- Прости, госпожа, - поклонилась одна из них, - мы не успеть раньше подготовить покои.

- Ерунда, - отмахнулась я.

Агна и Италлин восхищенно открыли рты, я бы тоже открыла, но нас научили держать эмоции под контролем, потому я просто прошлась по покоям, одобрительно хмыкая.

- Принесли ткани, - отвлекла меня от раздумий одна из девушек.

Очередное "А-ах", разнеслось по покоям подобно ветру. Я с любопытством обернулась и чуть не забыла все уроки по самоконтролю, такое великолепие я видела первый раз в жизни. Следующий час Агна и Италлин занимались тем, что заворачивали меня в парчу, шелк и еще какую-то ткань. Название я не знала, но даже Кан при виде ее покрылся пятнами от зависти. Ткань была почти невесомой, но чрезвычайно прочной. У меня уже перед глазами рябило от ярких и пестрых расцветок. Не привыкла я к такому, потому по истечении этого увлекательного для моих новых подруг часа, мое настроение стремительно упало, и разболелась голова. И покои мне эти не нужны, и служанки, и платья. Достаточно было сказать: "Хорошо, Ана, ты будешь обучаться боевому искусству Иманидов". Вот это счастье, а тут что? Сплошные нервы.

- Ана, какая же ты счастливая! - Италлин с головой зарылась в рулонах ткани.

- Мне бы так, - мечтательно произнесла Агна, вытягивая из только что принесенного ларца кружево.

- Помалкивайте, - прикрикнул на них Кан, заматываясь в ту саму ткань, название которой я не знала. - И почему я не наложница? - задумчиво сказал он, разглядывая себя в большое зеркало. - Обязательно выбери эту, мучение, посланное на мою голову.

- А выбирайте себе, что понравится, - широким жестом указала на кучу тканей. - Мне не жалко.

- Правда? Можно? - Италлин, наконец, продемонстрировала свое раскрасневшееся личико.

- Нужно, - мрачно кивнула я.

Кан сурово оглядел девушек и утащил тот кусок ткани, в который только что заворачивался. Девушки застыли, перебегая глазами с рулона на рулон. Затем беспомощно посмотрели на меня.

- Может, ты первая выберешь? - спросили они.

Я вздохнула, и начала наугад выдергивать ткани. Девушки тут же отняли у меня три рулона, сердито поясняя, что мне эти цвета вообще не подходят. Пожала плечами и заменила их. Откинула в сторону шесть рулонов и кивнула им, чтобы выбирали. Пока Агна и Италлин рылись в оставшихся тканях, мне принесли завтрак.

- Моим подругам тоже сюда принести, - велела я, и одна из моих служанок спешно отправилась выполнять мое пожелание. - А мне умыться и привести себя в порядок хочется.

Когда мы уже сидели за столом, счастливые девочки, и я, страдающая от головной боли, пожелать нам приятного аппетита решила мегера Янсылу. Она влетела ко мне, в бешенстве разбрасывая все, что попалась под руку, визжа и сквернословя. Агна и Италлин побледнели, испуганно сжавшись, а у меня от такой наглости даже дар речи пропал.

- Эй, ты! - крикнула я, вставая из-за стола. - Совсем разума лишилась?

- Ты! - заверещала блаженная. - Ты гадюка! Это мои покои, мои!

- Где написано? - спокойно полюбопытствовала я.

- Это я любимица хана! - орала Янсылу, брызгая слюной.

У меня очень болела голова, и меня очень раздражало, что приходится утираться от фонтана эмоций Янсылу, потому я просто развернула ее к выходу и дала пинка для ускорения, невольно копируя капрала Бирна. Мегера красиво пролетела мимо изумленного Кана. Он бросил взгляд на меня, затем развернулся, поднял визжащую любимицу хана с пола, пока она не начала молотить по нему руками и ногами, и непреклонно вывел за дверь.

- Янсылу тебе спокойно жить не даст, - сказала Агна, переводя дыхание. - Попроси защиты у хана.

- Да, - кивнула Италлин. - Нам рассказывали, что Янсылу трех наложниц со свету сжила. Одна с собой покончила, вторая заболела и умерла, а третья куда-то исчезла, никто ее больше не видел.

- Сунется, я ей зубы пересчитаю, - поморщилась я. - А хану я жаловаться не собираюсь. Еще чего не хватало.

