Он достал небольшую парчовую коробку, завернутую в несколько слоев белого шелка, развернул и вытащил из нее стеклянную коробочку, отделанную внутри золотом. В коробочке, оклеенной темно-красным крепом, лежала ослепительно сверкающая жемчужина величиной с орех.
— Говорят, что это «жемчужина-мать», — пояснил Фэн Цзыин и попросил: — Дайте, пожалуйста, блюдо!
Чжань Гуан подал лаковый чайный поднос и спросил:
— Годится?
— Вполне, — ответил Фэн Цзыин и вытащил из-за пазухи белый шелковый сверток, высыпал из него на поднос несколько маленьких жемчужинок, положил туда «жемчужину-мать» и поставил поднос на столик. Жемчужинки покатились по подносу и окружили большую жемчужину. Фэн Цзыин взял с подноса большую жемчужину, на ней, словно приклеенные, висели маленькие.
— Поразительно! — воскликнул Чжань Гуан.
— Такое бывает, — заметил Цзя Чжэн, — большую жемчужину потому и называют матерью, что маленькие к ней липнут.
— Дай шкатулку! — приказал Фэн Цзыин пришедшему с ним мальчику-слуге.
Мальчик протянул ему узорчатую шкатулку из грушевого дерева, которую Фэн Цзыин не замедлил открыть. Шкатулка была оклеена полосатой парчой, и лежала в ней стопочка тончайшего шелка цвета индиго.
— Что это? — невольно вырвалось у Чжань Гуана.
— Полог из шелка цзяосяо, — ответил Фэн Цзыин.
Стопочка шелка оказалась не более пяти цуней в длину, а в толщину не достигала и половины цуня.
Фэн Цзыин принялся слой за слоем раскладывать стопку, но когда дошел до десятого, места на столе не осталось.
— Видите, а здесь еще два слоя, — сказал Фэн Цзыин. — Чтобы полностью развернуть полог, надо пойти в высокую комнату, иначе не хватит места. Шелк, из которого соткан полог, выделывают драконы «цзяо». В зной этот полог можно поставить в зале или комнате; он защищает от комаров и от мух, кроме того, под ним светло и прохладно.
— Не разворачивайте до конца, — попросил Цзя Чжэн, — потом трудно будет сложить!
Фэн Цзыин и Чжань Гуан сложили и убрали полог.
— За все четыре вещи просят всего двадцать тысяч лянов серебра. Это не так уж дорого. За «жемчужину-мать» — десять тысяч, за полог — пять.
— Разве я в состоянии покупать подобные вещи?! — вскричал Цзя Чжэн. — Да и зачем они мне?
— Неужели во дворце для них не найдется места? — покачал головой Фэн Цзыин. — Вы же в родстве с государем!
— Вещи, разумеется, подходящие, — согласился Цзя Чжэн, — но где взять деньги? Ладно, велю показать старой госпоже.
— Вот это правильно, — согласился Фэн Цзыин.
Цзя Чжэн велел слуге сказать Цзя Ляню, чтобы он отнес вещи к матушке Цзя, и их могли посмотреть госпожи Ван и Син, а также Фэнцзе.
Цзя Лянь отнес на просмотр полог и жемчужину и добавил:
— Есть еще часы с музыкальным боем и ширма, за все просят двадцать тысяч лянов.
— Вещи, разумеется, хорошие, но где взять столько денег? — промолвила Фэнцзе. — Только правители провинций могут подносить государю такие подарки. Уже который год я думаю о том, что нам следовало бы приобрести недвижимое имущество, например земли, доходы с которых шли бы на жертвоприношения предкам, и просто поместья. По крайней мере, нашим потомкам не будет грозить разорение. Эти же вещи покупать, пожалуй, не стоит. Не знаю, что скажут на это бабушка, господа и госпожи. Может быть, господину Цзя Чжэну они очень понравились, пусть тогда покупает!
— Девочка рассуждает правильно, — заметила матушка Цзя.
— В таком случае их надо вернуть, — сказал Цзя Лянь. — Ведь господин Цзя Чжэн хотел их преподнести государю и потому велел показать вам. А о том, чтобы мы их приобрели, и речи не было. Бабушка еще рта не раскрыла, а ты целую речь произнесла! В тоску можешь вогнать!
Он отнес вещи обратно.
— Старая госпожа не желает их покупать, — сказал он Цзя Чжэну, а потом обратился к Фэн Цзыину: — Вещи хороши, что и говорить, вот только денег у нас таких нет! Я постараюсь найти покупателя и дам вам знать.
Поболтав еще немного о всяких пустяках, Фэн Цзыин стал прощаться.
— Оставайтесь с нами ужинать, — пригласил Цзя Чжэн.
— Спасибо, — ответил тот. — Извините за беспокойство!
