышит. И головой трясет.

— Кто такой? Может, знаю?

— Едва ли. Старший лейтенант Ларин…

— Ларин?! — тряхнул его Виктор. — Не врешь?

— Да вы что, товарищ майор, — поморщился от боли посыльный. — Зачем мне врать-то?

— А ну быстрей! — повернул его к двери Виктор. — Веди прямо к нему.

— За тем и пришел, — заторопился посыльный. — Сейчас он у полковника на докладе.

Давненько посыльный не видел таких бегунов. Майор Громов летел по штольне, как к олимпийской медали. Он вихрем ворвался к Галиулину, на ходу козырнул и бросился к вскочившему со стула молодцеватому офицеру.

— Игорь! Ларин! — стиснул его Виктор. — Ты?! Ну надо же! Нет, такое бывает только на войне: за один день две встречи. И какие!

— Ты забыл, кто такие встречи устраивает, — с улыбкой заметил Галиулин. — Надеюсь, помнишь, как я тебя свел с капитаном Мараловым?

— Еще бы.

— Ты с ним связь поддерживаешь?

— Конечно. Он где-то на нашем направлении.

Наконец Виктор выпустил Ларина, усадил на стул, сам пристроился напротив и, вглядываясь в измученное лицо Игоря, начал расспрашивать:

— Как ты? Что ты? Кто с тобой из наших?

Игорь виновато улыбнулся и показал на ухо.

— Громче. Пожалуйста, громче. Я очень рад! Честное слово!

Виктор прокричал вопросы в самое ухо.

— Из тех, кто был на Днепре, в роте никого нет. Но ребята пришли стоящие. Хорошо показали себя на Висле. Сейчас прощупываем левый берег Одера.

— Давайте об этом позже, — попросил Галиулин. — Надо перекусить и отметить встречу, — он сдернул со стола газету. — Как говорится, чем бог послал.

— Вот это да! — изумился Виктор, увидев бутылки с иностранными этикетками. — Контакты у вас, вижу, неплохие.

— А ты как думал! На то мы и разведка.

Когда отлегло на душе и друзья, отодвинув стаканы и тарелки, расстегнули воротнички, Галиулин с нажимом сказал:

— Так я — о контактах. Сейчас это самое главное. На левом берегу действует несколько наших разведгрупп. Некоторые — в немецкой форме. Но расчет на то, что в хаосе отступления им без труда удастся ловить рыбку в мутной воде, не оправдался. Оборона у немцев плотная. Дисциплина железная. За паникерство и пораженческие настроения вешают на телеграфных столбах. В войсках да и в народе усиленно распространяется лозунг: «Мы были у стен Москвы, но города не взяли. И русским не видать Берлина». Сопротивление действительно невиданное. Как следствие — большие потери с нашей стороны. Перед разведотделом армии поставлена задача снизить эти потери. Способ — древний как мир: своевременно сообщать об узлах сопротивления, минных полях, тайных аэродромах, районах максимального сосредоточения войск.

Неторопливую речь Галиулина прервал зуммер.

— Слушаю, — снял он трубку. — Да… да… Плохо! — побледнел Галиулин. — Очень плохо! Ни в коем случае. Пост не снимать! Будем искать. Будем думать.

Галиулин швырнул трубку. Встал. Рванулся к двери. Вернулся. Снова сел.

— Прокол, — посмотрел он на Виктора. — Серьезный прокол. Еще позавчера две группы должны были вернуться с западного берега Одера. Они работали в глубоком тылу, трижды выходили на связь, передали чрезвычайно важные сведения, а потом — будто в воду канули. Сейчас вот сообщили, — кивнул он на телефон, — что в эфире по-прежнему пусто, прошли все сроки выхода на связь, и предлагают снять пост. Я запретил. Снять пост — значит вычеркнуть их из списка живых. А в каждой группе по десять человек. Какие будут предложения?

Виктор облизнул разом пересохшие губы и решительно встал.