- Зря ты так, - покачала головой Агна. - Ей все с рук сходит, потому что любимица. Хан велит Кану со всем разбираться, а главный евнух боится ее трогать, чтобы не вызвать гнев хана. Пока сестра нашего великого хана, луноликая принцесса Суфия, жила в гареме, она всех в железной руке держала. Янсылу ее, как огня боялась. А как Суфию замуж выдали, так она решила, что теперь она тут главная, вот житья и не стало.

- У хана сестра здесь жила? - удивилась я.

- Ну да, - обе девушки посмотрели на меня, как на несмышленыша. - Гарем-это женская половина. Так вышло, что мать хана умерла пять лет назад, двух старших сестер еще до этого замуж отдали, младшую два года назад. А жен у хана нет. Вот и получилось, что остался главный евнух с евнухами охранниками, смотрительница гарема Умида, ее отпустили на несколько дней к больной сестре, ее помощницы, да служанки. Их никого Янсылу не боится. Только хана боится, а ты ему, видно понравилась, раз после первой ночи уже и покои дал.

- Правду говорят, что тебя хан ночью из своих покоев выгнал? - спросила Италлин.

- Отпустил, - ответила я.

Девушки переглянулись и снова жадно уставились на меня.

- И какой он? Тебе было хорошо с ним? Как ты ублажала хана, что он такую милость тебе оказал? - засыпали они меня вопросами.

Я только открыла было рот, чтобы честно рассказать, что ничего не было, как послышался шорох. Я показала Агне и Италлин, чтобы молчали, подкралась к дверям и резко их открыла. Кто-то вскрикнул и тяжело упал на пол. Выглянула, это была одна из наложниц. Она торопливо отползала от двери, держась за лоб. Я усмехнулась, повернулась к девушкам и преувеличенным воодушевлением начала говорить:

- О-о, что это была за ночь! Его ключ, мои врата и полное наслаждение. До сих пор витаю в облаках. Как вспомню, так вздрогну.

Откуда-то издалека донесся яростный визг. Я удовлетворенно кивнула и закрыла дверь, оставив некоторых беситься от злости.

- Слушайте, ее вообще лекарям не пробовали показывать? - поинтересовалась я. - Она же дурная, таких обычно запирают подальше от здоровых людей.

Девушки хихикнули и отрицательно покачали головами. Жаль, я бы ей настоятельно советовала осмотр у лекарей. У нас таких исключали еще на первых курсах. От них же не знаешь, что ожидать. А одного парня исключили уже почти перед самым выпуском два года назад. Он после практики с башкой перестал дружить, так и увезли в белой карете с дубовым листом. Был кадет, и весь вышел.

Дверь снова открылась, и вошел Кан. Он окинул меня взглядом, хмыкнул и показал, чтобы шла за ним. Я оглянулась на девушек, пожала плечами и вышла следом за главным евнухом. Он, молча, повел меня к лестнице в ханские покои. Я остановилась на первой ступеньке, желая знать, зачем он меня тащит к хану. Кан обернулся.

- Что встала, идем, хан ждет, - недовольно сказал евнух.

- Зачем? - спросила я.

- У тебя ума нет или страха? - поразился Кан. - Идем, говорю, мучение мое.

Ладно, идем, так идем. Мы подошли к кабинету, и я с облегчением выдохнула. Было подозрение, что хан все-таки хочет ключ свой пристроить, типа, как в благодарность за покои. Так я их не просила. Я бы и за искусство Иманидов бы не согласилась, не то, что за покои. Стражник уже знакомо мне заглянул к хану, и двери открылись.

Я вошла прямо, но для разнообразия присела в реверансе, все же монарх, хоть и степной... или горный. Таймаз стоял у окна. Он кивнул мне и отвернулся, подзывая к себе. Я подошла и встала у него за спиной.

- Взгляни, - сказал хан.

Я приблизилась к окну и выглянула. Там был конь. Шестеро человек пытались удержать вздыбленного красавца. Единый, я в жизни таких коней не видела! Зверь, гордый и прекрасный зверь со стройными мускулистыми ногами, лоснящийся черной, как беззвездная ночь, шкурой. Я восхищенно выдохнула.

- Он твой, если сможешь его укротить, - сказал хан, и я поперхнулась.

- Мой? - вышел хриплый шепот. - Мне его объездить?

- Он объезжен, - улыбнулся Таймаз, - но норов такой, что признает лишь силу.