— Ну что вы! — воскликнул Цзя Чжэн.
В это время появился мальчик-слуга и доложил:
— Пожаловал старший господин!
В тот же момент на пороге появился Цзя Шэ. После обмена приветствиями все сели за стол, выпили по нескольку кубков и завели разговор о заморских вещах.
— Их трудно сбывать, — вздохнул Цзыин. — Мало кто в состоянии купить. Только люди с вашим положением, а так дело безнадежное.
— Да и подобные нам не всегда могут себе это позволить.
— Наше богатство — одна видимость, — поддакнул Цзя Шэ. — Не то что прежде.
— А как поживает старший господин Цзя Чжэнь? — осведомился Фэн Цзыин. — Я встретился с ним недавно, поговорили о домашних делах, он жаловался на вторую жену сына, сетовал, что она хуже покойной госпожи Цинь. Из какой она семьи, я так и не спросил.
— Из местной знати, — отвечал Цзя Чжэн, — она дочь господина Ху, бывшего правителя столичного округа.
— Господина Ху я прекрасно знаю, — промолвил Фэн Цзыин, — но детей в его семье воспитывают не так, как следовало бы. Впрочем, не беда — главное, чтобы сама девушка была хороша.
— Говорят, в государственном совете шел разговор о повышении Цзя Юйцуня, — произнес Цзя Лянь.
— Было бы неплохо, — ответил Цзя Чжэн. — Не знаю только, состоится ли это.
— Полагаю, все будет в порядке, — сказал Цзя Лянь.
— В ведомстве чинов, где я нынче был, тоже говорят об этом, — промолвил Фэн Цзыин. — А что, господин Цзя Юйцунь приходится вам родственником?
— Да, — подтвердил Цзя Чжэн.
— Каким же образом он сделал карьеру? — спросил Фэн Цзыин.
— Это длинная история, — ответил Цзя Чжэн. — Цзя Юйцунь родился в округе Хучжоу, в Чжэцзяне, затем переселился в Сучжоу. Некий Чжэнь Шиинь, его друг, помог ему выдержать экзамен на ученую степень цзиньши, и Цзя Юйцунь получил назначение на должность начальника уезда, взял в наложницы служанку из семьи Чжэнь, а затем сделал ее законной женой. Что же до Чжэнь Шииня, то он разорился и бесследно исчез. Тем временем Цзя Юйцуня сняли с должности. Мы тогда еще не были с ним знакомы. Линь Жухай, муж моей сестры, сборщик соляного налога в Янчжоу, пригласил Юйцуня учителем к своей дочери Дайюй, то есть к моей племяннице. Но потом у Цзя Юйцуня появилась возможность восстановиться в должностях, и он решил ехать в столицу. В это же время моя племянница собралась к нам, и Линь Жухай попросил его присматривать за девочкой в пути. Кроме того, у Цзя Юйцуня было рекомендательное письмо ко мне с просьбой о покровительстве. Он мне понравился, и мы часто встречались. Как выяснилось, он был в курсе всех дел во дворцах Жунго и Нинго со времен Дайшаня и Дайхуа[48]. Это и сблизило нас. — Цзя Чжэн засмеялся, а затем продолжал: — Но в последние годы я убедился, что Цзя Юйцунь — большой проныра: с должности начальника области он сумел пролезть в цензоры, а еще через несколько лет стал шиланом[49] в ведомстве чинов! Мало того — вскоре его назначили на должность начальника военного ведомства! Потом он совершил какой-то неблаговидный поступок, его понизили в звании на три ступени, но сейчас собираются снова повысить.
— Трудно предвидеть взлеты и падения, повышения и понижения по службе, — заметил Фэн Цзыин.
— Все дела в Поднебесной подвластны единому закону, — сказал Цзя Чжэн. — Взять хотя бы эти жемчужины. Большая подобна счастливому человеку, — ведь от нее зависят все остальные! Если бы большой жемчужины вдруг не стало, куда делись бы маленькие? Так и у людей — если умирает глава семьи, дети, родственники и друзья разбредаются в разные стороны. Не успеешь оглянуться, как расцвет сменяется упадком. Все происходит так быстро, как исчезают весной облака, как опадают осенью листья. Вот и подумайте, имеет ли смысл становиться чиновником! Я не имею в виду Цзя Юйцуня. Приведу для примера семью Чжэнь. Прежде они не уступали нам ни в положении, ни в заслугах, и титулы имели, и звания. С этой семьей мы всегда были дружны. Несколько лет назад они приезжали в столицу и присылали к нам людей справиться о здоровье. И вдруг мы узнаем, что они потеряли имущество, разорились, и после этого ничего больше не слышим. До сих пор нет о них никаких вестей, и я очень тревожусь.
