— Я вас знаю не первый год, — отвечал Чэн Жисин, — и вижу, что все члены вашей семьи стараются жить в свое удовольствие, вытянуть из семейной казны побольше денег, вот и приходится залезать в долги! А сколько вы израсходовали на старшего брата и господина Цзя Чжэня! Сколько дали денег чиновникам, чтобы разыскали ограбивших вас разбойников! Если хотите, почтенный друг, чтобы в доме был порядок, отдайте его под надзор доверенному человеку. Всех нечестных прогоните: только честных оставьте! Вам прежде всего необходимо рассчитаться с долгами. На это надо изыскать средства. Ведь даже с вашего сада можно получить немалый доход. Только надо за ним присматривать! За несколько лет, что вы служили в провинции, распустили столько нелепых слухов, что теперь люди боятся в сад нос показать! Одним словом, единственный выход — выгнать всех нерадивых, нечестных слуг!

— Эх, друг, ты многого не понимаешь! — вздохнул Цзя Чжэн. — Я не только на слуг, на собственного племянника не могу положиться! Разве можно за всем уследить! А тут еще траур! У меня совершенно нет времени, да и вообще я плохо разбираюсь в домашних делах.

— Друг мой, вы слишком добры, — заметил Чэн Жисин. — Первым долгом спросили бы с управляющих, как это делают в других семьях. И уверен, через пять — десять лет все пошло бы на лад, тем более что начальник одного из уездов ваш родственник и может помочь.

— Неудобно просить деньги у родственников, — заметил Цзя Чжэн, — уж лучше быть самим побережливее! Боюсь, многого, что числится в описи, давно уже нет.

— Об этом я и говорю, — отозвался Чэн Жисин. — Все нужно проверить!

— Тебе что-нибудь известно?

— Возможно, но сказать ничего не могу, — отвечал Чэн Жисин. — Управляющие ваши хитры, знают, как выкрутиться.

Цзя Чжэн уловил в словах Чэн Жисина скрытый намек и со вздохом проговорил:

— В нашем роду, начиная с деда, не принято притеснять слуг. Но времена нынче другие, люди на глазах портятся! Видно, слуги заметили, что я только изображаю из себя опытного хозяина, и насмехаются надо мной!

Пока они разговаривали, вошел привратник и доложил:

— Господин Чжэнь из Цзяннани.

— Что это вдруг господин Чжэнь приехал в столицу? — удивился Цзя Чжэн.

— Говорит, удостоился высочайшей милости и восстановлен в должности.

— Ладно, — сказал Цзя Чжэн, — проси!

Господин Чжэнь, или Чжэнь Инцзя, по прозвищу Ючжун, был потомком заслуженного сановника, уроженца Цзиньлина. Некогда он поддерживал родственные отношения с семьей Цзя, но потом провинился по службе и был лишен имущества. Памятуя, однако, о заслугах Чжэнь Инцзя, государь приказал вернуть ему наследственную должность, а самого его потребовал в столицу на аудиенцию. И вот сейчас господин Чжэнь, зная о смерти матушки Цзя, приехал совершить жертвоприношения.

Соблюдавшему траур Цзя Чжэну не положено было встречать гостя за воротами, поэтому он ожидал его у входа в свой кабинет.

Печаль при встрече сменилась радостью, но поскольку во время траура нельзя было совершать приветственных церемоний, Цзя Чжэн лишь взял друга за руку, рассказал о невзгодах, которые ему пришлось испытать, после чего оба уселись, как полагается гостю и хозяину.

Подали чай, и беседа продолжалась.

— Когда же тебе посчастливилось лицезреть государя, дружище? — спросил Цзя Чжэн.

— Третьего дня, — отвечал Чжэнь Инцзя.

— Уверен, что владыка был щедр на милости и ты получил от него хороший указ, — продолжал Цзя Чжэн.

— Да, милость владыки поистине безгранична, — промолвил Чжэнь Инцзя.

— Что же он повелел тебе? — поинтересовался Цзя Чжэн.

— Отправиться на борьбу с разбойниками в Юэ, — отвечал Чжэнь Инцзя. — В последнее время они распоясались и не дают покоя людям в приморских краях. Государь приказал разбойников усмирить Аньго-гуну, а меня ему в помощь посылает, поскольку я хорошо знаю те места. Сюда же я заехал возжечь благовония у гроба вашей матушки, так как узнал вчера, что она отошла к бессмертным.

