Цель достигнута. Теперь главное — удержать власть в этих белых маленьких руках.

Лин поправила шаль на плечах, любуясь своими руками, и вздохнула:

— Что же… Раз так, то не будем откладывать неизбежное. Мири, ты уверена, что родится мальчик?

— Все признаки указывают на наследника, — пожала плечами сестра с неизменной кроткой улыбкой.

— Тогда мы немедленно отправимся в Северные земли. Дорога дальняя, мало ли что может случиться в пути. А ты, Мири, позаботься об этой девчонке. Ариголетта не должна вернуться в Новый мир иначе, чем в хрустальном гробу. Мне не нужны случайности, хватит уже неопределенности.

— Хорошо, дорогая, — кивнула Мириель, опуская вспыхнувшие возбужденно глаза на рукоделие.

— А я? А я? — захлопала в ладоши Айме.

— А ты отправишься с нами, ласточка моя! Пора тебе познакомиться с конунгом. У меня уже заготовлено приворотное зелье! — ласково ответила Лин. — Вы будете прекрасной парой! Несколько месяцев…

***

Фер медленно поднимался по каменным ступеням, ладонь скользила вдоль отполированного перила, мысли метались всполошенными кузнечиками от уха до уха под черепом. Он не может подозревать Лин, не имеет права! Жена, которой он поклялся в верности перед жрецом и всеми гостями в парке под сводами беседки, не давала ему ни малейшего повода для подозрений. Она любила его, смотрела сияющими глазами и называла «мой ариго». «Мой сильный тигр!»

Нет, только не Лин… Но почему ему снится другая девушка? Почему он видит незнакомые черты, незнакомое тело в старинном свадебном платье бабушки Торимель? Почему на руке у девушки мужской перстень? Почему воспоминания разнятся с рассказом Леви?

Успокоившаяся было голова снова начала ныть. Фер потер рукой лоб и зажмурился несколько раз. Дверь его покоев была приоткрыта. Там Лин, его любимая жена, мать его будущих детей… У него должен быть ребенок. Быть может, Лин уже ждет маленького наследника? Фер покачал головой. Отчего ему показалось на миг, что это так, — непонятно. Кажется, это ощущение называется «дежа-вю» в Старом мире…

Когда он вошел, две сестры Лин встали и присели в почтительном поклоне, прошелестев, как и подобает отлично воспитанным девицам из приличной семьи:

— Мой ариго…

— Мой любимый ариго! — воскликнула Лин, подходя и касаясь пальцами его щеки. — Скажи мне, ведь созванный тобой Совет был вчера, не так ли?

— Да, моя любимая ариготта, — Фер поймал кисть жены и поцеловал ее, вдыхая нежный аромат лавандового мыла.

— Значит, сегодня мы можем отправиться в поездку, как и планировали? Я обещала Аймель показать ей Северные земли!

— Представь себе, моя голубка, я думал об этом не далее, как этим утром, — медленно ответил Фер.

— Ах, как это чудесно! Прелесть, не правда ли, девочки?

— Ваши мысли сходятся, как у настоящих родственных душ, — тихо пропела Аймель. — Так мило!

— Тогда отправимся, не мешкая, не так ли, мой любимый ариго?

— Хорошо, — сказал Фер, не сдержав улыбки. Он был готов отвезти Лин даже на край света, не только в Северные земли, если таковым было ее желание. Смотреть и смотреть в ее прекрасные черные глаза, такие завораживающие, такие живые и жгучие…

— Я распоряжусь об экипаже и охране, моя ариготта. Все же у нас полувоенное положение…

— А как же пегасы, Фер? — хитро прищурилась Лин. — Они домчат нас до Северных земель за два часа! И не придется трястись в экипаже по объездным дорогам!

Он нахмурился. Пегасов было всего два, лишь для экипажа, а охрана? Они не могут выехать без охраны, не захудалые дворяне все-таки!

— Я знаю, о чем ты думаешь, мой грозный и ответственный ариго, — мурлыкнула Лин, подходя вплотную и поглаживая его грудь через камзол. — Мы полетим через пустыню Падших Магов, кого там опасаться? Ни у кого во всем Новом мире нет больше пегасов, только у ариго Ностра-Дамнии! А в Северных землях правит конунг, твой брат, разве он не сможет обеспечить нашу безопасность?