— Надо искать! Может, у них раненые, может, блокированы, может…

— Вот именно! Может, взяты в плен, может, погибли… Короче говоря, надо установить, что с нашими группами. По идее это задание надо поручить Ларину, но ты же видишь, в каком он состоянии — ни черта не слышит и на ногах еле держится.

— Все понял, — привычно передвинул пистолет на живот Виктор. — Я готов.

— Вот и ладно. Людей подбирай сам. Бери кого хочешь, но не больше взвода. Готовность — двадцать два ноль-ноль.

С помощью Ларина Виктор быстро сформировал группу поиска, своим заместителем назначил сержанта Мирошникова. В последний момент приказал принести что-нибудь из вещей пропавших солдат. Санька все понял и вскоре явился с двумя пилотками — офицерской и солдатской.

— То, что надо, — похвалил его Громов. — Береги как зеницу ока. На переправе старайся не замочить.

Санька кивнул и сунул пилотки за пазуху.

Переправа прошла спокойно. В кромешной тьме две резиновые лодки отчалили от берега и через полчаса ткнулись в густой кустарник на западном берегу. Встретили их промокшие до нитки саперы. Виктор знал, что небольшой плацдарм передовые подразделения уже захватили, но немцы беспрерывно атаковали вросшую в берег пехоту. Правда, по ночам саперы переправляли орудия, минометы и даже легкие танки.

«Хороший признак, — отметил про себя Виктор. — Раз есть артиллерия да еще и танки, значит, десант не ложный — техникой зазря рисковать не будут. Поднакопят сил и через недельку-другую пойдут вперед. Вот только куда? Путь-то им должны указать мы…»

Накоротке посовещавшись с командиром десанта, уточнив места прохода и сигналы, Виктор вернулся к своим — и вскоре разведчики растворились в ночи. Когда Рексу дали понюхать офицерскую пилотку, извлеченную из-за пазухи Мирошникова, он тут же взял след и уверенно повел к синеющему вдали лесу.

— Разве это лес? — ворчал на ходу Санька. — Деревья торчат, как мачты, завалов нет, тропинки будто подметенные. Тут и спрятаться-то негде. То ли дело в Белоруссии или на Украине: нырнул в чащобу — и ищи-свищи. Нет, в таком лесу воевать нельзя. Это парк культуры и отдыха, а не лес.

— Не ворчи, — отмахнулся от него Громов. — Лучше следи за Рексом. Передай по цепочке, чтобы шли след в след — тут могут быть мины.

Уже было два коротких привала, уже обнаружен присыпанный мхом окурок «Беломора» — Рекс принес его, бережно зажав зубами, — уже никто не сомневался, что группа идет правильным путем, но следы вели все дальше и дальше на запад.

«Далеко забрались, — размышлял Виктор. — Не только армейской, но и фронтовой разведке это ни к чему. Значит, что-то их гнало. А может быть, не что-то, а кто-то?…»

Когда вышли к небольшой речонке и Рекс, вытянув поленом хвост, глухо зарычал, Громов все понял.

— Лежать! — передал он по цепочке, а сам подполз к Рексу и замер.

Журчит вода. Шелестят листья. Что-то шуршит. Вдруг Рекс повернул голову вправо и шумно втянул в себя воздух. Виктор благодарно кивнул и двинулся вправо. Рекс полз рядом. Шерсть вздыбилась, клык обнажился — верный признак, что чует человека. Вот только кого: русского или немца? Теперь уже и Громов чувствовал запах табачного дыма. Осторожно, стараясь не задеть ни веточки, ни травинки, Виктор снова двинулся вперед. И вот прямо перед ним заросшая высокой травой ложбина. Чуть дальше — река. А в траве бугрятся какие-то тени. Если бы они не перемещались, можно было бы подумать, что это обыкновенные пни или стожки сена. Но тени не только двигались, они переговаривались, правда, так тихо, что невозможно было понять, на каком языке. И тогда Виктор решил стать… еще одной тенью.