Цзя Чжэн с поклоном ответил:

— Дорогой друг, твой приезд меня тронул до глубины души! Спасибо тебе за искренность! Только теперь я убедился, сколь высоки твои достоинства, и уверен, тебя ожидает счастье! Чжэньхаем правит мой родственник, и я надеюсь на его благосклонность.

— В каком же ты состоишь родстве с тамошним правителем? — спросил Чжэнь Инцзя.

— Я выдал за его сына свою дочь, — отвечал Цзя Чжэн. — В тот год, когда служил начальником по сбору хлебного налога в провинции Цзянси. С тех пор прошло три года. Но из-за бесчинств разбойников в приморских провинциях вести от дочери не приходят. Судьба девочки меня беспокоит, и если ты, друг мой, покончив с делами, поедешь в те места, я попрошу тебя передать ей весточку. Прямо сейчас и напишу, и если передашь, буду бесконечно признателен!

— Любовь родителей к детям свойственна всем, — отвечал на это Чжэнь Инцзя. — И я хотел просить тебя кое о чем! Недавно я удостоился милости государя и был вызван в столицу; я решил взять с собой сына, поскольку дома за ним присматривать некому. Государь требовал меня срочно, и пришлось ехать безостановочно; а семья доберется до столицы лишь через несколько дней. Сразу же по получении высочайшего указа я должен буду выехать и прошу тебя принять мою семью на время, больше ей не у кого остановиться. Сын мой непременно придет поклониться тебе. Надеюсь, ты не оставишь его без внимания и, если возможно, подберешь ему подходящую невесту. Буду тебе за это весьма признателен!

Цзя Чжэн обещал исполнить все просьбы.

Поговорив еще немного, Чжэнь Инцзя собрался уходить и на прощание сказал:

— Завтра за городом увидимся!

Зная, что у Чжэнь Инцзя много дел, Цзя Чжэн не стал его задерживать и проводил из кабинета, где его ждали Цзя Лянь и Баоюй, чтобы проводить дальше.

Они справились о здоровье гостя, а тот, глянув на Баоюя, подумал с удивлением: «Как же он похож на нашего Баоюя. Если бы не траурная одежда, не отличить».

— Я так давно у вас не был, что не могу припомнить господ, — произнес Чжэнь Инцзя.

Цзя Чжэн тотчас сказал, указывая на Цзя Ляня:

— Это сын моего старшего брата Цзя Шэ, племянник мой Цзя Лянь. А это мой недостойный щенок Баоюй.

— Удивительно! — всплеснул руками Чжэнь Инцзя. — Я слышал, что твой сын родился с драгоценной яшмой во рту и зовут его Баоюй. Моего сына зовут точно так же, и я подумал, что это редкое совпадение, но, поразмыслив, пришел к выводу, что люди с одинаковыми именами встречаются довольно часто. Но у них не только имена — внешность и манеры одинаковые! Поразительно! Не правда ли?

Баоюй, как узнал Чжэнь Инцзя от Цзя Чжэна, был примерно на год старше его сына.

Цзя Чжэн напомнил гостю о Бао Юне, которого в свое время Чжэнь Инцзя ему рекомендовал, но мысли Чжэнь Инцзя были всецело заняты Баоюем, и он пропустил слова Цзя Чжэна мимо ушей, не переставая удивляться:

— Какое совпадение!

Он взял Баоюя за руку, ласково привлек к себе, но тут же заторопился: Аньго-гун должен был скоро выехать и Чжэнь Инцзя надо было готовиться в дальний путь. Поэтому он не стал больше задерживаться, распрощался и ушел. Цзя Лянь и Баоюй пошли его провожать и по дороге все время беседовали. Усадив гостя в коляску, оба возвратились к Цзя Чжэну, рассказали, о чем шел разговор с Чжэнь Инцзя, и Цзя Чжэн их отпустил. Цзя Лянь пошел отдать распоряжения насчет похорон Фэнцзе, а Баоюй отправился к себе и принялся рассказывать Баочай:

— Сегодня я познакомился с отцом того самого Чжэнь Баоюя, о котором у нас часто говорят. Признаюсь, не думал я, что нам когда-нибудь придется свидеться. На днях сам Баоюй будет в столице и придет на поклон к моему отцу. Господин Чжэнь Инцзя сказал, что сын его точная моя копия, но я не верю. Вот приедет он, постарайтесь непременно на него поглядеть!

Баочай даже плюнула с досады и сказала:

— С каждым днем ты все больше глупеешь! Болтаешь о каком-то молодом человеке, похожем на тебя, да еще велишь нам на него смотреть!