Не обращая на нее внимания — она инстинктивно чувствовала, что с мамой все в порядке, — Шеннон снова повернулась к кровати и вдруг увидела, как правый глаз лежащего на ней закрылся и открылся. Как будто подмигнул ей.

— Папа? — недоверчиво спросила она.

И глаз снова подмигнул.

Потом было много всего, но в памяти Шеннон остался именно этот эпизод с подмигивающим глазом.

С того дня она больше не ходила в церковь. И прежняя жизнь закончилась, словно упершееся в тупик шоссе.

Что-то врезалось в сон. Долгий, раздражающе настойчивый писк. Шеннон повернулась на другой бок. Писк продолжался. Она открыла глаза. Подняла голову. Огляделась, пытаясь определить источник звука, и поняла: звонят в дверь.

Шеннон встала, шлепая босыми ногами по деревянному полу, пересекла гостиную и остановилась у двери. Приподнявшись на цыпочках, посмотрела в глазок. На площадке, нетерпеливо переминаясь, стоял Винсент. Она повернула задвижку, потянула за ручку.

— Наконец-то! Я уже начал волноваться. Мы же договорились, что созвонимся. — Он сделал шаг вперед, но Шеннон и не подумала уступить ему дорогу. — Что случилось? Ты… ты спала? У тебя кто-то есть?

Шеннон усмехнулась — типичный для мужчины ход мысли.

— Ничего не случилось. И у меня никого нет. Я просто устала и хочу отдохнуть.

— Это из-за Камиллы? Ты решила, что я тебя обманул, да?

— А если и так? — Шеннон осеклась — получилось слишком громко. Привлекать внимание соседей не хотелось, хотя некоторые из них время от времени тоже позволяли себе пошуметь. — Если и так? Почему ты не подумал, что мне, может быть, не хочется иметь дело с женатым? Есть ведь общие для всех правила. Или, может, подумал, что если купил газету, то приобрел и всех, кто в ней работает?

Дверь соседней квартиры открылась, и на площадке появилась миссис Доуэр с большим мусорным пакетом. В тот же момент Винсент, воспользовавшись тем, что Шеннон на мгновение утратила бдительность, отодвинул ее плечом и, перешагнув через порог, закрыл за собой дверь.

— Эй, что ты делаешь?! — возмутилась она. — Я тебя сюда не приглашала! Уходи!

— А если не уйду? — усмехнулся он, глядя на нее сверху вниз. — Вызовешь полицию? Или выпрыгнешь в окно?

— Как ты смеешь врываться в чужую квартиру?! — уже во весь голос бушевала Шеннон. — Кем ты себя возомнил, а?! Хозяином жизни? Убирайся или…

Я никуда не уйду, — негромко, но твердо сказал Винсент. — Не уйду, пока не поговорю с тобой. И чем скорее ты успокоишься, тем быстрее мы закончим.

— Мне не о чем с тобой разговаривать. У меня просто нет желания…

Шеннон не успела ничего больше сказать — Винсент одним быстрым движением подхватил ее на руки, запечатал рот поцелуем и понес в спальню.

Прежде чем открыть глаза, он прислушался.

Тишина редко бывает полной, абсолютной. Может быть, потому что наркотики, которыми его пичкали на протяжении то ли недель, то ли месяцев, обостряли восприятие, может, по какой-то еще причине, но сейчас окружающее пространство было наполнено самыми разными звуками.

Где-то совсем рядом тикали часы. Пищал комар. Шуршала занавеска. За тонкой, будто сделанной из картона стеной капала вода. В коридоре гудел вентилятор.

Он слушал долго, несколько минут, но так и не услышал ровных, характерных для дыхания звуков. И только тогда открыл глаза.

Та же самая тесная комната с единственным закрытым ставнем окном. Та же жесткая деревянная кровать. На тумбочке стакан с водой и будильник. На грязно-белом потолке паутина и трещины.

Он попытался пошевелиться и обнаружил, что может это сделать: руки и ноги были свободны.

Но самое главное открытие заключалось в том, что голова работала ясно, мысли не путались, не терялись в тумане.

Меня зовут Стивен Джерард. Я родился в Дареме, штат Северная Каролина. Мне тридцать шесть лет. И я украл деньги мафии.

Его обострившийся слух уловил стук двери. Голоса. Звук шагов. Люди — их было трое — поднялись по лестнице, прошли по коридору и остановились. Звякнул ключ. Дверь открылась.

Стивен закрыл глаза.

Несколько минут они лежали без движения, тяжело дыша, прижавшись друг к другу, приходя в себя. Ураган унесся, оставив после себя изменившийся до неузнаваемости пейзаж, захватив с собой сомнения и страхи. То, что только что произошло между ними, было единственным и бесспорным доказательством взаимных чувств. Других не требовалось.

То, что Винсент еще не уладил свои Отношения с Камиллой, не имело никакого значения. Как не имело никакого значения и все прочее. Шеннон знала одно: она любит его и он любит ее. То, что случилось, было не просто сексом, не простой физической близостью — они раскрылись друг другу, обнажив самое интимное, поделившись самым сокровенным, не оставив темных уголков, в которых могла бы прятаться ложь.

Он положил руку ей на грудь.

Она накрыла его ладонь своей.

— Я решу все проблемы с Камиллой в течение недели. Обещаю тебе.

— Не торопись. Это не важно.

— Важно. Для меня. Для нас обоих. Не хочу, чтобы ты во мне сомневалась. И еще… — Он замолчал, словно не зная, нужно ли продолжать.

— Что?

— Давай отыщем Стивена. Шеннон вздохнула.

— Это тоже не важно.

— Нет, важно. Для тебя. Ты чувствуешь себя обязанной ему. К тому же я не хочу, чтобы он когда-нибудь появился и…

— Я не люблю Стивена.

— Речь не об этом. Мы начнем новую жизнь, но прежде рассчитаемся с прежней.

— Хорошо, — согласилась Шеннон. — Только я не представляю, где его искать. Стивен никогда не рассказывал мне о себе. Я понятия не имею, чем он занимался и где жил.

— Но вы же как-то познакомились?

— Совершенно случайно. — Она помолчала, вспоминая обстоятельства их первой встречи. — Пожалуй, одна зацепка есть. Стивен сказал, что видел меня в модельном агентстве «Ностальжи». Значит, его могут там знать. Мы съездим туда и…

— В том-то и дело, — подхватил ее мысль Винсент. — У нас нет даже его фотографии. И все же я с тобой согласен, агентство это уже ниточка.

— Есть и еще одна. Черт, как я могла забыть! — Шеннон даже хлопнула себя по лбу. — Саймон Бертон!