Великий Магистр, она права. Его любимая женушка, сладкоголосая птичка, совсем не так проста, как может показаться! Она подумала обо всем даже раньше него. А почему бы и нет? Валь выделит им телохранителей из своих бойцов, а над пустыней Падших Магов даже драконы не летают. Гвардейцев можно оставить охранять дворец, да и пегасам будет полезно полетать немного. Их не выпускали в небо с прошлого года…

— Так и сделаем, моя прекрасная ариготта, — Фер снова поцеловал руку жены, потом перевернул и приник губами к ладони. — Так и сделаем.

— Только не говори об этом твоему противному Леви, — виноватым тоном произнесла Лин. — Мне кажется, он меня не выносит. Я так стараюсь, чтобы он меня принял и полюбил… Он обязательно отговорит тебя от этой замечательной идеи! А мне так хочется в Северные земли, и на пегасах полетать тоже!

— Хорошо, любовь моя, не скажу. Ты абсолютно права, Леви иногда бывает очень въедливым! Я прокачу тебя и твою сестру на пегасах, можешь не волноваться, Лин.

Женщина сидела у огня в своей хижине, как изваяние. Ее грубоватое лицо, словно высеченное из камня начинающим скульптором, было оранжевым от всполохов пламени, которые то старили его, то молодили. Сколько же ей лет, спросил себя Валь, молча кланяясь шаманке. Она даже не взглянула на него, продолжая едва слышно мычать заунывный напев для вызова духов. Валь присел поодаль. Как много времени они провели в этой хижине, будучи детьми… Это было так тяжело вначале: сидеть, молчать, смотреть, а главное — видеть. Последнее — самое трудное. Сначала научилась видеть Вилма. Потом он. Последней — Лива. Так мать и определила, кому какой путь предстоит.

Дагрун замолчала, подобрала несколько веточек полыни с пола и бросила в огонь. Потом погрузила пальцы в ковшик с отваром, брызнула на камни очага. Пар. Священный пар. Шаманка хочет показать ему что-то важное. Просто так не позвала бы, не отвлекла конунга от дел.

Валь прикрыл глаза, вдыхая горький травяной запах, затем снова взглянул на огонь. Рысь, большое призрачное животное, трясла головой, как будто была ранена, и шипела беззвучно, открывая широкую пасть. Откуда-то из углей выползла юркая быстрая змея и обвилась вокруг шеи рыси, закачалась словно в смертельном танце. Ястреб камнем упал из-под потолка хижины прямо на спину рыси, расправил крылья и угрожающе раскрыл клюв. Не думать… Не думать… Смотреть, видеть, запоминать…

Вторая рысь появилась на миг, снова спряталась в огонь, а на ее месте оказалась ворона. Она попыталась напасть на троицу, клевала и била крыльями, но ястреб и змея защищали рысь, не давали подобраться близко. Валь нахмурился. Вторая рысь неожиданно прыгнула из огня и наступила лапой на ворону, прижав ее к земле. Птица лишь трепыхалась, беспомощно хлопала крыльями, но не могла освободиться.

С резким шипением из огня вырвался клуб пара, пряча животных, и Валь очнулся. Шаманка брызгала отваром, приговаривая слова благодарности на древнем языке северян, а потом махнула рукой. Дымка испарилась, словно ее и не было никогда, в хижине снова стало сумеречно и легко дышать.

Дагрун взглянула на Валя теплыми серыми глазами и хрипло сказала:

— Духи желали говорить. Услышал ли ты их, сын, увидел ли послание?

— Увидел, Дагрун. Но не понял его.

Шаманка засмеялась, тяжело поднимаясь на ноги:

— Пойдем, конунг, пойдем на воздух. В последнее время мне трудно разговаривать с духами, они неохотно показывают мне тайны будущего и прошлого.

— Дагрун, вы устали? — Валь поддержал мать под руку, помогая выбраться из хижины. Женщина подняла лицо к холодному северному солнцу, распрямила спину, как работница после жнивы, упираясь руками в крестец. Потом покачала головой:

— Время передать место молодой провидице. А мне пора на покой. Я вырастила вас — шаманку, конунга и воительницу, теперь вам придется провожать меня к предкам.

— Во имя духа Торстейна, Дагрун! Не говорите так! — рассердился Валь. — Вы еще молоды и полны сил. Отдохните, не мучайте себя лекарской работой. Вилма займется врачеванием, будет с радостью общаться с духами, она и так проводит слишком много времени в Мертвой роще…